— Значит так. Нянек здесь нет. Но есть новички, поэтому говорю для них. Я сейчас открываю дверь и сижу на жопе ровно десять часов, пока вы долбите минерал. Тот, кто наполнит сетку, подаёт сигнал звеньевому и грузовой дрон всё забирает. К транспортёру подходим только в том случае, если вас захочет сожрать что-то крупное. Иначе нашпигую нарушителя десятимиллиметровыми болтами. Ну а теперь пошли вон доходяги, и без двойной нормы не возвращайтесь. Всем, всё понятно?
— Да, гражданин начальник! — хором промычали каторжники.
После этого отстегнулись точки примагничивания, и я почувствовал, что гравитационные браслеты стали невесомы. Крохотное табло, где моргала цифра «0», это подтвердило.
Переборка отъехала в сторону, и над ней загорелся красный таймер, отсчитывающий три минуты. Что он обозначает, объяснять не понадобилось. Поэтому я по примеру зеков начал облачаться в выданную амуницию.
Накинул лямки контейнера на плечи, застегнул два магнитных карабина на груди, тем самым надёжно фиксируя ношу. Далее надел каскетку, прилепил респиратор к лицу и опустил защитное стекло. Затем выпрыгнул наружу вслед за остальными и взошёл на насыпь. Окинул взглядом глубокий, многоступенчатый карьер, тянущийся не менее чем на три километра в обе стороны. Масштаб впечатляет! В поисках минерала породу выбрали на глубину в сотню метров. Ширина карьера в районе пяти сотен метров.
С насыпи стали видны несколько групп каторжан, уже приступивших к работе, либо только что прибывших. Ближайшая из групп находилась на расстоянии четырёхсот метров от нас.
— Дикий, чего встал? — голос Пыли был приглушён респиратором, — Здесь долго стоять нельзя. Если дружинник заметит, то сразу шибанёт зарядом.
Каторжник прошёл мимо и начал спускаться по вырубленным в известняке ступенькам. Последовав его примеру, я быстро оказался на десятиметровой глубине. Здесь работяги начали разбредаться во все стороны. Сразу бросалось в глаза, что народ не просто осматривает стены, а целенаправленно движется к своим делянкам.
От вчерашнего шторма мало что осталось, если не считать обрывки водорослей и огромных луж, покрывающих дно карьера.
— Жаль, на самое дно после прилива не спуститься. Там двойную норму легче всего наколотить. Ну, ничего. Через пару дней остатки воды откачают, а остальное просочится через породу. А без водички океанские гады быстро издохнут.
— А почему нас так просто отпустили? — спросил я, не заметив никаких следящих устройств, — Ведь за десять часов можно свалить и убежать очень далеко.
— Ты и вправду дикий! А ошейник? Небось, думаешь это просто украшение с надёжной застёжкой? Для начала он тебя разрядом ударит, если ты на километр от автобуса отойдёшь. Устройство контроля автоматически подаст сигнал тревоги. На первый раз тебя оглушат. Если уйдёшь дальше, то сработает заряд, отрывающий башку. Я сам видел, как у человека тыква отлетела. Зрелище так себе.
— А зачем взрывчатка, если есть электрошокер? — не понял я.
— Есть уникумы, которых шокер почти не берёт. Под шестью дозами стимулятора десяток максимальных ударов выдержит почти каждый. А после тридцати разрядов батарея ошейника садится. Поэтому если ты в бега ломанёшься, выдержав все разряды, а дружинник проспит сигнал, то на расстоянии двух километров от контрольного пульта сработает блокировка. И тебе отстрелит голову.
— Ясно, — проворчал я, поняв, что побег без снятия ошейника, практически невозможен.
Затем осмотрелся по сторонам в поисках хоть одного намёка на минерал.
— Ну, тогда показывай, как здесь работают.
Пыля повёл меня ниже по уровням, похожим на извивающиеся ступени и остановился на пятидесятиметровой глубине.
— Смотри и запоминай. Показываю только один раз, — предупредил сосед и указал на чёрный нарост.
Тот выпирал из стены рядом с вросшим в известняк толстым куском минерала тёмно-бордового цвета.
— Вот это минеральная жила, а это кислотный мешок. Додолбишься до такой черноты, сразу всё бросай и переходи на новое место.
— А если по этому мешку киркой ударить?
— Хочешь остаться здесь навсегда, то попробуй. Только после того, как я подальше отойду. Если долбанёшь по этой херне, то в лучшем случае оттуда хлынет кислота. Может, повезёт и давление внутри мешка небольшое, то просто обрызгает. Такое комбез спокойно выдержит. А если не повезёт, то фонтан обдаст с ног до головы. Тут уж как получится, но обычно заканчивается плохо. Но хуже всего, когда в мешке сформировалась колония диких нанитов. Они вырвутся изнутри с облаком отравленного газа. Хватит трёх секунд в эпицентре, чтобы от тебя остались только браслеты, ошейник, инструмент и магнитные застёжки. Даже подошвы ботинок разъест. Вон посмотри туда, — Пыля указал на ступенчатый склон с другой стороны карьера, — Видишь оранжевое пятно десять на восемь метров? Там неделю назад, парочка зеков свою смерть приняла. До сих пор никто близко не подходил, даже инструмент с кристаллами не забрали.
— Как ты думаешь, в этом мешке просто кислота или газ с нанитами? — спросил я, поняв, что это может помочь во время побега.
— Видишь, какой он большой и совершенно чёрный? А стенки, будто из расплавленного стекла. Герметичность хорошая и на ощупь прохладный. Сто процентов внутри огромное давление и наниты. Если разбить, то сожрут вместе с дерьмом и не подавятся. Потом в это место до следующего прилива нельзя будет заходить, пока колония не нейтрализуется.
Едва Пыля договорил, у меня в голове созрел вполне рабочий план побега. Конечно, некоторые моменты надо просчитать и отшлифовать, но после получения контроля над ошейником, всё должно сработать.
Посмотрев на шкалу взлома гравитационных браслетов, убеждаюсь, что через пять часов, они перейдут под мой полный контроль. А вот с ошейником нарисовалась проблема. Судя по скачущему таймеру, он вырубится только после отбоя.
Если бы не это, то уже сейчас можно начать подготовку и устроить инсценировку собственной гибели. А ночью я бы выбрался из заваленной породой ниши, не опасаясь, что меня начнут искать.
— Слышь дикий, ты чего там задумал? — с тревогой спросил Пыля, словно подслушав мои мысли, — Если решил свалить, то считай, подписал себе приговор. За время существование каторги такое удалось провернуть только одному человеку. Даже если ты сможешь выбраться за периметр зоны, то бежать отсюда некуда. В сторону Новгорода глупо, там везде столбы с датчиками. Дороги под контролем, а в полях колонии ядовитых термитов. Ляжешь спать, и всё! Найдут, искусают, а потом уже полуживого в паутину завёрнут и в свой глиняный террикон оттащат.
— А если к океану рвануть?
— К океану? — удивлённо переспросил Пыля, — Ты совсем больной? Там чем ближе к воде, тем больше всяческой живности ползает. Она ночью на охоту выбирается. А всего в десяти километрах отсюда начинается зона цикличных приливов. Там везде солончаки и водоросли сухопутные растут. Я сам видел живые заросли. Если подойдёшь близко, то оплетут ноги и ядовитыми колючками комбез проткнут. В песке плотоядные черви водятся, пиявки и всякая иная мелкая мерзость. Да и крабы-падальщики рядом стаями бродят. Они даже до этого карьера иногда добираются и дальше заходят. Поэтому перед тем,как послать добытчиков, дрон несколько раз карьер облетает.
— Ну, про уход вверх по устью Волги, я даже и спрашивать не буду. Там это всё водится в удвоенном количестве и между собой сражается за каждый клочок земли. Плюс, большие океанские твари заплывают на сезонную охоту. А на берегах повсюду лёжки, вернувшихся в океан самок Кава и молодняка, — добавляю описание местных прелестей.
— Всё верно. Да ты же дикарь. Про океанскую часть фронтира лучше меня знать должен. Я-то это раньше только на голографических картинках видел, — проговорил Пыля, и принялся осматривать одну за одной выдолбленные в известняке ниши.
Пока мы болтали, карьер наполнился эхом многоголосого стука кирок. Каторжники начали работать, желая к концу смены сделать не менее двух норм. Именно такой результат гарантировал, что зека не будут лишний раз трогать и перекидывать из бригады в бригаду. Кроме этого, при выполнении двойного плана, срок пребывания дополнительно уменьшался на день, а какие-то крохи падали на счёт каторжника.