Читать интересную книгу Завещание ведьмы - Михаил Черненок

— Без необходимости, товарищ водитель, в районных центрах подавать звуковые сигналы запрещается, — строгим тоном сказала Марина, усаживаясь в машину на переднее сиденье. — Или начальнику уголовного розыска все дозволено?..

— У меня была аварийная ситуация, — шутливо ответил Антон.

— На стоянке?..

— Где же еще у ротозея могут украсть из-под носа красивую девушку? Что за ловелас перед вами хвостом мел? Почему я его не знаю?

— Новый председатель из Ярского колхоза. Уговаривал подбросить в Березовку на «Волге».

— Ух, разбойник с большой дороги! Я ему подброшу…

Марина улыбнулась:

— Откуда такая агрессивность? Настроение еще больше испортилось?

— Напротив, настроение — на все сто! — Антон подмигнул. — Даже оригинальная мысль появилась. Сказать?..

— Скажите.

— Пока этот разбойник вас не украл, предлагаю зайти в загс и оставить там заявление.

— Зачем?

— Чтобы через месяц получить свидетельство о законном браке.

Зорькина уставилась на Антона широко открытыми глазами:

— Оригинально!.. Так вот сразу: раз, два и — в дамках?

— Не в дамках, а в дамах. Разве не надоело в девушках ходить?

— Ужасно надоело! Эх, жаль, паспорта с собой нет…

— У меня заведующая загсом знакомая, договорюсь.

— По блату? — в глазах Марины засветилась озорная лукавинка. — Это уже будет не законный, а блатной брак.

Бирюков засмеялся:

— С вами невозможно разговаривать.

— Правда? Это опять от волнения меня занесло.

— Что-то часто вас заносит.

— Сама удивляюсь. — Зорькина мельком глянула на председателя Ярского колхоза. — Поедемте, Антон Игнатьевич, а то увезут меня в «Волге».

— Пусть попробуют!..

Бирюков лихо тронул машину с места. Марина, откинувшись от неожиданности на спинку сиденья, мечтательно зажмурилась. По райцентру ехали молча, Антону вдруг стало неловко за свое опрометчивое предложение. «Вот отмочил номер! — с внутренней усмешкой подумал он. — Что-то я сегодня, как сказал бы фантазирующий Торчков, не в своей тарелке. Во, недотепа!»

Возле дороги тянулись знакомые поля с березовыми островками. Светло и просторно было под безоблачным голубым небом, прочеркнутым, будто по линейке, ровной белой полосой от пролетевшего в выси реактивного самолета. В молчании проехали Крутихинский мостик. Ни тракторов, ни колхозников во главе с бригадиром Гвоздаревым здесь уже не было. Даже проломленные Павликом Тиуновым перила на мосту успели починить.

— О чем задумались, Антон Игнатьевич? — внезапно спросила Зорькина.

— О том же, о чем и вы, — машинально ответил Бирюков.

— Умеете читать чужие мысли?

— Конечно. Это ж моя работа.

— С вами страшно общаться.

— Не так черт страшен, как его малюют.

— Вы не боитесь уголовников?

— Нет, я смелый.

— А они?..

— Они меня боятся.

— Хотите, сделаю для вас что-нибудь хорошее?

— Сделайте.

— Давайте наколдую, что в этом деле, которое теперь расследуете, ни одного трупа не будет…

— Вы колдунья? — принимая игру, спросил Антон.

— Ужасная. Елизавета Казимировна передала мне духовное завещание. Колдовать?..

— Колдуйте!

— Кол-дую… — Зорькина сосредоточено уставилась вдаль, словно хотела разглядеть что-то непонятное в приближающемся березняке, и замерла, будто нахохлившаяся птица. Через несколько секунд она облегченно вздохнула: — Трупов не будет.

— Прекрасно, — улыбнулся Антон. — Теперь наколдуйте еще что-нибудь хорошее.

Марина опять, уставясь взглядом в березняк, затаила дыхание и неожиданно вскрикнула:

— Явление Христа народу!

Бирюков ничего не успел понять — метров за сто впереди из-за березняка на дорогу выскочил босоногий Торчков и, петляя, как заяц, устремился навстречу машине. Бежал старик не быстро, но с таким угрожающе-отсутствующим видом, что, казалось, будто он вознамерился протаранить «Жигули». Антон плавно затормозил и, чтобы привести земляка в чувство, громко окликнул:

— Иван Васильевич! Что случилось?

Пробежав по инерции еще несколько шагов, Торчков изумленно остановился. Щелкнув вставной челюстью, он вроде бы хотел развернуться обратно, однако, разглядев наконец сидящего в машине Бирюкова, с большим трудом выдохнул:

— Игнат Антоныч… пришельцы… ведьму из могилы вытащили…

— Как вытащили?!

— Натурально, Игнат Антонович… Тьфу!.. Антон Игнатьич, гуманоиды разрыли Гайдамачиху и погребальное платье с нее сняли…

Бирюков глянул на растерянно насторожившуюся Зорькину:

— Это, Марина, что-то нехорошее. — И опять повернулся к Торчкову. — Куда вы бежите, Иван Васильевич?

Торчков диким взглядом крутнул по сторонам:

— А игде я нахожусь?

— Далековато от Березовки, — Антон показал вправо на небольшую рощицу. — Вот за тем леском — Серебровская пасека.

— Ну, елки-моталки… Это ж, выходит, я не в ту сторону ударился и много лишнего прочесал…

— Куда вы направлялись?

— В Березовку.

— А бежали в райцентр, мимо Серебровки.

Торчков обессиленно рухнул на заросшую травой обочину:

— Вот, сморчки зеленые… специально сбили с курса…

— Садитесь в машину, — открывая заднюю дверцу, сказал Антон.

— Погодь, Игнатьич… — Торчков, вроде избавляясь от кошмарного сновидения, потряс головой. — Надо чуток отдышаться… Давно таким аллюром не бегал… Сердце заходится…

— А что это вы по дороге зигзагами петляли?

— Фронтовая привычка… Чтобы пулю в спину не влепили…

— Так часто приходилось убегать, что даже привычка выработалась?

— В начале войны, как говорится, было дело под Полтавой…

— Что там с Гайдамаковой случилось? — нетерпеливо спросил Бирюков.

— Холера ее знает, что.

— Чего ж панику подняли?

— Ну, Игнатьич… Если б тебя так напужали гуманоиды, ты бы тоже запаниковал и при своей физкультурной подготовке намного дальше меня драпанул…

— Хоть что-то можете толком объяснить?

— Толком… Какой возможен толк, когда чуток не запалился от длительного аллюра… — Торчков глубоко, всей грудью, вздохнул. — Клубнику, Игнатьич, я собирал, ну так… в километре от березовского кладбища. Телевизер опять из-за погасшего электричества выключился, заняться нечем. Думаю, наберу спелой клубнички да с холодным молоком наемся досыта. Погода, видишь, какая — тепло, светло и мухи не кусают. Вышел на поскотину. Задумался. Кидаю потихоньку: одну ягодку в кошелку, другую — в рот. Вдруг за спиной — «пчиш-ш-ш!» Оборачиваюсь — небольшенькая ракета хвостом мелькнула, а на траве… гуманоиды растянули, как рыбацкий бредень, Гайдамачихино черное платье и бесшумно ко мне пляшут. Нет, не идут! А именно так, иноходью… будто подплясывают, подплясывают…

— Вы, Иван Васильевич, сегодня с утра, случайно, не выпили?

— Перекрестись, Игнатьич!.. Матрена не даст соврать, что у меня… это… как теперь говорят по телеку, трезвость — норма жизни… — Торчков обиженно поморщился. — Твое подозрение понимаю. С пьяных глаз не только гуманоиды, но и черти могут померещиться. Я же, как видишь, теперь — чистое стеклышко…

— Ну и как они выглядят, гуманоиды? — с улыбкой спросил Антон.

— Небольшенькие, вроде карликов или младших школьников, и зелененького цвету.

— Сколько их было?

— Кажись, двое.

— Иван Васильевич, это ж Егорка с Романом Инюшкины вас напугали, — из-за плеча Антона внезапно сказала Зорькина.

Увидев ее, Торчков растерянно щелкнул челюстью:

— Марина?.. — и обиделся: — Инюшкины, Свинюшкины. По-твоему, я не отличаю березовских шпингалетов от гуманоидов? Разве у Егора с Ромкой могут быть на плечах стеклянные кумпола вместо голов?

— У них есть зеленые маскарадные костюмчики, похожие на скафандры космонавтов. — Зорькина весело посмотрела на Антона. — Близнецы резвились в них нынче на новогодней елке, где я Снегурочкой была.

— Маринка, слушай меня! — строго окликнул Торчков. — Я, конечно, по новогодним елкам не хожу и в Снегурочках не выступаю, но… эти зеленые сморчки уже который раз меня преследуют.

— Садись в машину, Иван Васильевич, — сказал Антон. — Поедем на место происшествия.

— Это куда?

— Где гуманоиды хотели вас «бреднем» зацепить.

— Дак я ж оттуда прямиком по березняку чесал…

— На машине быстро ваш «прямик» объедем. Место запомнили?

— Чо его запоминать… За кладбищем самый густой клубничник знаешь? Вот туда и вези.

Торчков, кряхтя, забрался в машину, прихлопнул за собой дверцу и как ни в чем не бывало спросил:

— Слышал, Игнатьич, скоро откукарекаешься?

— Как? — включая скорость, не понял Антон.

— Магарыч-то поставишь или по новому обычаю… безалкогольной свадьбой отделаешься?