Читать интересную книгу Россия и Южная Африка: наведение мостов - Аполлон Давидсон

Позиция солидарности с теми, кто боролся против колониализма и апартхейда была беспроигрышной с точки зрения пропаганды и безупречной с точки зрения международного права и норм морали. Те, кто боролся против расистского режима, по определению должны были быть демократами, не говоря уже, конечно, о самом СССР. Эта позиция помогала множить ряды тех, кто выступал против империализма, и усиливать их позиции в международных организациях и в общественном мнении Западных стран.

Самым успешным и действенным аспектом политической борьбы СССР против режима апартхейда стала его позиция в ООН. В результате деколонизации страны третьего мира составили более двух третей голосов в ООН, и по многим вопросам они голосовали блоком. Апартхейд был одним из таких вопросов. СССР являлся автором многих резолюций, направленных против ЮАР, или поддерживал их (например, резолюции о торговом, военном, культурном и академическом бойкотах; об осуждении апартхейда и приравнивании его к преступлению против человечества).

Это не означало, что отношения СССР с африканскими странами по поводу ЮАР всегда складывались гладко. В 1971 г., например, «Правда» резко осудила Кот Дивуар, Малави, Гану и Малагасийскую Республику за то, что они приняли приглашение к диалогу, направленное им премьер-министром ЮАР [192] . Но блок сил в ООН, направленных против апартхейда, стал мощным фактором международной политики. Западные страны, как правило, голосовали против резолюций, осуждавших ЮАР, и накладывали вето на такие резолюции в Совете Безопасности, но на заседаниях Генеральной Ассамблеи они – за редким исключением – принимались.

На эту ситуацию неоднократно сетовал в своих сообщениях в Преторию глава постоянной миссии ЮАР при ООН. В марте 1971 г., например, он писал: «По деколонизации и расовым проблемам, рассматриваемым Генеральной Ассамблеей, Советский Союз всегда солидаризируется с африканцами и азиатами. Он поддерживает даже самые радикальные их предложения. США и западноевропейцы, с другой стороны, хотя и не отвергают деколонизацию как цель или ликвидацию расовой дискриминации и апартхейда как принцип, отказываются все же поддерживать крайние меры. Так, они выступили против предложений африканцев и азиатов, в которых упоминались использование силы в южноафриканском контексте, санкции против ЮАР, а также против предложения заклеймить апартхейд как „преступление против человечности“… Советский Союз полностью идентифицировал себя с афро-азиатским блоком, в то время как Соединенные Штаты и Западная Европа неизбежно выглядели очевидными противниками… их дела. На 25-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН Советский Союз использовал эту ситуацию полностью, как он делал это и на предыдущих сессиях» [193] .

СССР поддерживал и многочисленные общественные организации, комитеты и конференции, провозглашавшие своей целью борьбу против расизма, колониализма, апартхейда и «белых» правительств на Юге Африки. В 1974 г. в Женеве прошла, например, Международная конференция неправительственных организаций против апартхейда и колониализма. Все эти организации были так или иначе связаны с Советским Союзом и проводили сходную с ним линию. Конференция получила финансовую поддержку СССР, а Председатель Совета Министров СССР А. Н. Косыгин прислал ей приветственное послание [194] . Другой пример: 1 сентября 1974 г. правительство ЮАР собиралось начать переговоры о конституции Юго-Западной Африки – территории, оккупированной ЮАР после Первой мировой войны. Но Всемирный Совет Мира и Организация солидарности народов Азии и Африки (ОСНАА) провозгласили 26 августа Днем солидарности с Намибией, как назвали ЮЗА сторонники ее немедленного освобождения [195] . Этот шаг был поддержан ООН, которая провела в этот день заседание по Намибии. В своем выступлении на нем Генеральный секретарь ООН Курт Вальдхайм высоко оценил действия СВАПО [196] . Это совершенно изменило контекст переговоров.

В 1960-х-1970-х годах СССР был самым деятельным участником формирования и формулирования параметров той части глобального политического процесса, которая касалась размонтирования систем колониализма и апартхейда. Советскому Союзу принадлежала в этом отношении инициатива, и, как правило, страны третьего мира отдавали ему за это дань. Вот что говорил, например, во время визита в СССР в июне 1975 г. Е. О. Огбу, председатель Специального комитета ООН по борьбе против апартхейда: «Советский Союз вынес самую большую тяжесть в войне и понес наибольшие потери. Неудивительно, что советское правительство и советский народ привержены делу мира и полного уничтожения фашизма. И в ООН, и в своих отношениях с освободительным движением они последовательно поддерживают борьбу народа Южной Африки против режима апартхейда, идущего по стопам нацизма. Советский Союз является одним из инициаторов Международной конвенции о подавлении преступления апартхейда и наказании за него» [197] .

Поддержка АНК в политической сфере была открытой, активной и масштабной. В других сферах она была более осторожной. Об этом писали многие западные исследователи. «Предоставление маломасштабной материальной и моральной поддержки АНК… считалось резонным, – утверждал американской политолог Д. Кепмтон, – подталкивание АНК к гражданской войне с помощью СССР – нет» [198] .

Ф. Нел полагал, что «СССР никогда не пытался насильственно подпитывать революционную ситуацию в ЮАР. Москва вынуждена была дать южноафриканской ситуации развиваться самостоятельно и не хотела – да и не могла – сделать что бы то ни было, чтобы повлиять на ход событий в ту или иную сторону». СССР, писал он, «… никогда не пытался подтолкнуть АНК к резкому расширению вооруженной борьбы и не удовлетворял автоматически все просьбы АНК о помощи» [199] .

П. Ваннеман считал, что «советская стратегия» по отношению к ЮАР заключалась «в долговременных усилиях, направленных на то, чтобы горшок кипел и гноился, нанося специфический ущерб главному сопернику СССР на мировой арене – США… Советское влияние и вес, – утверждал он, – имеют тенденцию расти пропорционально степени нестабильности в регионе…» [200] .

Даже если бы у советского руководства была уверенность в том, что США не пойдут на поддержку ЮАР – а такой уверенности у него не было, напротив, неизбежность вмешательства Запада и его поддержка ЮАР постоянно подчеркивались советскими публикациями, – одного только военного потенциала самой ЮАР было достаточно для того, чтобы считать авантюризмом идею военного вмешательства СССР в ЮАР.

Но нам встретился один документ, в котором обсуждалась возможность прямого советского военного давления на ЮАР. Источником его является департамент военной разведки ЮАР, поэтому сомнения в его подлинности неизбежны. Но исключать вероятность того, что он был подлинным, тоже нельзя: секретное донесение, посланное в этот департамент в сентябре 1980 г., явно не носило пропагандистского характера и не было использовано для этих целей.

В донесении цитировался меморандум, посланный якобы министром обороны ГДР Хайнцем Хофманом маршалу Д. Ф. Устинову. Если верить донесению, то Хофман писал, что, несмотря на кажущуюся мощь южноафриканской армии, «людские и другие военные ресурсы ЮАР ограничены. Поэтому ЮАР можно победить войной на истощение, тем более что как только Запад придет к тому же выводу, он перестанет ее поддерживать». «Военное давление, когда оно будет применено, должно быть постепенным, – говорилось далее в документе, – потому что опыт показывает, что… Запад примет постепенное развитие событий. Когда давление начнется, оно не должно прекращаться… Поэтому важно не начинать настоящего давления до тех пор, пока не будет сделано все, чтобы оно продолжалось последовательно, без перерывов и на большом участке, желательно на нескольких фронтах». В донесении говорится, что заведующий Международном отделом ЦК КПСС Б. Н. Пономарев видел меморандум и назвал его «ценным вкладом в обсуждение широких аспектов южноафриканской проблемы» [201] . Однако ни к каким последствиям это послание, если оно действительно было, не привело.

Осторожность в советской поддержке АНК могла объясняться и тем, что не все в советских учреждениях считали исход борьбы в Южной Африке предрешенным, а те, кто верил в неизбежность окончательной победы АНК, не могли предсказать ни ее временные рамки, ни то, в каких формах она произойдет. В ходе своих бесед с вашингтонским послом ЮАР Шевченко говорил, например, что АНК не считался ни эффективной, ни результативной организацией [202] . В этом нелестном отзыве отразились, по-видимому, настроения, встречавшиеся среди сотрудников советского МИД в начале 1980-х годов и выплеснувшиеся на поверхность в годы перестройки. К тому времени вооруженная борьба АНК шла уже два десятилетия, но ощутимых результатов она не приносила. Восстание в Соуэто и связанный с ним подъем борьбы против режима были результатом прежде всего деятельности организаций Черного самосознания, а не АНК. К тому же к началу 80-х годов эти выступления были подавлены, и в стране снова наступила «стабилизация».