— Как «до старости»? — удивилась она. — Вы выглядите молодо!
— Юная леди, ну зачем мне смущать вас, молодых, своим дряхлым видом, когда могу показать себя с лучшей стороны?
— Э?
Вместо ответа Гурнар Финик Шолари внезапно резко и сильно постарел. Вместо мужчины в самом рассвете сил перед нами висел глубокий старец. Затем он так же быстро помолодел, став нашим ровесником.
— Ничего себе, — прошептала Дилана. — Поразительно.
Полностью согласна. Это действительно удивительно. Наш новый знакомый оказался на диво общительным. Он был готов не замолкая говорить о себе и своей прошлой жизни, и как, похоже, все старики и во всех мирах, ругать власть. Ему даже было не особенно важно, насколько внимательно его слушают. Мы, чтобы не оскорблять давно усопшего человека, кивали и даже задавали уточняющие вопросы. Не знаю, как у остальных, а у меня начинали слипаться глаза. Всё-таки ночью я привыкла спать.
Когда над кладбищем забрезжил рассвет, призрак поспешил распрощаться. По его словам, при дневном свете тяжело поддерживать видимую глазу форму, и вообще, солнце губительно сказывается на его самочувствии.
Вскоре совсем рассвело, и мы сообща решили, что можно возвращаться в общежитие и хотя бы принять душ, раз поспать не светит. Сонными были все, не только я. На дорожке, которая расходилась к двум разным корпусам — женскому и мужскому, на автомате свернули каждый в своём направлении.
— Ребят, — выдержка мне изменила, и я, остановившись, обвела всех взглядом. — Спасибо вам.
В ответ мне вяло покивали, заверив, что нет проблем. Друзья на то и нужны, чтобы выручать друг друга. У меня же элементарно не хватало слов выразить свою признательность. Они не обязаны были этого делать, но пришли, чтобы мне не было страшно одной. Все пришли, даже Эйн, который сначала наотрез отказался. Да, скорее всего, он пошёл не ради меня, а из-за Диланы, или чтобы не выглядеть сволочью на фоне остальных, но мне не хотелось придавать этому значения и анализировать. Важным было, что у меня появились друзья. Настоящие. Готовые помочь, если что-то случится, и уже не раз меня выручавшие. Более того, моими друзьями стали те, о ком я столько мечтала. Но сейчас я видела в них не любимых героев книг, а живых людей. Растроганно шмыгнула носом, понимая — назад пути нет. Теперь, если кому-то из них понадобится помощь, я не смогу остаться в стороне, потому что они мои друзья.
Эйн
Вечер обещал быть приятным. Поводов глупо улыбаться хватало. И я улыбался. Всё равно никто не видит.
Главной радостью была прогулка с Диланой, на которую я собирался. Только она и я, и никого кроме. Наконец, судьба решила мне подарить свою улыбку. События сложились одно к одному. Я закончил заниматься с Тэей и мог гордиться заслуженным высоким баллом. Прогресс у неё наблюдался огромный, никто, кроме меня и её, не знает, чего нам этого стоило. Теперь я освободился, а Имир оказался занят по самое не могу — преподавательница целительства, по примеру своего коллеги, повесила самую отстающую ученицу на лучшего на курсе. На одного из. Но тут роль сыграло приятельство Имира с Тэей. И вот, он натаскивает Тэю по магии исцеления, а я провожу время наедине с Диланой. Представляю, как теперь он скрипит зубами. Было даже немного стыдно за удовольствие, которое испытывал при этой мысли. А Олан уже в который раз зарылся по уши в старые книги, обнаружив что-то «уникальное и потрясающее», чего он не знал, но очень хочет изучить.
Желая произвести впечатление, отказался от привычных тёмных тонов в одежде и облачился в бежевые брюки и белую рубашку. Даже туфли нашлись цвета топлёного молока. Только куртка подкачала, она была чёрной, но что поделать, другой нет и взять негде. Завязав волосы в низкий хвост, глянул в зеркало. Вроде нормально.
Увидев Дилану, ощутил неприятный укол. Она явно не готовилась и вышла ко мне в форменном брючном костюме, который был дозволен адепткам академии как альтернатива платью. Распущенные волосы, ни капли макияжа. Но даже так она казалась невыразимо прекрасной, как сон.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Тебе очень идут светлые тона, — обворожительно улыбнулась Дилана.
— Спасибо, — отозвался, чувствуя себя глупо.
Она с готовностью приняла мой локоть, и мы побрели неторопливо по тропинкам академического парка. Тут, наверное, очень красиво летом. Мне довелось застать лишь буйство зелени, разбавленное осенним золотом. Сейчас листья уже облетели, чувствовалось дыхание приближающейся зимы.
Находиться рядом с Диланой было в удовольствие, но разговор не клеился. Не знал, о чём говорить. Молчание затягивалось.
— Расскажи о жизни тёмных эльфов, — попробовала она найти тему.
— Что ты хочешь узнать?
— Правда, что тёмные эльфы убивают своих детей, а после их съедают?
Споткнулся на месте, ошалело всматриваясь в лицо Диланы. О нашем племени ходит много слухов, но нужно быть совсем отчаянной и бесстрашной, чтобы сказать такое тёмному эльфу в лицо. Даже полукровке. Будь на её месте кто-то другой, боюсь представить собственную реакцию.
— Мы не такие чудовища, чтобы есть собственных детей, — отчеканил холодно и, вспомнив ещё одну байку, решил сразу дополнить. — И трупы врагов мы тоже не поедаем.
— Эйн, прости, — спохватилась Дилана. — Я не подумала. Вышло ужасно. Вечно я говорю какие-то глупости.
— Ну что ты, — выдавил улыбку, пытаясь затоптать огонь негодования в душе. — Всё нормально. Тем более, кроха истины в твоих словах есть. Если ребёнок рождается очень болезненным, его относят в храм Бойлара и приносят в жертву. У нас верят, что душа младенца возродится в следующем родившемся в роду ребёнке и в этот раз Бойлар подарит ему здоровье и силу.
— Это… страшно, — прошептала она, вызвая у меня горькую улыбку.
— Жизнь тёмных эльфов не сахар. Тёмный Лес — не то место, где может выжить слабый. У нас есть закон — кто сильнее, тот и прав. Потому слабый и болезненный ребёнок погибнет от руки кого-то из сверстников. Одна из причин, почему я решил учиться в этой академии — после окончания смогу не возвращаться в Тёмный Лес и буду свободен от притязаний соплеменников.
Повисла неуютная пауза. Не так я себе представлял прогулку с любимой девушкой. Так долго ждал этого, чтобы были только мы вдвоём, а что-то пошло явно не так.
— Ещё раз прости, — повинилась Дилана. — Просто, когда я спрашивала Имира про жизнь светлых эльфов, это было так интересно.
Здорово. Даже дети знают, как отличаются тёмные эльфы от светлых, несмотря на то, что в глубокой древности были единым народом, если верить летописям. У нас разный уклад жизни, менталитет, мы отличаемся, как день и ночь. Упоминание Имира тоже не добавило настроения.
Оказалось, это было только началом. Поняв, что тема жизни тёмных не подходит для беззаботной болтовни, Дилана решила взять роль рассказчицы на себя. Она щебетала о своей жизни в деревне. Было интересно. Воспоминания девушки, пропитанные беззаботностью и теплом любви к близким и родным краям, заставляли улыбаться. Затем она начала говорить про академию. Иногда мелькали имена Тэи, Олана и профессоров. Но больше она говорила про Имира.
Имир, Имир и ещё раз Имир.
С каждым упоминанием имени приятеля настроение становилось всё хуже. Чувствовал себя наивным идиотом. Вырядился, как последний дурак, предвкушал этот вечер, верил, что он будет особенным. Радужное настроение рассеялось, разочарование горчило на языке.
Пока я витал в облаках, надеясь наверстать время с Диланой, которое потерял, занимаясь с Тэей, оказалось, я бесконечно опоздал. Имир, весь такой благородный Имир, уже окончательно очаровал её.
— … а Имир такой говорит, — оживлённо рассказывала Дилана.
— Ты согласилась прогуляться со мной, чтобы поговорить об Имире? — не выдержал я и перебил девичий щебет.
— Нет, — похлопала она длинными ресницами. — Хотела провести с тобой время. Ты последнее время был занят…
— Не по своей воле. И я тоже очень хотел побыть с тобой, но у меня нет ни малейшего желания обсуждать Имира. С этим не ко мне.