Нет. Она ничем не отличалась от прочих женщин, которыми он обладал. Просто они никогда не были способны сделать удовлетворяющий обоих вывод об их отношениях. Другие женщины оставались с ним до тех пор, пока не надоедали ему. А его отношения с Фионой внезапно оборвались до того, как достигли своего естественного завершения. Именно поэтому он до сих пор испытывал это странное вожделение.
Джек нашел новый галстук и остановился перед зеркалом. При этом постарался встать так, чтобы ему не было, видно Фиону.
– Джек, куда ты уходишь?
– На аристократический прием.
Она с минуту молчала.
– А что, если я пожелаю пойти с тобой?
– Это не тот сорт развлечений, куда приглашают жен.
Ее глаза сверкнули.
Джек проигнорировал ее реакцию, продолжая разглаживать жилет.
– Я согласился на брак лишь потому, что меня к тому принудили. Я не намерен менять свой образ жизни. Принимай меня таким, какой я есть.
– Я знаю, – сурово сказала она, приподняв подбородок. – Я просто думала, что ты сможешь подождать несколько дней, прежде чем возобновишь свои похождения.
Джек, пожав плечами, повернулся к ней:
– Почему я должен ждать? Есть карты, в которые можно поиграть, виски, которое можно выпить, женщины, которых…
Снаружи сверкнула молния.
– Других женщин больше не будет.
Джек вскинул брови и сурово проговорил:
– Меня не запугать.
Фиона вспыхнула.
– Я не имела в виду…
– Мы обсудим это в следующий раз. К счастью для нас, после нашей… – он едва не произнес «возни», – наших стараний у меня нет настроения искать другую женщину. По крайней мере сегодня.
Вдали прогремел гром, Фиона резко передернула плечами, еще плотнее заворачиваясь в простыню.
Прекрасно! Она сердита. Это удержит их обоих от глупой мысли, будто этот союз – нечто большее, чем то, чем он является в действительности. В то же время у него было такое ощущение, будто он пнул беззащитного котенка. Подавив в себе неожиданное желание извиниться, Джек снова повернулся к зеркалу.
– Мы пока не знаем, будет ли успешной эта игра. Возможно, мы не смогли зачать наследника. Или, возможно, наши семьи просто проигнорируют наши благородные жертвы и набросятся друг на друга.
– Они не набросятся. Я знаю, что не набросятся.
– Посмотрим, – сказал Джек, прикалывая рубиновую булавку к галстуку. Одежда его не выглядела измятой, что было удивительно, поскольку он не прибегал к услугам камердинера.
Пора было идти. Не было причин больше задерживаться, и тем не менее он вдруг обнаружил, что смотрит на Фиону. Их взгляды встретились, на ее лице отразились разочарование и отчаяние.
Она хотела, чтобы он остался. Джек понимал это и без ее слов. Он не осуждал ее. Она была одна, в чужом доме, который был ей незнаком, и только что вспоминала о смерти своего брата.
Джек сказал себе, что не позволит себя разжалобить. Все это ничего не значило. Если он сейчас останется, то она и впредь будет добиваться желаемого любой ценой, а он не собирался ей подчиняться.
– Когда ты вернешься? – спросила Фиона. Джек задержался у камина, чтобы пошевелить угли.
– Завтра. – Он поставил кочергу на место. – Хорошего сна тебе. – Он направился к двери.
– Джек!
Взявшись за ручку двери, он остановился.
– Да?
– У тебя в самом деле нет сердца.
У него напряглись желваки на скулах, однако он ничего не сказал в оправдание.
– Кажется, ты всегда терпеть не мог это прозвище – Черный Джек, – с горечью сказала Фиона. – Но сейчас, видимо, стремишься доказать его справедливость.
– Я таков, каков я есть. Я в точности такой же, какой был до того, как ты вышла за меня замуж, и останусь таким и впредь.
Глаза ее сверкнули.
– У меня тоже есть свои соображения. Я не хочу оставаться в этом доме одна все время. Я хочу посмотреть Лондон, пока нахожусь здесь.
– Разумеется, дорогая. Я уверен, что кучер знает дорогу до «Амфитеатра Эстли». – Проигнорировав ее сердито поджатые губы, Джек поклонился: – А пока что я желаю тебе спокойной ночи. – Он выскользнул из комнаты, закрыл за собой дверь и быстрым шагом направился в сторону холла.
– Милорд! – На нижней площадки лестницы стоял Девонсгейт.
Джек посмотрел на плащ, который аккуратно свисал с руки дворецкого.
– Ты знал, что я буду выходить.
– Вы всегда так делаете, милорд.
– Да. Я всегда так делаю, не правда ли?
– Да, милорд. Если вы пробудились… – Дворецкий посмотрел наверх, затем оглянулся назад, легкий румянец выступил на его скулах. – Если вы пробудились от своего сна, вы неизбежно отправитесь в один из ваших клубов, оставив спать вашу партнершу.
– Я и не подозревал, что настолько предсказуем.
– Мы все рабы привычки, милорд. – Дворецкий помог Джеку надеть плащ.
– И моя привычка заключается в том, чтобы посещать игорные дома и покупать подарки для непотребных женщин, – сказал Джек. – Что за славный набор!
В отдалении зазвучали раскаты грома, послышались резкие порывы ветра – настолько резкие, что загрохотала тяжелая входная дверь. Джек бросил взгляд вверх на лестницу, прежде чем застегнуть плащ до самого горла.
– Мне понадобится шляпа, Девонсгейт. Похоже, надвигается гроза.
– Это невозможно, милорд. Я только что был на улице, там светло и ясно…
Яркая молния осветила холл, и тут же раздался мощный удар грома.
– Боже милостивый! Это звучит как-то зловеще.
Это было зловещим. Девонсгейт просто не знал, насколько это зловеще.
Джек втянул в себя воздух, ощутив знакомый запах сирени. Проклятая Фиона! Он водрузил шляпу на голову. Он все равно выйдет и хорошо проведет время, несмотря ни на что. В конце концов, ну что такое небольшой дождь?
– Экое невезение, что дождь разразился именно в эту минуту, – сказал Девонсгейт, вглядываясь в окно и испытывая какие-то недобрые предчувствия.
– Именно так все и складывается для меня в последнее время. Плохо. Очень плохо.
– Я много раз слышал, что вы ведете великолепный образ жизни, милорд. Многие вам завидуют.
Еще бы им не завидовать! У него богатство, недвижимость и неограниченные возможности для того, чтобы делать все, что он пожелает. Он и в самом деле счастливчик. Так почему у него такое ощущение, что он стоит на краю высокой скалы, а сильный ветер подталкивает его вперед, к самому краю?
Джек посмотрел мимо дворецкого, на лестницу, на дверь своей спальни. Он стоял так довольно долго. Затем, пробормотав ругательство, повернулся, вышел из дома и направился к поджидавшей его карете.
Глава 7
Белая Ведьма привыкла обхаживать белокурых мужчин, но не столь белокурых, как Маклейны. Ох и красивые эти парни и девицы из рода Маклейнов!