и о которых мне говорили. Я подумал было, что виновата вода или продукты, но потом отбросил это предположение. И, поскольку я мало что во всем этом понимаю, решил прийти и поговорить с тобой.
Робертсон уже встал со стула и сказал;
— Рад, что ты это сделал.
— Я невольно все время возвращался к мысли, что все это связано с базой,— сказал Льюин.— Но… неужели это возможно? Я хочу сказать, неужели мы… неужели вы играете тут с чем-либо таким, что могло бы сказаться на жителях Тарсуса?
— Остается одно — пойти и выяснить,— сказал Робертсон. —Но сначала мне надо переодеться,—добавил он, указывая на свою водолазку и шорты,— а потом поедем в лабораторию.
Робертсон пошел было к двери, но, постояв в нерешительности, повернулся к Льюину.
— Ты об этом никому не рассказывал? Я имею ввиду Элинор?
— Я брал ее с собой,— ответил Льюин.— Я полагал, что это будет приятная вечерняя прогулка по пустыне. Но Элинор там ни разу не выходила из машины. Погоди! Нет, она выходила в туалет на заправочной станции. Но я не думаю, чтобы она что-либо заметила. Я же ей, конечно, ничего не сказал.
Робертсон снова задумался.
— Хорошо! И не говори впредь,— сказал он и пошел переодеваться.
Льюину хотелось повторить свой вопрос относительно испытаний, которые сейчас проводят на базе, и уточнить, не могло ли одно из них послужить причиной заболеваний в Тарсусе… Но, подумав, он понял: то, что оказал Робертсон, уже отчасти отвечало на этот вопрос.
18 ЧАСОВ 42 МИНУТЫ ПО МЕСТНОМУ ЛЕТНЕМУ ВРЕМЕНИ
Как только Робертсон переоделся в военную форму, они сели в его машину. Робертсон вез его по той дороге, которая вела на территорию испытательного центра базы через второй контрольный пункт, где Льюин никогда не бывал. Тут Робертсон поехал медленнее и вскоре остановил машину. Они вошли в пустое караульное помещение, откуда двое военных полицейских, вооруженных карабинами М-16, наблюдали за двумя полосами дороги, проходившей по обе стороны от их поста. Третий полицейский сидел за серым металлическим столом, позади находилось устройство для автоматического открывания ворот.
Пока Робертсон разговаривал по телефону с дежурным офицером, сообщая, что ведет с собой гостя в лабораторию, Льюин стоял и с любопытством осматривался. Затем Робертсон передал трубку одному из постовых, чтобы тот принял распоряжение дежурного офицера.
— Есть, сэр,— сказал полицейский и повесил трубку.— Все в порядке,— доложил он сидевшему за столом.— Но вам придется за него поручиться, сэр,— сказал он Робертсону.
Робертсон достал из кармана пиджака зеленую металлическую пластинку на цепочке и повесил себе на шею. Такого пропуска Льюин еще не видел. Она была с почтовую открытку, и на ней был выгравирован портрет Робертсона — анфас и в профиль, а также отпечаток большого пальца. Постовой пригласил Льюина подойти ближе к столу, откуда он вынул такую же металлическую пластинку с цепочкой, как у Робертсона, но красного цвета. На ней стояло «гость». Военный полицейский взглянул на круглый значок оранжевого цвета диаметром около пяти сантиметров, прикрепленный к лацкану пиджака Льюина. Такой значок — своего рода удостоверение личности — обязан был носить на территории испытательного центра Дагуэй каждый человек старше десяти лет. Постовой переписал цифры с оранжевого значка на бланк и вручил Льюину красную пластинку.
— Пожалуйста, наденьте и не снимайте, сэр. А когда будете уходить, вернете мне.
Льюин повесил пластинку на шею.
Тем временем Робертсон подписал заявку. Полицейский попросил Льюина тоже расписаться. Затем его сфотографировали одной из контрольных фотокамер. С формальностями было покончено, и полицейский сказал:
— Все в порядке, сэр. Когда вы сядете в автомобиль, я открою вам ворота.
— Спасибо,— сказал Робертсон и направился к своему красному «мустангу».
Металлические ворота медленно поднялись и, едва Робертсон проехал под ними, тут же закрылись, внушительно лязгнув железными челюстями.
Проехав с полмили, Робертсон свернул на боковую дорожку с указательным знаком: «Здание № 4». Вскоре показалось и само здание. Льюин посмотрел вперед и увидел низкое белое одноэтажное строение из бетона. Несмотря на унылую архитектуру, оно производило большое впечатление, наверное, потому, что стояло особняком, а также благодаря удачному освещению дуговыми лампами на высоких столбах. Билл припарковался на маленькой площадке, где стояло: «майор Робертсон У.». Выйдя из машины, они направились к входу в «Здание № 4». Робертсон открыл перед Льюином дверь, и тот прошел, удивляясь тому, что дверь не запиралась. Они прошли в маленький холл, где сидел солдат за столом, освещенным висячей лампой с зеленым абажуром конической формы. Но позади солдата виднелась вторая дверь. И это была уже стальная серая плита без замочной скважины, без ручки. Солдат тут же встал и отдал честь. Майор Робертсон ответил на его приветствие и, сняв с шеи зеленую пластинку, протянул ему. Охранник посмотрел на пластинку, затем на Робертсона и сказал:
— Дежурный офицер сообщил мне, что с вами гость.
— Да, это так,— ответил Робертсон.
— Хорошо, сэр.
Льюин ожидал, что солдат вернет зеленую пластинку Робертсону. Вместо этого тот повернулся и вставил ее в горизонтальную щель стальной серой двери. Сработало электронное устройство, и после считывания кода включился открывающий механизм. Послышалось шипение сжатого воздуха, и дверь быстро отскочила сантиметров на двадцать, а дальше пошла бесшумно. Солдат вернул Робертсону пропуск, и оба прошли внутрь. Затем Робертсон нажал кнопку, и дверь за ними закрылась. Робертсон повел Льюина. по зеленому коридору, освещенному скрытыми люминесцентными лампами, расположенными на одинаковом расстоянии одна от другой. Робертсон остановился у двери, помеченной только номером, и открыл ее.
— Входи,— оказал он Льюину.— Вот тут я и тружусь. У меня двое лаборантов, которые постоянно проводят здесь кое-какие опыты на партии крыс. Но я могу переключить одного из них на анализ крови.
Льюин достал из кармана пробирки и передал их Робертсону. Они находились в маленьком кабинете, из большого окна которого была видна лаборатория, а около окна была дверь, которая вела туда. Робертсон открыл ее ключом, вышел и прикрыл за собой дверь, оставив Льюина в маленькой комнате. Льюин видел в окно, как он разговаривал с худенькой рыжеволосой лаборанткой в белом халате. Льюин не сразу ее узнал, но потом вспомнил, что встречал раньше. Эта женщина месяц назад проиграла в четвертьфинале теннисного матча среди женщин. Она была женой какого-то лейтенанта, но Льюин не мог вспомнить его фамилии. Он и не предполагал, что она работает, считал ее просто женой военного.
Переговорив с ней, Робертсон