усадила лицом к зеркалу и принялась колдовать с красками. После девушки в четыре руки помогли мне надеть невероятное творение мастера Ле’мана.
И снова я оказалась не похожа на саму себя. Та безупречно нежная, наивная и воздушная леди, что отражалась в зеркале в полный рост, никак не могла совершить смертельно опасного путешествия в горы в компании одних лишь мужчин и тем более млеть от жарких, запретных поцелуев лорд-канцлера. Ее щеки украшал персиковый румянец, который было не отличить от настоящего, а ведь я точно знала, что он – творение рук Аолы. Я сомкнула блестящие розовые губы, чтобы придать себе чуть более серьезный вид и тут же услышала:
– Ох, леди, не делайте так! – всплеснула руками Катринка. – Вы же всех женихов распугаете, за кого хозяин вас замуж отдавать будет?
– А что, женихам нынче интересны лишь кроткие овечки? – не отводя взгляда от чудесного видения в зеркале, между делом поинтересовалась я. Надеюсь, лорду Вестону придется по вкусу этот образ, а принц Эдрик просто меня не узнает и обойдет стороной.
– Известно, что так. Вот ваш брат, например, тоже не спешит делать новое предложение строптивице. Ой! – округлила глаза горничная, осознав, что сказанула лишнего, и хлопнула себя по губам.
– Так-так-так, – повернулась я к ней и принялась красться, как кошка, завидевшая воробья. – Говоришь, леди Ингрид все еще сопротивляется?
– Ничего я такого не говорила, – насупилась Катрина.
– То есть ты утверждаешь, что у меня слуховые галлюцинации? – нагло вздернула я бровь. – Стоит попросить Андрэ, чтобы пригласил целителя для моего осмотра?
– Ну что вы сразу-то, леди? – Катринка смотрела жалобным укоризненным взглядом, видимо, рассчитывая на то, что мое доброе сердце дрогнет. Разочаровывать простушку было не жаль – сама проговорилась, за язык ее никто не тянул.
– Катрина, я же беспокоюсь за брата, – вздохнула я и попыталась повторить жалобный взгляд. – Ночами не сплю, переживаю, как там единственная моя родная душа… – я всхлипнула. Получилось так себе, но горничная поверила.
– Ну не ревите, леди, – запричитала она. – Сейчас всю работу испортите, а нам хозяин потом по шапке настучит.
– Не понять тебе меня, Катринка, – прошелестела я и продолжила трагично дышать и всхлипывать.
– Да что вы в самом-то деле, леди! – расстроенно хлопнула себя по бокам горничная. – Не так все и плохо у вашего брата. Леди Ингрид, конечно, показывает характер, но господин наш на нее не обижается. Да и как обижаться на болезную? Ее же сумасшедшая тетка ваша воспитывала. Ой! Простите, я не в том смысле…
– Ничего, я не обиделась, продолжай, – царственно махнула я.
– Да тут и продолжать-то особо нечего. Господин наш терпит ее, но отпускать или жениться не спешит, вот и бунтует леди.
– Как думаешь, она может опять попытаться напасть на Андрэ?
– А мне-то откуда знать? Я вам не предсказатель. Брат ваш, во всяком случае, ее не боится, даже гулять с ней вдвоем иногда ходит.
Я собиралась выудить из Катрины еще какой-нибудь ценной информации, которую вероломно скрывает от меня брат, но стук в дверь прервал наш плодотворный разговор. Горничная с явным облегчением бросилась открывать гостю, я же досадливо поджала губы. Андрэ, облаченный в темно-синий парадный фрак с золотыми пуговицами, исполненными в виде львиных голов, взирал с восторгом.
– Поверить не могу, что эта восхитительная красавица – моя сестра. Мари, помилуй, на королевский бал нельзя проносить оружие, а как иначе я смогу отгонять от тебя всех обезумевших кавалеров?
– Думаю, достаточно будет одного твоего слова, герцог Ламандский, – с улыбкой я взяла Андрэ под руку и потянула его к выходу. – К тому же, твое внимание будет явно занято толпой леди, желающих пообщаться со столь блистательным кавалером.
– А-ха-ха, мы квиты, сестра, – рассмеялся Андрэ. – Но все же прими мое искреннее восхищение. Сегодня ты затмишь любую!
– И даже королеву? – хитро глянула я.
– Мари! – простонал брат. – Не доучил я тебя принимать комплименты! Ты должна была сказать «благодарю»!
– Благодарю, мой дорогой брат! – рассмеялась я.
Всю дорогу до дворца мы с Андрэ весело шутили, безобидно пикировались и просто хорошо проводили время. А вот при въезде на территорию дворца меня начало пробирать волнение. Шутки ли – девчонка из леса на королевском балу! Я и помыслить о подобном не могла, а теперь вот осторожно ступаю на белый мрамор дворцового холла. Меня встречают абсолютно белые колонны и стены, балюстрада, идущая вдоль широкой лестницы, золотые светильники и хрустальная люстра-гигант, свисающая с расписанного древними сюжетами купола. Белоснежные, идеально выточенные фигуры юношей и девушек поддерживают своды потолков. Взбудораженный шум радостной толпы врывается в уши, и атмосфера праздника захватывает в свои объятия.
Следуя указаниям празднично одетых лакеев, мы проходим в огромный украшенный живыми цветами зал. Младший распорядитель громко объявляет о приходе лорда Ревьена, герцога Ламандского с сестрой, леди Марианной-Эстель, и бал для меня становится официально открытым. Моя голова не стоит на месте, пока брат ведет меня к одной из стен, увешанной зеркалами в тяжелых рамах. Люди вокруг с любопытством смотрят на нас, кое-кто приветственно кивает Андрэ. Толпа красиво и празднично одетых людей окружает нас.
Чувствовать себя одной из них было странно, и я никак не могла избавиться от ощущения, что нахожусь здесь не по праву. Будто загримировалась, тайком проникла на чужой праздник жизни, и вот-вот меня разоблачат.
Открывал бал сам король. Первый танец наступил так быстро, что я и опомниться не успела. Андрэ закружил меня по залу вслед за другими парами, и я смогла по достоинству оценить грацию брата. Сама тем же похвастать, как вы помните, не могла, но Андрэ стойко сносил все мои многочисленные ошибки и даже умудрялся их с ловкостью маскировать. Ну что за чудесного родственника послала мне сама жизнь!
Следующий танец перехватил незнакомый мужчина. Он представился, но я не запомнила ни его имени, ни того, как он выглядел – так была напряжена и сосредоточена на движениях. И еще на том, чтобы искусственная улыбка не сползала с моего лица – главное правило любого бала я усвоила крепко.
После танцы понеслись один за другим, кавалеры сменяли друг друга, знакомились, делали мне комплименты, но все они были для меня на одно невзрачное, смазанное лицо. А того единственного, кого я действительно всей душой жаждала увидеть, так найти и не смогла. Скользила глазами по залу, но зацепить в многоликой толпе знакомых хищных черт так и не удалось. Улыбка, приклеенная к моим губам, дрогнула, сделалась еще неправдоподобнее и натянутее, и граф, с которым я танцевала на тот момент, подвел меня к