Бронетранспортер с флагом Республики медленно двигался по шоссе, ведущему в столицу Зеды-3. Места внутри хватало всем, но Вольдемар сидел на крыше, держась за скобу. Скорость была небольшая, километров тридцать в час, дорога ровная, но вдруг колдобина? Суровый климат не способствовал долговечности дорожного покрытия. Сержант Радек сидел впереди, свесив ноги на лобовой лист и держась за ствол лазера бронетранспортера. Взгляд сержанта был прикован к серой ленте асфальта. Машин инженерной разведки у космодесантников не было, они им просто не нужны. Штаб адмирала Кагершема этим вопросом не озаботился — космическим волкам нет дела до планетных проблем, вряд ли они подозревали об их существовании. Такие машины были у астенцев, но дальше одного бронетранспортера их любезность не распространялась. Оставить десантникам хотя бы одну целую машину они не догадались. Вот и приходилось головной походной заставе — ГПЗ — проверять дорогу своими колесами. Сейчас Радек исполнял роль и минного трала, и саперной собаки в одном лице, жаль только, помехи радиовзрывателям он ставить не мог. Сам сержант утверждал, что любой фугас чует за сто метров минимум. Однако Вольдемар слабо верил в его нос.
Кстати, сержантские нашивки на погонах Радек теперь носил вполне официально. После двухлетнего перерыва он снова был зачислен в вооруженные силы Республики с сохранением прежнего звания, переодет в новенький десантный камуфляж и вместе с уцелевшими саперами в таком же камуфляже направлен в ГПЗ.
— Узнает кто из наших, что я в корпус служить пошел — долго ржать будут, а кое-кто и руки не подаст, — прокомментировал новое назначение Радек.
Сам бронетранспортер сверкал свеженькой краской и нанесенными в предусмотренных уставом местах знаками государственной принадлежности и эмблемами корпуса космодесантников. Вольдемар поправил на коленях новую винтовку и продолжил наблюдение в своем секторе. Он остался в живых, а глобальные проблемы можно пока отложить.
Бои за производственный комплекс продолжались еще неделю. Если в первый день высадки потери первого взвода роты лейтенанта Патрика казались катастрофическими, то к концу недели они выглядели вполне обычными. А с учетом местного пополнения взвод выглядел довольно прилично: целых одиннадцать человек, в том числе четверо местных во главе с Вольдемаром Дескиным. Почти полтора отделения, в других взводах, бывало, и того не насчитывали.
В боях за комплекс отлично проявили себя саперы сержанта Радека. Штурм укреплений и бои в городских условиях были коньком гвардейского полка тяжелой пехоты, поэтому и навыки у отставного командира саперного взвода были соответствующими. Бойцы группы Радека порой творили чудеса. Они взрывали укрепления астенцев, пробивали проходы в глухих стенах, несколько раз обрушивали на головы врага перекрытия. Расход взрывчатки для такой небольшой группы был колоссальным, и повсюду сержант таскал с собой старенькую взрывную машинку. Лейтенант Патрик пытался включить саперную группу в состав своей роты, но Радек оказался настолько востребованным в разных местах, что его действиями управлял лично «Пегас». Саперов днем и ночью бросали на самые горячие участки. К концу боев в группе по-прежнему насчитывалось шесть человек. Вот только состав группы обновился полностью, за исключением самого Радека. Не все были убиты, некоторым повезло отделаться ранениями, их эвакуировали на госпитальные суда, и дальше, в центральные миры Республики. Капрал Дувич в число счастливчиков не попал.
На бронетранспортер начальство тоже пыталось наложить лапу. Бой за транспортное средство был не менее жестоким, чем бой за позиции астенского комплекса ПРО. Лейтенант Патрик дрался как лев и сумел сохранить роте средство передвижения, существенно облегчавшее подвоз обеда прямо на позиции. Неофициально бэтээр был приписан к взводу Дескина — кто первым встал, того и тапки.
Капитан Троянов оторвал взгляд от экрана полевого оперативного компьютера и поднял глаза на стоявшего перед ним лейтенанта Патрика:
— Сколько лет мы с тобой вместе служим, шесть? Или семь?
— Шесть с половиной, — Патрик был, как всегда, точен.
— И ты хочешь, чтобы я это завизировал?
— А ты видишь другой выход? — задал встречный вопрос лейтенант. — Или надеешься, что третья бригада поделится с нами личным составом?
Командир батальона промолчал и снова уставился на экран.
— У меня в роте из ста двадцати человек осталось сорок четыре. И это считая меня, фельдфебеля и четверых местных под командованием Дескина. В других ротах ситуация не лучше.
— Хуже. Еще хуже.
— Вот я и хочу предложить местным стандартный полугодовой контракт на службу в корпусе, — сказал командир первой роты. — Те, кто нам не подойдет, через шесть месяцев отправятся обратно, а кто захочет — продолжит службу. А там и раненые в строй вернутся. Так мы сохраним основу бригады, а мясо потом нарастет.
— О бригаде у нас полковник думает, а ты за своей ротой смотри. Разбавим подразделения необученными новичками, и что дальше? Какой от них толк? — возразил командир батальона.
— Не так все печально. Группы Дескина и Радека отлично себя зарекомендовали. Местные ребята хороший материал для нас. После взятия производственного комплекса будет пауза, прогоним их через ускоренный курс начальной подготовки, а когда бои начнутся, понемногу введем в строй. Главное — сразу в мясорубку не кинуть. Жалко, что инструктора нет. Брауна так и не нашли?
— Пока нет. Но ищем, не мог же он сквозь землю провалиться. Ладно, будем считать, этот вопрос решили. А что ты предлагаешь по поводу этой сладкой парочки, Дескина и Радека? Нет, со вторым еще нормально, звание восстановим, а подчиненных из местных он сам найдет. Но как ты додумался предложить дать сержанта шестнадцатилетнему молокососу, да еще и назначить взводным сержантом первого взвода?
— А тебе напомнить, кто этот взвод из дерьма вытащил в первый день высадки? И этим взводом он уже больше недели командует. И неплохо, заметь, командует. После первого дня потери у него меньше, чем в других взводах. А какие потери у младших командиров, ты лучше меня знаешь. В моей роте только фельдфебель остался и два капрала. И все.
— Да знаю, не агитируй. Только странно все это и непривычно.
— Так ведь это война, а не маневры.
— Тоже правильно.
Капитан завизировал рапорт лейтенанта Патрика и вытащил карточку из компьютера.
— Ладно, иди. С полковником я завтра сам поговорю, а то ты еще дров наломаешь.
Лихо щелкнув каблуками, лейтенант вышел из комнаты, оборудованной под штаб батальона.
Через два дня после этого разговора всех уцелевших из группы Дескина и саперов Радека вызвали туда. Для начала всем им был предложен стандартный контракт военного времени на шесть месяцев. А затем были зачитаны два приказа по второй бригаде ОККР. В первом официально восстанавливалось сержантское звание Ивана Радека, во втором такое же звание присваивалось Вольдемару Дескину. Тут же обоим были вручены новенькие знаки различия.
А дальше начался ад. Всех вновь прибывающих прогоняли через предельно сжатую начальную подготовку космодесантника. И если Радеку еще делали скидку на возраст, то Вольдемар, как и остальные, пахал по полной программе. Батальон размещался в одной из городских школ, на школьном стадионе была устроена полоса препятствий, ставшая местом ежедневной смерти новобранцев — к вечеру некоторых просто уносили, как трупы. Оставшийся в живых единственный кадровый сержант и капралы вернулись к привычной работе и теперь отрывались по полной программе. Только через неделю у новоиспеченного сержанта появилась возможность выйти в город.
— Проходите.
Молоденькая медсестра заинтересованно стрельнула глазками в молодого, коротко стриженного десантника. После освобождения производственного комплекса все появившиеся в городе космодесантники являлись объектами повышенного внимания, в том числе и со стороны лучшей части городского населения. Поправив накинутый на плечи халат, Вольдемар открыл дверь и вошел в палату.
— Здравствуйте, господин лейтенант.
— Ну, уж нет. Хватит. Теперь я опять инженер, мэр обещал, что мое место останется за мной.
— Тогда здравствуйте, господин инженер.
— И вам того же, молодой человек. Проходите, присаживайтесь.
— Спасибо. Что говорят врачи?
— Жить буду. Осколок вытащили, дырка должна зарасти. Так что практически никаких последствий быть не должно, но на волосок был… Точнее, на четыре миллиметра, эта железка совсем рядом с сердцем прошла. Мне ее потом показывали, меньше ногтя.
— Последние новости знаете? — поинтересовался Вольдемар.
— Это по поводу реактора? Планета слухами полнится.