И впрямь с ума сойдешь от этих, от одних
От пансионов, школ, лицеев, как бишь их,
Да от ланкартачных взаимных обучений.[80 ]
Княгиня
Нет, в Петербурге институт
Пе-да-го-гический,[81 ] так, кажется, зовут:
Там упражняются в расколах и в безверьи
Профессоры!! – у них учился наш родня,
И вышел! хоть сейчас в аптеку, в подмастерьи.
От женщин бегает, и даже от меня!
Чинов не хочет знать! Он химик, он ботаник,
Князь Федор, мой племянник.
Скалозуб
Я вас обрадую: всеобщая молва,
Что есть проект насчет лицеев, школ, гимназий;
Там будут лишь учить по нашему: раз, два;
А книги сохранят так: для больших оказий.
Фамусов
Сергей Сергеич, нет! Уж коли зло пресечь:
Забрать все книги бы да сжечь.
Загорецкий (с кротостию)
Нет-с, книги книгам рознь. А если б, между нами,
Был ценсором[82 ] назначен я,
На басни бы налег; ох! басни – смерть моя!
Насмешки вечные над львами! над орлами!
Кто что ни говори:
Хотя животные, а все-таки цари.
Хлестова
Отцы мои, уж кто в уме расстроен,
Так все равно, от книг ли, от питья ль;
А Чацкого мне жаль.
По-христиански так; он жалости достоин;
Был острый человек, имел душ сотни три.
Фамусов
Четыре.
Хлестова
Три, сударь.
Фамусов
Четыреста.
Хлестова
Нет! триста.
Фамусов
В моем календаре…
Хлестова
Все врут календари.
Фамусов
Как раз четыреста, ох! спорить голосиста!
Хлестова
Нет! Триста! – уж чужих имений мне не знать!
Фамусов
Четыреста, прошу понять.
Хлестова
Нет! триста, триста, триста.
Явление 22
Те же все и Чацкий .
Наталья Дмитриевна
Вот он.
Графиня внучка
Шш!
Все
Шш!
(Пятятся от него в противную сторону.)
Хлестова
Hу, как с безумных глаз
Затеет драться он, потребует к разделке!
Фамусов
О Господи! помилуй грешных нас!
(Опасливо)
Любезнейший! Ты не в своей тарелке.
С дороги нужен сон. Дай пульс… Ты нездоров.
Чацкий
Да, мочи нет: мильон терзаний
Груди от дружеских тисков,
Ногам от шарканья, ушам от восклицаний,
А пуще голове от всяких пустяков.
(Подходит к Софье.)
Душа здесь у меня каким-то горем сжата,
И в многолюдстве я потерян, сам не свой.
Нет! недоволен я Москвой.
Хлестова
Москва, вишь, виновата.
Фамусов
Подальше от него.
(Делает знаки Софии.)
Гм, Софья! – Не глядит!
София (Чацкому)
Скажите, что вас так гневит?
Чацкий
В той комнате незначащая встреча:
Французик из Бордо[83 ], надсаживая грудь,
Собрал вокруг себя род веча[84 ]
И сказывал, как снаряжался в путь
В Россию, к варварам, со страхом и слезами;
Приехал – и нашел, что ласкам нет конца;
Ни звука русского, ни русского лица
Не встретил: будто бы в отечестве, с друзьями;
Своя провинция. – Посмотришь, вечерком
Он чувствует себя здесь маленьким царьком;
Такой же толк у дам, такие же наряды…
Он рад, но мы не рады.
Умолк. И тут со всех сторон
Тоска, и оханье, и стон.
Ах! Франция! Нет в мире лучше края! –
Решили две княжны, сестрицы, повторяя
Урок, который им из детства натвержен.
Куда деваться от княжен! –
Я одаль воссылал желанья
Смиренные, однако вслух,
Чтоб истребил Господь нечистый этот дух
Пустого, рабского, слепого подражанья;
Чтоб искру заронил он в ком-нибудь с душой,
Кто мог бы словом и примером
Нас удержать, как крепкою вожжой,
От жалкой тошноты по стороне чужой.
Пускай меня отъявят[85 ] старовером,
Но хуже для меня наш Север во сто крат
С тех пор, как отдал все в обмен на новый лад –
И нравы, и язык, и старину святую,
И величавую одежду на другую
По шутовскому образцу:
Хвост сзади, спереди какой-то чудный выем,[86 ]
Рассудку вопреки, наперекор стихиям;
Движенья связаны, и не краса лицу;
Смешные, бритые, седые подбородки!
Как платья, волосы, так и умы коротки!..
Ах! если рождены мы все перенимать,
Хоть у китайцев бы нам несколько занять
Премудрого у них незнанья иноземцев.
Воскреснем ли когда от чужевластья мод?
Чтоб умный, бодрый наш народ
Хотя по языку нас не считал за немцев.
«Как европейское поставить в параллель
С национальным – странно что-то!
Ну как перевести мадам и мадмуазель?
Ужли сударыня!!» – забормотал мне кто-то.
Вообразите, тут у всех
На мой же счет поднялся смех.
«Сударыня! Ха! ха! ха! ха! прекрасно!
Сударыня! Ха! Ха! ха! ха! ужасно!» –
Я, рассердясь и жизнь кляня,
Готовил им ответ громовый;
Но все оставили меня. –
Вот случай вам со мною, он не новый;
Москва и Петербург – во всей России то,
Что человек из города Бордо,
Лишь рот открыл, имеет счастье
Во всех княжен вселять участье;
И в Петербурге и в Москве,
Кто недруг выписных лиц, вычур, слов кудрявых,
В чьей по несчастью голове
Пять, шесть найдется мыслей здравых
И он осмелится их гласно объявлять, –
Глядь…
(Оглядывается, все в вальсе кружатся с величайшим усердием. Старики разбрелись к карточным столам.)
Конец III действия