В первый день она едва не потеряла сознание на площадке третьего этажа. Энтузиазм ее мгновенно угас, но затем Ядя пришла к выводу, что совсем не обязательно быть в этом матче королем (королевой?) нападающих. Побегает малость по травке, потолкается, создаст хорошее впечатление, и этого достаточно. От футбола она не фанатела, а то, что изредка видела по телевизору, не представлялось ей каким-то сложным. Главное — знать, какие ворота наши, и почаще падать, изображая страдание на лице. Однако, оценив состояние школьного стадиона, Ядя решила свести падения до минимума.
Готя сел на верхнем ряду с краю, за болельщиками его почти не было видно. Он будто хотел стать невидимкой. С самого начала Готя был против ее участия в этом матче. Он считал, что это бредовая затея, способная еще больше опозорить его в глазах одноклассников.
Двумя рядами ниже сидела толстуха Надя с огромным пакетом чипсов в руках. Глядя на ее широкую спину, Готя подумал, что чувствовал бы себя гораздо увереннее, если бы сюда пришел Эдя. Но мама не хотела даже слышать об этом. «Я еще не настолько пала, чтобы в родительских обязанностях меня выручал какой-то пенсионер!» — сказала она.
Немного погодя мальчик осмотрелся. Определенно, он был здесь единственным, кто испытывал страх. Повсюду царило веселое настроение. Как и положено на футболе — дуделки, шапочки, транспаранты…
Пани Похлебка могла гордиться собой. Она умела мобилизовать родителей на совместные мероприятия. Папочки под ее присмотром собирали парты, устанавливали в спортивном зале безумно тяжелые шведские стенки или перекапывали землю за школой; мамочки резали пироги собственной выпечки и беседовали о воспитании детей. Превосходно! Каждый знал свое место, а мир был четко поделен на сферы влияния: мужскую и женскую. И только мать этого чудака, не имеющая ни мускулов, ни кулинарных способностей, не принадлежала ни к одной из этих сфер. Это выводило пани Похлебку из себя, поскольку она не выносила хаоса. А Ядя как раз и олицетворяла собой хаос. Взять хотя бы посадку деревьев в начале сентября. Эта ненормальная путалась под ногами и донимала папаш, действительно ли им не нужна ее помощь. Хорошо хоть мужчины оказались на высоте, и ни один из них не позволил вырвать у себя из рук лопату…
Директриса тяжело вздохнула. Ее педагогическая душа всегда пыталась найти выход из неловких ситуаций. Накануне футбольного матча ей пришла в голову гениальная идея! На перемене она подошла к Готе и сказала, чтобы он не приходил на завтрашнее мероприятие. И вот на тебе! Мало того, что сам явился, так еще его взбалмошная мать собирается выйти на поле. Пани была уверена, что прямо сейчас ее хватит самый настоящий апоплексический удар.
Тем временем Ядя переступила врата ада, над которыми было написано: «Раздевалка для мальчиков». Хотя у нее дрожали коленки, она бодро произнесла:
— Физкульт-привет, ребята!
«Ребята» не ответили. Более того, они стояли как стадо телят, вытаращив глаза. Наконец самый тучный индивид выступил от имени стада:
— Цыпа, ты, наверное, не туда залетела. Мы здесь перед матчем разминаемся.
И вправду, на низенькой гимнастической скамейке Ядя заметила поллитровку и еще какой-то напиток. Некоторые папаши потирали слегка покрасневшие носы.
— Надо взбодриться для куража, — объяснил один из них. — А кроме того, сегодня малость сквозит.
Понятно, подумала Ядя и мысленно взмолилась, чтобы ее не заставили выпить «штрафную». Такой боекомплект с утра был бы убийственным. Но мужчины, как и положено джентльменам, уже утратили к ней интерес. Быстро разлив оставшийся алкоголь в пластиковые стаканчики, они осушили их и разом крякнули.
Ядю поразила синхронность их действий. Если и на футбольном поле они будут так сыграны, то победа обеспечена.
Она присела на край скамейки возле шкафчиков, сняла флисовую куртку и осталась в спортивном костюме. Затем потрясла ногой, желая провести нечто вроде короткой разминки. Затем взмахнула рукой и случайно заехала по носу невысокому, хилому мужичонке, сбив с него очки. — Ой, простите…
Чтобы сгладить неловкость, она улыбнулась, но мужичонка поспешно отвел от нее испуганный взгляд. Ядя готова была поспорить, что в детстве он мечтал о шапке-невидимке и до сих пор верен своей мечте.
Раздался свисток. Капитан команды, самый крупный самец в стаде, скомандовал:
— Ну, парни, готовьтесь. И помните, если кто ляжет под противника, вставлю пи… ну, сами понимаете.
Хилый очкарик охнул и спрятался у Яди за спиной. Резкое движение привлекло внимание самозваного капитана.
— Э, цыпа, ты еще здесь? На мужиков хочешь позырить?
Со всех сторон раздалось омерзительное ржание, но Ядя не растерялась:
— Во-первых, не называй меня цыпой. Во-вторых, я в этой команде — так же, как и ты. В-третьих, если ты сию же минуту не прекратишь дискриминацию по половому признаку, я подам на тебя в суд с обжалованием в Страсбурге. У меня есть свидетели.
Очкарик отреагировал моментально:
— Лично я ничего не видел, хочу только одного: чтобы этот день закончился мирно!
Он-то и стал первой жертвой: сильный удар в колено вывел его из игры едва ли не сразу после свистка.
Доморощенные футболисты гоняли мяч с остервенением, компенсируя отсутствие профессионализма удвоенной агрессией. Детям был преподнесен урок грубого соперничества. Судья метался по полю, пытаясь обуздать игроков, но желтые карточки не помогали. Пани Похлебка уже сто раз пожалела, что затеяла все это. Время от времени она прикрывала рот ладонью, наблюдая за тем, что происходило на поле.
Что касается Яди, то она волновалась еще сильней, чем во время сложных родов, проходивших в присутствии пятнадцати студентов, жадно заглядывавших ей в промежность. От страха она была мокрая, как мышь. Несмотря на это, Ядя пыталась включиться в игру. К сожалению, шовинистически настроенные мужчины бойкотировали ее, явно давая понять, что присутствие бабы на футбольном поле наносит непоправимый урон их самцовому достоинству. Как только Ядя приближалась к мячу, капитан ее команды, нахрапистый боров с красной физиономией, так грозно рычал, что она старалась побыстрее слинять. Вблизи разъяренного животного чувство достоинства улетучивалось у нее мгновенно.
Ядя любила Готю и очень хотела что-нибудь сделать для него, но ведь ему не нужна была ее героическая смерть на футбольном поле. Чтобы сберечь свою жизнь, она бестолково бегала то в одну, то в другую сторону. Мяч для нее был абсолютно недоступен. К тому же папаши из команды противника обращались с ней крайне грубо. Когда ее со всей силы пнули в берцовую кость, в памяти всплыл старый хит Леха Янерко: