Читать интересную книгу Иван IV «Кровавый». Что увидели иностранцы в Московии - Владимир Мединский

Говорят также, что за этой рекой живут люди необыкновенного вида: одни из них покрыты шерстью, как дикие звери, другие имеют собачьи головы и живут в подземных пещерах.

…

Сражающемуся с московитом нужно иметь в виду, что следует искусно владеть оружием, чтобы не попадаться к нему в руки, так как у них очень сильные руки, плечи и все тело; но в искусстве сражения они по большей части уступают. Ведь они настолько сильны, что осмеливаются схватываться безо всякого оружия с неукротимыми, свирепыми медведями, полагаясь только на свои силы; схватив медведя за уши, они утомляют его до тех пор, пока, совершенно ослабевшего, не свалят на землю.

…

Всякий раз, как великий князь с сыном в зимнее время, выглядывая из своей крепости, видит толпы людей на льду озер и рек, особенно в праздничные дни, он приказывает выпустить в густую массу людей трех или четырех огромных медведей, и они неожиданно врываются в толпу. Все, кто может обратиться в бегство, убегают, а некоторых жестоко терзают свирепые звери. Отец и сын охотно любуются этим распрекраснейшим зрелищем и до упаду смеются, как если бы это был замечательный поступок. А потом, когда приходит несчастный отец, жалуясь, что потерял сына, а также жена, что потеряла мужа, которые были растерзаны медведями, тогда он приказывает заплатить им одну или две золотых монеты, поскольку убиты его подданные. Затем сам князь добавляет, что удостаивает их великим благодеянием, коли разрешает обращаться к себе с жалобой. Но если говорят, что это позорное и нечестивое дело – проявлять такую жестокость, то советники великого князя отвечают: «Великий князь и сын его получают большое удовольствие от этого, и в том, что они совершают, нет никакого греха». Наконец, если к самому князю приходит несчастнейшая мать, жалуясь на гибель сына, или жена – на утрату столь бесчеловечно убитого супруга, то он кратко возражает: пусть будут довольны, раз им отсчитаны сто или двести серебряных монет в московитских деньгах.

Часто случается, когда великий князь находится в своем Александровом дворце и замышляет наказать какого-нибудь знатного человека, тогда он приказывает одеть его в медвежью шкуру и вывести как на представление. Тут он напускает на него несколько диких молосских и британских собак. Собаки, полагая, что одетый в медвежью шкуру и есть медведь, раздирают его зубами и когтями и жестоко терзают. Сим позволяют разорвать его на части; так, в нечеловеческих мучениях он кончает жизнь.

Рыбы с человечьими головами, царь, который травит медведями своих подданных… Все это только кажется откровенной профанацией, недостойной просвещенного человека XVI века. Часть сочинения Гваньини вошла в трактат Павла Одерборна. Дезинформация Шлихтинга «пошла в народ» – стала активно использоваться в сочинениях иностранцев о Русском государстве и оказывать влияние на общественное мнение европейцев. Позднее она попала и на страницы научных исследований, прижившись в мифе об Иване.

Король Сигизмунд понимал, что одного «Сказания» Шлихтинга недостаточно. Для того, чтобы в Европе поверили в тиранию и деспотизм Ивана IV, необходимы были аналогичные сочинения. Одним из них стало Послание двух лифляндцев – И. Таубе и Э. Крузе к Ходкевичу.

ТАУБЕ И КРУЗЕ.

ПОСЛАНИЕ СВЕТЛЕЙШЕМУ КНЯЗЮ ХОТКЕВИЧУ

Опричники (или избранные) должны во время езды иметь известное и заметное отличие, именно следующее: собачьи головы на шее у лошади и метлу на кнутовище. Это обозначает, что они сперва кусают, как собаки, а затем выметают все лишнее из страны. Пехотинцы все должны ходить в грубых нищенских или монашеских верхних одеяниях на овечьем меху, но нижнюю одежду они должны носить из шитого золотом сукна на собольем или куньем меху. Он, великий князь, образовал из них над всеми храбрыми, справедливыми, непорочными полками свою особую опричнину, особое братство, которое он составил из пятисот молодых людей, большей частью очень низкого происхождения, все смелых, дерзких, бесчестных и бездушных парней.

Этот орден предназначался для совершения особенных злодеяний. Из последующего видно, каковы были причины и основание этого братства. Прежде всего монастырь или место, где это братство было основано, был ни в каком ином месте, как в Александровской слободе… Сам он был игуменом, кн. Афанасий Вяземский келарем, Малюта Скуратов пономарем; и они вместе с другими распределяли службы монастырской жизни. В колокола звонил он сам вместе с обоими сыновьями и пономарем. Рано утром в 4 часа должны все братья быть в церкви; все неявившиеся, за исключением тех, кто не явился вследствие телесной слабости, не щадятся, все равно высокого ли они или низкого состояния, и приговариваются к 8 дням епитимьи. В этом собрании поет он сам со своими братьями и подчиненными попами с четырех до семи. Когда пробивает восемь часов, идет он снова в церковь, и каждый должен тотчас же появиться. Там он снова занимается пением, пока не пробьет десять. К этому времени уже бывает готова трапеза, и все братья садятся за стол. Он же, как игумен, сам остается стоять, пока те едят. Каждый брат должен приносить кружки, сосуды и блюда к столу, и каждому подается еда и питье, очень дорогое и состоящее из вина и меда, и что не может съесть и выпить, он должен унести в сосудах и блюдах и раздать нищим, и, как большей частью случалось, это приносилось домой. Когда трапеза закончена, идет сам игумен к столу.

После того как он кончает еду, редко пропускает он день, чтобы не пойти в застенок, в котором постоянно находятся много сот людей; их заставляет он в своем присутствии пытать или даже мучить до смерти безо всякой причины, вид чего вызывает в нем, согласно его природе, особенную радость и веселость. И есть свидетельство, что никогда не выглядит он более веселым и не беседует более весело, чем тогда, когда он присутствует при мучениях и пытках до восьми часов…

Что касается до светских дел, смертоубийств и других тиранств и вообще всего его управления, то отдает он приказания в церкви. Для совершения всех этих злодейств он не пользуется ни палачами, ни их слугами, а только святыми братьями. Все, что ему приходило в голову, одного убить, другого сжечь, приказывает он в церкви; и те, кого он приказывает казнить, должны прибыть как можно скорее, и он дает письменное приказание, в котором указывается, каким образом они должны быть растерзаны и казнены; этому приказанию никто не противится, но все, наоборот, считают за счастье, милость, святое и благое дело выполнить его.

Подлинный текст этого произведения до нас не дошел. В архивах Восточной Пруссии были найдены лишь два списка. Они стали известны в исторических кругах и были использованы Карамзиным и другими исследователями.

Историки по-разному оценивают значимость Послания как исторического источника. Высказывалось мнение о том, что Таубе и Крузе были политическими авантюристами. Желая оправдать свое бегство с царской службы в Литву, они решили «прикрыть грехами царя свой собственный позор». В итоге их сочинение стало «ругательством, недостойным России». Но есть мнение, что Послание было написано очевидцами событий, поэтому в нем мало недостоверных сведений. При этом описание казней было «плодом разгоряченного воображения авторов». Так или иначе, несмотря на всю тенденциозность Послания, некоторые историки активно используют его в своих трудах об опричнине Ивана Грозного.

ТАУБЕ И КРУЗЕ

Р.Г. Скрынников уточнил некоторые биографические данные, касающиеся Иоганна Таубе и Элерта Крузе. Он выяснил, что И. Таубе был печатником рижского архиепископа, Э. Крузе – дерптским фохтом. В 1559 году они, по его мнению, попали в плен к царю Ивану IV. До 1564 года оба находились в тюрьме, по их утверждению, но потом согласились поступить на государеву службу и получили свободу. С 1567 по 1571 годы они входили в состав опричнины, затем бежали в Литву, где написали свое Послание королю Сигизмунду и Ходкевичу. В 1582 году это сочинение было опубликовано.

Мало недостоверных сведений? Сейчас будет много. В книге об опричнине дата ее учреждения сообщена неверная – не 1566 год, а конец 1564-го. Ошиблись авторы и в самой ее сути. Они думали, что дело о разделении наследства между сыновьями: опричнина – младшему, земщина – старшему. У Шлихтинга тоже введение опричнины объяснялось желанием царя передать управление страной в руки сыновей. Видимо, так это явление понимали в Литве и Польше. Но в России все знали, что царь не собирался отходить от дел. Похоже, что и Таубе с Крузе не входили в состав опричнины, которую вслед за Шлихтингом представляли особым орденом по типу монашеского.

По их утверждению, опричники носили черную одежду и имели особые атрибуты, отличавшие их от обычных людей. Цель ордена состояла в разорении богатых и знатных. Подробно перечислили они имена убитых по приказу царя опричниками. Исследователи обнаружили, что в этот перечень вошли лица, умершие в разное время и не всегда насильственной смертью. Кроме того, общее число жертв выражалось в невообразимых цифрах. В Твери не могло быть казнено 90 тысяч, а в Новгороде – 27 тысяч. Число жителей в городах в то время было существенно меньшим. В Новгороде XVI века было около 6000 дворов, а Тверь была в несколько раз меньше.