Кира подходила уже к своему подъезду, как неожиданно почувствовала сильный толчок. Вернее, это был даже не толчок, а мощный рывок, потому что сумка была вырвана с корнем, а ручки от неё остались у Киры в левой руке. Мало того, этим рывком Кира была сбита с ног. Всё произошло, буквально, за считанные секунды.
Сначала её, как лепёшку, подкинуло вверх, а потом она шлёпнулась, как настоящая квашня, на асфальт всеми точками прикосновения: коленками, ладонями и носом. Отчего очки отлетели и разбились на мелкие осколки, колготки были порваны, колени разбиты в кровь и саднили.
— Блин, — ругнулась Кира и в сердцах добавила. — Ах, чтоб тебя перевернуло и гэпнуло, уродина такая! Чуть руку не сломал, зараза. А, может, сломал?
Левая рука в сгибе у ладони так заболела, что Кира подумала, что действительно сломана. Ко всему прочему, норковый берет слетел с головы и приземлился в самую настоящую муляку под деревом, а Кира оказалась сидящей в колдобине, которую буквально минуту назад перепрыгнула, чтобы не вступить в неё.
Лоб и подбородок тоже были содраны, но чуть-чуть. Кире всё-таки удалось сгруппироваться в полёте. Хорошо, что на руках были перчатки. Они, правда, после падения превратились в кожаные лохмотья, но верно спасли ладони от ранения.
Рука так болела, что Кира ничего не соображала. Она, сидя на мокром и холодном асфальте, прижала свою раненную руку к груди, словно куклу, и баюкала, стараясь успокоить боль.
Звонок мобильного телефона отрезвил на мгновение и привёл Кирку в чувство. Хорошо, трубка была в кармане пальто, а не в сумке, которая пропала вместе с бандитом, как страшное видение.
— Да, — еле прошептала Кира, так как полёт гордой птицы подкосил её силы под корень.
— Что с тобой, — заволновался Герман, чувствуя по интонации, что что-то случилось.
— Меня ограбили.
— Кто?
— Герман, что за дурацкий вопрос? Мне надо было спросить его имя и адрес проживания? — От боли Кирка начинала злиться.
— Ты сейчас где? — Голос Германа от волнения стал ниже на октаву.
— В колдобине под лавочкой у подъезда.
— Что, прямо голой попой в грязюке?
— Прямо голой попой.
— Немедленно встань. Ещё не хватало простудиться и заболеть. Или ты не можешь?
— Да, могу. Только рука сильно болит, и всё в тумане. Очки разбились, и я, как великий слепой. — Кира вообще-то была сильной женщиной. Турпоходы закалили её ещё с детства. Но теперь, когда у неё появился мужчина, ей захотелось стать слабой. Поплакаться. Прижаться к крепкому плечу. Прислониться к опоре.
— Стой и никуда не двигайся, — скомандовал Герман. — Я уже рядом, Видишь, фарами мигаю?
Кирка ещё только вставала из лужи, когда джип Германа въехал во двор, осветив перепачканную Киру. Дверца громко хлопнула, и не успела Кира моргнуть, как Герман был уже рядом.
— Кирочка, дорогая, что случилось? Ты ушиблась? Где болит? — Миллион вопросов зазвучало из уст парня.
— Болит всё, — усмехнулась Кира. Надо же, стоило переломаться, как сразу стала дорогой, подумала Кирка. — Особенно рука. Я, наверное, её сломала, когда падала.
— Немедленно в больницу.
— Герман, но я ничего не вижу. Вся грязная, колготки в дырках. Куда я такая поеду?
— Во всяком случае, не в театр, а в травмпункт. Там все такие.
— Откуда ты знаешь?
— Догадываюсь. Неужели ты думаешь, что человек, который поломал ногу, сначала идет домой переодеться, а потом только к врачу?
— Но у меня в глазах сплошной туман.
— Ничего, я буду твоим поводырем. Всё. Хватит болтать и мёрзнуть. В машину, — решительно сказал Герман, и бережно поддерживая, повел Киру к джипу. Берет у неё в руке был не шикарной норкой, а драной мокрой кошкой.
Кирка слегка прихрамывала, причем на обе ноги, так как колени были не только ушиблены, но и содраны и больно саднили. Шла она, можно сказать, на ощупь, потому что в глазах были и туман, и слезы. Толи от досады, что всё так не вовремя случилось, толи от радости, что Герман так о ней заботился. Кирка понять не могла, поэтому всё своё внимание сосредоточила на руке. А та болела нестерпимо.
«Точно, сломана. И вот так всегда. Вместо разговоров-признаний, пикирующий полет в колдобину».
Герман, как заправский водитель, вырулил на улицу Победы и помчал свой автомобиль так быстро, как смог в это время. А время было не очень удачное, конец рабочего дня. Пробки. Но всё равно. До больницы они добрались мгновенно, словно ехали на «Скорой помощи». Он так ловко управлял джипом, что можно было подумать, это Запорожский Шумахер. Водители, будто чувствовали, что им нужно уступать дорогу.
Это был травмпункт пятой горбольницы. В приемном покое находились люди. Кира их конечно видела, но не очень четко. Без резкости чужие лица расплывались в бесформенные смазанные блины. Но что ей эти лица, когда рука не давала покоя. Кирка с ней носилась, как с малым дитём.
— Это не я. Это случилось не со мной. Это какая-то другая Кира, — как считалочку бормотала она себе под нос, чтобы не думать о боли.
Герман видя, как Кира мучается, не долго думая, взял и пошел к доктору сам, без очереди. Что он там делал, о чем говорил, но Киру вызвали сразу. Доктор осмотрел все травмы, обработал раны и направил на снимок. Оказалось, что это не перелом, а сильный ушиб.
Быстро и умело наложили повязку, сделали обезболивающий укол и отправили домой, успокоив на прощание, что рука будет болеть ещё очень долго. Ушибы — это вообще вещь болезненная.
Когда случаются такие жизненные катаклизмы, время превращается из осязаемого явления в блуждающее. Оно словно пропадает куда-то. Только что тикало, а тут раз и ушло. И всё, что происходит с тобой в этот момент, проваливается в черную дыру. Хлюп! И ты уже сидишь в машине и едешь обратно домой. А то, что было в больнице, это вроде произошло не с тобой. И если и произошло, то не здесь и не сейчас, а где-то в другом мире. К тому же ещё в смазанном и не отчетливом..
— Какая-то Туманность Андромеды. Если бы не забинтованная рука, то я бы подумала, что это у меня паранойя. Или психоз. Герман, ну, скажи пожалуйста, кому нужна моя сумка? Там же ничего нет, кроме кассеты с наработками и ключей от квартиры. — И тут Киру обожгло, словно кипятком. Даже жарко стало, хотя буквально минуту назад её знобило от пережитого.
— Герман! — Кира крикнула так, что парень дернулся, — Ключи! Мы с тобой совсем об этом не подумали. Хотя, что у меня красть в квартире? Фрейд! Там же бедный котик! Один на один с вором! Едем быстрее!
— Кира, успокойся. Тебе нельзя нервничать Я и так еду на предельной скорости. Думаешь, будет быстрее, когда нас остановит ГАИ? — Видно было, что Герман тоже переживает. Действительно, как ключи могли выпасть из внимания? За два часа, что они провозились в больнице, хотя казалось, что время пролетело быстро, можно было вынести всю квартиру.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});