Читать интересную книгу Жанна д’Арк. Святая или грешница? - Вадим Эрлихман

Особенно любознательны были итальянцы, связанные с Францией торговыми интересами. В дневнике богатого венецианца Антонио Морозини цитируются письма его агентов, касающиеся Жанны. В одном из них, посланном из Брюгге, говорится: "Эта девушка явилась к дофину и хотела говорить только с ним и ни с кем другим… Она сказала ему, что он должен сделать еще одно усилие в этой войне, направить в Орлеан продовольствие и дать бой англичанам — французы, несомненно, победят, и с города будет снята осада… Англичанин по имени Лоуренс Трент, человек честный и сдержанный, узнав, что сообщают в своих письмах столько уважаемых и достойных доверия людей, пишет: "Это сводит меня с ума". Он добавляет как очевидец, что многие бароны, а также простые люди относятся к ней с большим почтением… Ее бесспорная победа в дискуссиях с профессорами богословия наводит на мысль о святой Екатерине, спустившейся на землю. Многие рыцари, слыша, какие доводы она приводит и какие великолепные слова произносит каждый день, считают, что это великое чудо".

Конечно, интересовались Жанной и ее враги — англичане и их французские союзники. В "Дневнике парижского горожанина", одном из интереснейших источников той эпохи, писец Парижского университета, настроенный враждебно к дофину и всем патриотам, сообщал, что Дева выросла в Лотарингии и с детства творила чудеса: "Лесные и полевые птицы прилетали по ее зову и клевали хлеб у нее на коленях, как ручные". Еще одним ее чудом стало предсказание смерти, сделанное английскому капитану у стен Орлеана: "Так и случилось, ибо он утонул в день сражения". Запись сделана в мае, а это значит, что гибель Гласдейла в битве за Турель уже получила широкую огласку. Общее мнение друзей и врагов гласило: никто во Франции еще не совершал столь славных дел, как Дева, за такое короткое время. Достаточно было нехитрого подсчета: Орлеан осаждали двести дней, а для снятия осады усилиями Жанны хватило девяти.

Но почивать на лаврах было рано — Дева торопила события, заявив дофину что пора готовить коронацию. С этим были согласны далеко не все: большинство полководцев считали, что теперь, в условиях растерянности противника, возможно освобождение крупных юродов. Одни предлагали наступать на Париж, другие захватить Нормандию с Руаном, чтобы разорвать связь между Англией и ее войсками на континенте. Со стратегической точки зрения ото и правда казалось лучшим ходом, но Жанна думала иначе. Без законного короля Франция так и останется телом, лишенным головы, и все ее победы вскоре обернутся поражениями, как случалось уже не раз. Ей пришлось долго отстаивать свою точку зрения, путешествуя вслед за королем из замка в замок. Окончательное решение было принято 22 мая в Лоне, о чем вспоминал Дюнуа на оправдательном процессе: "Перед тем как войти, Дева постучала в дверь, а войдя, нала на колени, обняла ноги короля и сказала следующие слова или сходные с ними: "Благородный дофин, не собирайте более так часто столь долгих советов, но как можно скорее поезжайте в Реймс, чтобы получить достойную вас корону"". При этом она, как обычно, сослалась на Божью волю, и тогда король спросил, откуда эта воля ей известна. Дюнуа передает ее ответ так: "Когда дело не ладилось, потому что не хотели довериться ей в том, что ей было сказано именем Бога, она удалялась и молилась Богу, жалуясь Ему, как ей трудно заставить поверить своим словам тех, с кем она говорит; и после произнесения молитвы, обращенной к Богу, она слышала голос, обращенный к ней: "Дочь моя, ступай, иди, я приду тебе на помощь, иди". И слыша этот голос, она испытывала большую радость, и ей хотелось постоянно находиться в этом состоянии… Повторяя, таким образом, услышанные слова, она необычайно радовалась, подняв глаза к небу".

Ссылка на Божий авторитет сделала свое дело: король и его военачальники согласились с ее советом. Из Лота она отправилась в Сен-Флоран-ле-Сомюр в замок герцога Алан-сонского. Он сумел наконец уплатить англичанам выкуп за свою свободу и мог теперь, не нарушая клятв, участвовать в войне. Радушно приняв Жанну, он вместе с ней отправился в Сель-ан-Берри, а потом в Сент-Эньян, где король собирал войско для похода. Туда со всех сторон стекались молодые дворяне, одним из которых был Ги де Лаваль, родственник Жиля де Ре из Бретани. Он хотел не только поучаствовать в войне с англичанами, но и увидеть прославленную Деву, и его желание исполнилось: "Дева оказала очень хороший прием моему брату и мне, она была в боевом снаряжении, только голова оставалась непокрытой, в руке она держала копье. После того как мы приехали в Сель, я отправился к ней в дом, чтобы повидаться; она приказала принести вина и сказала, что скоро угостит меня вином в Париже. И кажутся божественными ее поступки, и радостно видеть и слышать ее".

Жанна вручила юноше свадебный подарок для его выходящей замуж матери — золотое кольцо. Молодой провинциал был совершенно очарован: "Я видел, как она, в доспехах и при полном боевом снаряжении, с маленькой секирой в руке, садилась у выхода из дома на своего огромного черного боевого коня, который пребывал в большом нетерпении и не позволял оседлать себя; тогда она молвила: "Отведите его к кресту", который находился перед церковью на дороге. Затем она вскочила в седло, а он не шелохнулся, как если бы был связан. И тогда она обернулась к церковным вратам, находившимся совсем близко от нее: "А вы, священники и священнослужители, устройте процессию и помолитесь Богу". И тогда она отправилась в путь, приговаривая: "Идите вперед, вперед". Миловидный паж нес ее развернутое знамя, а она держала в руке секиру. Ее брат, прибывший неделю тому назад, уехал вместе с ней, он был в доспехах и вооружен…"

Те теплые весенние дни в долине Луары стали самым безмятежным временем в военной карьере Жанны. Она гуляла, играла в мяч, тренировалась в обращении с мечом и копьем. Каждый день к ней приходили как местные жители, так и гости издалека, желавшие взглянуть на Деву, — многие смотрели молча, издалека, только самые смелые подходили ближе и что-нибудь спрашивали. Она общалась со всеми ровно и приветливо, хотя это назойливое внимание было тягостно для нее. Скоро мирная передышка кончилась; 6 июня Жанна с братом отправились в Роморантен, а оттуда к Орлеану, где набранное королем войско соединилось с освободившей город армией. Англичане под предводительством графа Саффолка отошли на восток к Жаржо, где ждали подхода подкреплений Джона Фастольфа — с их помощью они рассчитывали дать сражение французам, разбить их и снова осадить Орлеан. Целью французских полководцев было освобождение верховьев Луары, откуда открывался путь на север, к Реймсу.

Командовать Луарской кампанией поручили герцогу Алансонскому, армия которого насчитывала 2000 человек.

В Орлеане к ним присоединились еще столько же, а у англичан в Жаржо было вдвое меньше. Однако капитаны опасались идти на штурм; недавние победы еще не вытравили в них привычный страх перед врагом. На военном совете Жанне опять пришлось просить, доказывать, грозить, но окончательного решения так и не приняли. 11 июня войска подошли к Жаржо и стали лагерем в окрестностях. Позже герцог рассказывал: "Узнав об этом, англичане вышли навстречу и сначала оттеснили людей короля. Видя это, Жанна подхватила свое знамя и пошла в наступление, увещевая и приободряя солдат, и солдаты короля сражались так храбро, что эту ночь они провели в предместье Жаржо. Я верю, что Бог руководил этим делом, поскольку этой ночью, в сущности, не было выставлено охранение и, если бы англичане вышли из города, солдаты короля оказались бы в большой опасности".

Утром следующего дня Жанна решительно взяла дело в свои руки. По словам герцога, "она сама обратилась ко мне: "Вперед, милый герцог, на штурм!" И так как мне казалось преждевременным так быстро начинать наступление, Жанна сказала: "Не сомневайтесь, час наступает, когда это угодно Богу". И еще она сказала, что следовало действовать, когда того хочет Бог: "Действуйте, и Бог будет действовать!" — а позже она утешила меня: — "О милый герцог, неужели гы боишься? Разве ты не знаешь, что я обещала твоей жене привезти тебя обратно целым и невредимым?"…Вдруг Жанна попросила меня перейти на другое место, иначе находящееся в городе орудие, на которое она мне указала, убьет меня. Я отошел в сторону, и чуть позже на том самом месте, с которого я ушел, был убит некто по имени монсеньор дю Люд; это меня чрезвычайно напугало, и после случившегося я не перестаю изумляться словам Жанны".

Граф Саффолк попросил о перемирии, но его не стали слушать: всем было ясно, что победа уже близка. Жанна со знаменем стала подниматься на стену, но брошенный сверху камень сбил ее на землю. Тут же поднявшись, она закричала: "Друзья, вперед! Господь наш вынес приговор англичанам, и теперь они наши!" Ободренные солдаты бросились вперед, и крепость пала — это было 12 июня. Саффолк вместе со всем гарнизоном сдался в плен, а войско направилось к городам Менг и Божанси. Жанна в это время поехала отдохнуть в Орлеан, но уже через день вернулась к войскам. За это время к французам пожелал присоединиться коннетабль Артур де Ришмон, долго находившийся в опале. Этот жестокий и жадный коротышка был в то же время талантливым полководцем, и его помощь могла оказаться весьма полезной. Однако мало кто мог найти с ним общий язык, и герцог Алансонский прямо заявил Жанне: если Ришмон появится в армии, то его здесь не будет. Ей пришлось мирить военачальников, проявляя при этом недюжинный талант дипломата.