железный. На глазах её выступили слёзы, однако она вытерла их рукавом кофты.
– Вы знаете какое сейчас время: голодно и холодно, – продолжила она. – Мой отец всю жизнь проработал плотником, чтобы прокормить нас. Вот только работы стало мало, и он решил махнуть за заработки в ваши края. Месяца три назад собрался и уехал в Ростов, меня же направили на курсы в Москву. Когда я вернулась, то узнала, что от отца пришла весточка: дескать, так и так, устроился хорошо, помогли добрые люди, ждёт мать и сестру к себе.
– А как же вы? – удивился я.
– Я – замужем, – пояснила женщина, и тут мне стало ясно, что она очень молода – лет восемнадцать, не больше.
Просто одежда не по фигуре и отсутствие даже намёка на косметику делали её старше.
– Что дальше?
– Мать собралась и уехала, оставила для меня записку и письмо от отца. Когда я вернулась с курсов, соседи мне их передали. Я стала читать отцовское письмо и поняла, что писал не он.
– И что с того? Мало ли у нас неграмотных?! – удивился Пётр.
Оксана Викторовна обиженно вскинулась.
– Я сама занималась с отцом. Отличником он, конечно, не стал бы, но письмо написал бы сам без особого труда. А ещё я знаю его почерк. Письмо точно написано не его рукой.
– Что было в том письме?
– Вот, возьмите, пожалуйста. Я его специально взяла с собой, – она достала из-за пазухи завёрнутый в тряпицу бумажный треугольник.
– Позвольте, – попросил я и, взяв письмо, углубился в чтение.
Оно было очень коротким, буквально несколько предложений. Глава семьи бегло сообщал, что нашёл себе место в одной из казачьих станиц под Ростовом (станица в письме не называлась), стал прилично зарабатывать и с нетерпением ждёт к себе дорогую жёнушку и младшую дочурку. Пусть обе продают дом и хозяйство и как можно скорее выезжают в Ростов. Там их, если что, на вокзале встретит надёжный человек, который и привезёт к отцу. Чтобы этот человек узнал их, пусть жена держит в руках Псалтырь.
Оторвавшись от чтения, я перевёл взгляд на женщину.
– То есть, если я правильно понимаю, ваша мать и сестра уехали в Ростов, а потом от них ни слуху ни духу?
Она кивнула.
– Да. Я выждала немного, надеясь, что это какая-то ошибка, недоразумение, но затем не выдержала, купила билет и приехала в Ростов.
– На вашем месте я бы всё-таки не волновался, – попробовал успокоить её Пётр. – Вот увидите – найдутся ваши родные, всё образуется, а вы только накрутили себя! Это ж надо было из самой Вологды к нам примчаться!
– Я бы охотно поверила вам, но, боюсь, это не так, – твёрдо объявила Оксана Викторовна.
– Почему?
– Я же сказала – письмо написано чужой рукой. И больше нет никаких известий ни от отца, ни от матери…
Пётр хотел что-то сказать, но я его остановил.
– Ладно, попробуем для вас что-то сделать. Сразу предупреждаю: мы – не волшебники, кроликов из цилиндра не вытаскиваем и вообще – у нас с чудесами глухо.
– Я понимаю: понадобится чудо, чтобы я смогла найти своих родных. Что ж… остаётся лишь верить в него.
– Продиктуйте, пожалуйста, фамилии, имена и отчества ваших родных, – я положил перед собой лист бумаги и приготовился писать.
– Яковлев Виктор Архипович, Яковлева Тамара Степановна…
Я стал выводить ФИО потеряшек, но внезапно замер, вспомнив метки на нижнем белье найденных в балке трупов: женщины и девочки лет восьми. Там фигурировала вышитая буква «Я».
– Погодит-погодите, – попросил я. – Сколько лет вашей сестре?
– Семь.
– Хм… Знаете что, Оксана Викторовна, вы, пожалуйста, не переживайте, но я покажу вам сейчас пару фотографий. Сразу хочу сказать, что ничего хорошего на них нет и, наверняка, они не имеют никакого отношения к вашим родным… Но ради формальности – посмотрите на них…
– Хорошо. Показывайте.
Скрепя сердце я достал из уголовного дела фотографии покойницы и малышки, протянул их женщине.
– Вот. Надеюсь, это не они…
Оксана Викторовна положила карточки перед собой.
Я внимательно наблюдал за её реакцией.
Внезапно её лицо стало мертвенно-бледным, она тяжело задышала и опустила голову, закрыв глаза руками. Я понял, что она плачет.
– Воды, – бросил я Петру.
Тот мигом схватил пустой стакан и наполнил её водой из графина.
– Вот, выпейте, пожалуйста, Оксана Викторовна.
Она вцепилась в стакан, сделала несколько глотков и едва не выронила из рук.
– Это они… – тихо простонала женщина. – Господи, не верю своим глазам – это они!
Оксана Викторовна перевела взгляд на меня.
– Что с ними произошло? Они ведь не живые, да?
– К несчастья, мы недавно нашли их тела. Вашу мать и сестру убили, мы ищем того, кто это сделал…
– А отец? Он тоже погиб?
– Не знаю, – сквозь зубы, произнёс я.
Мне было страшно неловко перед этой женщиной за то, что паскуда, которая размозжила её матери и сестре головы, всё ещё бродит по белу свету и быть может прямо сейчас убивает кого-то ещё.
Куда-то подевалась усталость, я перехотел идти домой.
– Мы обнаружили ещё несколько неопознанных трупов, – пришёл на помощь Пётр. – Понимаю, что сейчас не вовремя…
– Если у вас есть их фотографии, я готова и их посмотреть, – тихо прошелестела губами Оксана Викторовна. – Лучше знать точно, чем тешить себя пустыми надеждами… Эх, мама-мама, кто ж знал, кто ведал! – простонала она.
Пётр отвернулся, ему, как и мне, тоже было невыносимо больно. Мы оба чувствовали себя дармоедами, которые зря едят свой хлеб и получают зарплату.
– Оксана Викторовна, – промолвил я, – мы обязательно найдём этого гада! Где бы он ни зарылся, куда бы он ни спрятался – мы его всё равно отыщем! Даю вам честное слово!
– Слово коммуниста! – пообещал Пётр.
Глава 13
Поскольку ночевать в городе Оксане Викторовне было негде, Пётр дозвонился до гостиницы и уломал администратора, чтобы тот нашёл для женщины временное жильё хотя бы до утра.
– Эту проблему мы решили. Завтра, пожалуйста, придите часам к десяти утра. Возможно, нам снова понадобится ваша помощь, – попросил он.
Я договорился, чтобы Оксану Викторовну довезли до гостиницы на служебном экипаже.
После её ухода в кабинете повисла тягостная тишина.
– Давай тут переночуем? – предложил Пётр.
– Давай. Всё равно уже поздно, – согласился я.
Часов в сем утра нас разбудил Художников, который любил приходить на службу спозаранку. Услышав, как он входит, мы подняли головы.
– Полежите ещё, парни! – спокойно сказал начальник угро. – Мне уже доложили, чем вы вчера занимались допоздна. Заслужили ещё пару часиков сна.
– Ничего страшного, товарищ Художников, – ответил я. –