Читать интересную книгу Опочтарение - Терри Пратчетт

Позолот и Ветинари обменялись взглядами. Они как будто говорили: хоть я и ненавижу тебя до глубины души за каждый из аспектов твоей личной философии, я, по крайней мере, уважаю тебя за то, что ты не Криспин Слеппень.

— Внешность обманчива, Криспин — любезно сказал Позолот — Играющий за троллей никогда не проиграет, если использует свои мозги.

— Однажды гном застрял у меня в носу, и Мамочка выковыривала его заколкой для волос — поведал им Слеппень, как будто этот случай служил для него предметом особой гордости.

Позолот обнял его за плечи.

— Очень интересно, Криспин — сказал он — Как думаешь, может такое случиться снова?

Когда они ушли, Ветинари снова подошел к окуну и посмотрел на город под ним. Через несколько минут в кабинет вплыл Барабантт.

— Зафиксирован короткий диалог в приемной, милорд — доложил он.

Ветинари не обернулся, но поднял руку.

— Дайте подумать… Полагаю, один из них начал говорить что-то вроде: "Вы думаете, он…" и тут мистер Косой быстро заставил его замолчать? Мистера Слеппня, подозреваю.

Барабантт взглянул на лист бумаги в своих руках.

— Почти слово в слово, милорд.

— Не потребовалось сильно напрягать воображение. — вздохнул Лорд Ветинари — Милый мистер Косой. Он такой… надежный. Иногда я думаю, что если бы он не был уже зомби, следовало бы перевести его в это состояние.

— Приказать провести с мистером Позолотом Расследование Первой Степени, милорд?

— Боже мой, нет. Он слишком умен для этого. Займитесь лучше мистером Слеппнем.

— В самом деле, сэр? Но вчера вы сказали, что он по вашему мнению не более чем жадный дурак.

— Нервный дурак, а это полезно. Он продажный трус и обжора. Однажды я видел его за обедом, поглощающего pot au feu[51] с белыми бобами, и это такое зрелище, скажу вам, Барабантт, которое нелегко забыть. Соус был повсюду. Кстати, розовые рубашки, которые он носит, стоят не меньше ста долларов каждая. Все что он делает — это забирает чужие деньги безопасным, скрытным и не очень умным способом. Отправьте… да, клерка Бриана.

— Бриана, сэр? — переспросил Барабантт — Вы уверены? Он прекрасно управляется со всякими механизмами, но на улице пользы от него никакой. Его заметят.

— Да, Барабантт. Я знаю. Я хочу, чтобы мистер Слеппень стал еще немного более нервозным.

— А, понимаю, сэр.

Ветинари снова отвернулся к окну.

— Скажите мне, Барабантт, — спросил он — вы тоже считаете, что я тиран?

— Разумеется нет, милорд — ответил Барабантт, прибираясь на столе.

— В этом-то и проблема, не так ли? Кто осмелиться сказать тирану, что он тиран?

— Да, проблема непростая — согласился Барабантт, аккуратно складывая папки в стопочку.

— В своих "Размышлениях", которые, как я всегда считал, с трудом поддаются переводу, Пышон [52] говорит, что вмешательство с целью предотвратить убийство является ограничением свободы убийцы, а свобода, однако, универсальна, дана всем от природы и без условий — сказал Ветинари — Вы наверное можете припомнить его знаменитое изречение: "Пока хоть один человек не свободен, до тех пор я маленький пирожок с курятиной", которое до сих пор вызывает немало споров. Таким образом, мы можем рассмотреть, например, изъятие бутылки у человека, убивающего себя выпивкой, как акт благотворительный, и более того, достойный всяческой похвалы, но свобода при этом все равно нарушается. Мистер Позолот явно изучал Пышона, но, опасаюсь, не понял его. Возможно, свобода и является естественным состоянием человечества, но сидеть на дереве и пожирать свой еще дергающийся обед — не менее естественное состояние. С другой стороны, Фрайдеггер [53] в своих "Modal Contextities" провозглашает, что свобода ограничена, искусственна и, следовательно, иллюзорна, в лучшем случае это просто массовая галлюцинация. Ни один смертный в здравом уме не является истинно свободным, ибо истинная свобода столь ужасна, что только безумец или пророк может взглянуть ей в лицо. Она ошеломляет душу, приводя человека в состояние, которое Фрайдеггер описывает как Vonallesvolkommenunverstandlichdasdaskeit. А вы к чьей точке зрения склоняетесь, Барабантт?

— Я всегда полагал, милорд, что если этот мир и нуждается в чем-нибудь, так это в картотечных ящиках попрочнее. — ответил Барабантт после короткой паузы.

— Хммм — сказал Ветинари — Интересно, об этом стоит подумать.

Он замолчал. Один из херувимчиков на барельефе над камином начал поворачиваться, издавая тихий скрипящий звук. Ветинари бросил взгляд на Барабантта и приподнял бровь.

— Я должен перемолвиться словом с клерком Брианом сейчас же, милорд — сказал Барабантт.

— Хорошо. Скажи ему, что пришло время почаще бывать на свежем воздухе.

Глава 4 Знак

Черные Клерки и мертвые Почтмейстеры

Оборотень в Страже — Удивительная булавка — Мистер Губвиг читает буквы, которых нет — Парикмахер Мартин удивлен — Мистер Паркер покупает безделушки — Природа Социально Приемлемой Лжи — Принцесса в Башне — Человек не умер, пока его имя помнят

— Ну Же, Мистер Липфиг, Что Хорошего В Насилии? — грохотал мистер Помпа. Он покачивался на своих огромных ногах, стараясь удержать отчаянно вырывавшегося Мокриста.

Грош и Стэнли жались друг к другу в дальнем конце раздевалки.

Одно из натуральных лекарств мистера Гроша выплескивалось из кипящего горшка на пол, оставляя на нем красные пятна.

— Это были несчастные случаи, мистер Губвиг! Несчастные случаи! — лепетал Грош — после того как погиб четвертый, тут повсюду была Стража! Они сказали, это были несчастные случаи!

— О, да! — кричал Мокрист — Четверо за пять недель, э? Обычное дело, готов поспорить! О боги, я готов, я спекся! Я уже мертв, да? Просто пока еще не валяюсь на полу! Ветинари? О, это человек, который знает, как сэкономить на веревке! Я уничтожен!

— Вам полегчает после чашки чая с висмутом и серой, сэр — дрожащим голосом проговорил Грош — У меня уже и чайник вскипел…

— Чашки чая недостаточно! — Мокрист взял себя в руки, или, по крайней мере, удачно изобразил, будто взял себя в руки, и глубоко, театрально вздохнул — Окей, окей, мистер Помпа, теперь можете отпустить меня.

Голем разомкнул захват. Мокрист выпрямился.

— Итак, мистер Грош? — спросил он.

— Похоже, вы настоящий — сказал старик — Никто из черных клерков не стал бы так бесноваться. Видите ли, мы думали, что вы один из этих особых джентльменов на службе его светлости. — Грош суетился вокруг чайника — Не хочу вас обидеть, но вы не такой бледный, как эти канцелярские крысы.

— Черные клерки? — удивился Мокрист, и тут его настигли воспоминания — О… вы имеете в виду этих плотных людей в черных костюмах и шляпах-котелках?

— Именно их. Некоторые из них — студенты из Гильдии Убийц. Я слышал, они могут делать очень неприятные вещи, если считают нужным.

— Мне показалось, вы назвали их канцелярскими крысами?

— Ага, но я не сказал, за какое место они кусают, хе-хе. — Грош заметил выражение лица Мокриста и кашлянул — Извините, не имел в виду ничего такого, просто пошутил. Мы подозреваем, что последний почтмейстер, мистер Пошатбери [54], был черным клерком. Трудно его упрекнуть за это, с таким-то именем. Постоянно что-то вынюхивал.

— А почему? — спросил Мокрист.

— Ну, мистер Переменль, наш первый, честный парень, он упал в главный зал с шестого этажа, его размазало, сэр, его просто размазало по мрамору. Головой вниз. Это было несколько… неаккуратно, сэр.

Мокрист бросил взгляд на Стэнли, которого начало трясти.

— Потом был мистер Бакенбард [55]. Он упал с лестницы и сломал себе шею, сэр. Извините, сэр, уже одиннадцать сорок три — Грош пошел к двери, открыл ее, а после того как в раздевалку вошел Несмышленыш, закрыл снова. — Это было в три утра. Шесть пролетов он падал. Сломал практически каждую кость в теле, какую только можно сломать, сэр.

— Вы хотите сказать, он бродил по зданию ночью без лампы?

— Не знаю, сэр. Но я знаю кое-что насчет лестницы. Лампы на лестнице горят всю ночь, сэр. Стэнли заправляет их маслом каждый день, он такой же пунктуальный, как Несмышленыш.

— Значит, часто пользуетесь этой лестницей, да?

— Никогда, сэр, только лампы заправляем. Там почти все почтой забито, не пройти. Но насчет ламп — это одно из Правил Почтамта, сэр.

— А следующий почтмейстер? — спросил Мокрист слегка охрипшим голосом — еще одно случайное падение?

— О нет, сэр. Мистер Игнавия, вот как его звали. Сказали, это из-за сердца. Он просто лежал мертвый на пятом этаже, мертвый, как камень, все лицо перекошено, как будто он увидел призрака. Сказали, смерть от естественных причин. Аааах, тогда повсюду была Стража, они все облазили, уж можете поверить. Они сказали, рядом с ним никого небыло, и отметин на теле тоже никаких. Удивительно, что вы не знали всего этого, сэр. В газетах же писали.