Читать интересную книгу Тиски доктринерства - Кристофер Прист

Оказавшись снаружи, он остановился. Где сейчас Эстаурд?

Уэнтик подошел к лачуге и приложил ухо к дощатой стене. Внутри снова прозвучал выстрел. Тонкие деревянные доски заглушали звук лишь частично.

Он приложил рот к доске и сделал из ладоней что-то вроде рупора.

– Эстаурд! Перестаньте палить! Там полно бензина.

В ответ донесся крик Эстаурда:

– Я найду вас, Уэнтик! Я знаю, что вы здесь.

Еще один выстрел и следом вопль Эстаурда.

Из под стены полыхнула вспышка света и Уэнтик отскочил. Пламя вырвалось из двери, через которую он только что вышел. Послышался громкий треск и часть стены рухнула. За ней была сплошная стена белого пламени.

Эстаурд завопил снова.

Уэнтик попятился еще дальше, обо что-то споткнулся и упал на стерню. Он перекатился на бок и пополз, удаляясь от пожара.

Изнутри ветхого строения снова и снова слышались вопли Эстаурда, последний смолк резко, едва начавшись. Уэнтик ничем не мог ему помочь, абсолютно ничем. Он поднялся на ноги метрах в двадцати от бушевавшего пламени и смотрел на него, рискуя до волдырей обжечь лицо нестерпимым жаром.

Когда огонь стал охватывать другие части лабиринта и деревянные детали начали скручиваться и трескаться от жара, Уэнтик повернулся к пожару спиной и медленно зашагал к тюрьме.

В пятидесяти метрах от огня молчаливым полукругом стояли остальные люди. Их белые халаты светились оранжевым пламенем ада этой ночи.

Глава одиннадцатая

На следующий день вечером Уэнтик сидел один в бывшем кабинете Эстаурда и изучал импровизированные карты, о которых говорил ему погибший.

Их было четыре, но содержали они мало информации, которая могла бы пролить свет на положение дел.

Первая, потенциально наиболее важная, принесла ему самое большое разочарование. Это была крупномасштабная карта части бразильского Мато-Гроссо. Сбоку находилась мелкомасштабная карта всей Бразилии. Судя по сделанным кем-то кружочкам шариковой ручкой, на карте отмечено примерное местоположение тюрьмы в джунглях.

Масштаб был вполне приемлемым – один сантиметр соответствовал полукилометру, но никаких полезных сведений карта не давала. Очевидно ее сделали по аэросъемке для нужд географов или геологов. Карту испещряли обозначения растительности джунглей, данные о влажности и температуре в разные периоды года, извилистые изолинии; было отмечено несколько ручьев и речушек. Ничего другого на карте не было.

Если такие крупномасштабные карты существовали для всего Мато-Гроссо (эта имела номер), то очевидно в каком-нибудь пыльном архиве правительства их хранилось несколько тысяч.

Уэнтик разглядывал карту, восхищаясь терпением и преданностью делу картографов, создавших столь грандиозную серию подобных планов.

Вторая была политической картой всего южно-американского континента с линиями современных границ и обозначением всех крупных городов. Он нашел напечатанное мелким шрифтом название Порта-Велью и впервые всерьез задумался, сколь потрясающи размеры континента и как далеко от побережья он теперь находился.

Третья карта Эстаурда была скорее схематическим планом, очень детально представлявшим расположение антарктической станции. Уэнтик, знавший о безмерной заботе о безопасности во время ее строительства и строгости контроля доступа на нее, в который раз поразился легкости, с которой Эстаурду удалось получить подобные документы и средства, позволившие оторвать его от работы.

Последняя так называемая карта точно была планом, на этот раз небрежно вычерченным карандашом. План представлял большой круг, в центре которого находилась тюрьма. В нижнем правом углу листа бумаги были инициалы К.В.Э. Что могла обозначать буква «В», подумал Уэнтик. Может быть Виктор? «Виктор» означает «Победитель». Вряд ли это подходило Клайву Эстаурду в качестве второго имени.

Если это рисовал он сам, то его картографические способности вряд ли могли заслуживать похвалы. Согласно масштабу, указанному в нижней части плана, диаметр поля был около десяти километров. Если так, то тюрьма нарисована далеко не в масштабе. Да и с направлением стран света не все в порядке. Фасад тюрьмы, на который выходило окно его кабинета, обращен на плане к югу. Но, судя по солнцу над головой в полдень, это окно выходит на север. По какой-то причине Эстаурд изобразил тюрьму вытянутым прямоугольником, тогда как она близка в плане к квадрату. Мачта удалена от тюрьмы в северо-западном направлении, а на плане Эстаурд пометил ее точкой в правом верхнем углу прямоугольника тюрьмы.

Уэнтик с некоторым любопытством заметил, что Эстаурд не нарисовал ветряную мельницу, до которой было три или четыре километра в юго-западном направлении, с которого они с Масгроувом подошли к тюрьме.

Он попытался сообразить, где ей положено быть на плане Эстаурда, но быстро отказался от этого намерения. План сбивал с толку. Отчасти из-за неаккуратного чертежа, но еще и по причине не очень уверенной ориентации самого Уэнтика в перемене представлений о направлении юг-север в южном полушарии еще с момента прибытия в Бразилию.

С этим было трудно и на Антарктиде, где можно было двигаться только в двух направлениях: либо на север, либо на юг.

Вспомнив о ветряной мельнице, он впервые сообразил, что они с Масгроувом шли к тюрьме с юго-запада. А Порта-Велью лежит явно к северо-западу отсюда. Значит маршрут, которым Масгроув вез его, размышлял Уэнтик, не был прямым.

Он мысленно попытался совместить план Эстаурда с полукилометровой картой. Было очень трудно смириться с мыслью, что выбираясь из этой громадной долины, придется оказаться в непроходимых джунглях.

Он вспомнил что произошло, когда Масгроув и он вошли в этот район. Только пройдя по жнивью немало шагов, он заметил, что джунгли позади исчезли. На самом деле они остались, конечно, на месте, но остались в прошлом. А может быть он сам исчез в будущем? Что случилось бы, озабоченно ломал голову Уэнтик, оглянись он в тот момент, когда они пересекали границу? Одна нога в прошлом (тогда настоящем), другая в будущем (теперь настоящем). Стоя на границе района, можно совершенно отчетливо видеть, что внутри. Видно ли тогда и в обратном направлении?

Что произойдет, если за кем-то, находящимся внутри, наблюдает человек снаружи и подойдет прямо к разделительной линии? Останется он невидимым или у них будет общее настоящее? Или случится еще что-то?

Уэнтик сложил карты и сунул их в ящик стола. Они не давали никакого ответа на выход из создавшейся ситуации.

Его заботило только одно – возврат к тому, что он называл нормальной жизнью. Ему хотелось увидеть жену и детей. Он хотел вернуться к работе, особенно теперь, когда почти видел ее конечный результат. Необходимо сообщить и о смерти Эстаурда. Несомненно будет масса вопросов. Еще и Масгроув; этот человек исчез и, насколько Уэнтику известно, в тюрьме он не прячется.

Ближайший план: как можно быстрее возвратиться в Порта-Велью.

Принимая во внимание его изолированность в Мато-Гроссо, несомненно придется добираться до побережья. Как город, Порта-Велью ничего собой не представляет, но там есть телефон и радио, он находится на берегу Мадейры. Аэродром там – не более, чем расчищенный участок земли, но какие-то летательные аппараты все же есть.

Он видел надежду только в Порта-Велью.

Трудно вообразить какой-то другой путь, не имея никаких подтверждений его существования. Если верить в то, что говорили ему Масгроув и Эстаурд, тюрьма принадлежит какому-то государству будущего. Направляясь в Порта-Велью, он не будет знать наверняка что именно найдет там.

Инстинктивно он чувствовал, что все произойдет именно так, как он себе представляет; что покинуть этот район окажется так же просто, как и войти в него.

Так что утром он намерн улететь отсюда.

Он должен найти невысокого мужчину с бледным лицом по имени Роббинс, который был пилотом вертолета, и подготовить машину к полету. Они с Роббинсом отправятся на следующий день. Если путь до Порта-Велью окажется безопасным, Роббинс вернется в тюрьму за остальными людьми, а Уэнтик останется, чтобы найти путь в цивилизацию.

План был непродуманным, но лучшего в голову не приходило.

Он встал из-за стола и вышел в коридор.

До утра необходимо разобраться еще с одной вещью – тем выступающим из стены предметом, который он заметил с вершины мачты. Было в нем что-то явно случайное и бессмысленное, а в форме – неуловимо знакомое, но так им и не определенное…

В тюрьме спокойно, и хотя занятые людьми камеры находились в этой части здания, Уэнтик не слышал ни звука. Вероятно все спали. Он направился к главной лестнице, быстро спустился по ней и вышел из здания.

Прохладно. Над долиной дул холодный ветер.

Уэнтика охватил озноб и он запахнул халат на груди. Небо было чистым, ярко сияли звезды. Он зашагал вдоль периметра тюрьмы, направляясь к ее юго-западному углу.