Удовлетворена? Да ни капельки! Особенно под чувственным взглядом этих серых глаз. Взгляд был таким зовущим, таким обещающим одновременно все и ничего!
— Я не привыкла к подобному обращению, — сказала она. Ситуация была явно замешена на интриге и расчете. Нежные чувства не предполагаются. По крайней мере с его стороны. Несмотря на это, ее все равно тянуло к нему.
— Ты хочешь, чтобы я прислал тебе цветы? — понимающе спросил он.
— У меня полно цветов, Адам.
— Значит, ты хочешь какое-то время поиграть со мной, дорогая? Подразнить, чтобы соблюсти все условности? Или ты пойдешь со мной и положишь конец нашим обоюдным мучениям?
Он по-хозяйски оглядел ее с ног до головы, и от этого ее сердце забилось еще сильнее. Она хотела броситься к нему в объятия, но ее удерживал инстинкт самосохранения.
— Что ты предлагаешь мне, Адам? — тихо спросила она. — Скажи честно.
— Честно? — Да, он любил честные сделки. Это расставляло все по своим местам. — Я предлагаю тебе интимные отношения. Ведь ты хочешь этого не меньше, чем я. Я правильно понял тебя? Без взаимных клятв в любви, без претензий, без придирок и лишних вопросов!
— А верность?
— Обязательно, — не задумываясь, ответил он.
— А если бы я не явилась на вечеринку к Джулии, что было бы тогда?
Но она уже знала ответ на этот вопрос. И вовсе не самомнение, а здравый смысл подсказал ей, что Адам не стал бы бросаться на первую попавшуюся женщину. У него ведь всегда был большой выбор.
— Нет, Кайлоран, — покачал он головой, словно угадав ее мысли. — Другие не подошли бы. Может быть, позднее, но этот разговор между нами все равно состоялся бы.
— Так и хочется послать тебя подальше, — возмутилась она.
— Но, ты же этого не сделаешь, Кайлоран. Ведь, правда?
Конечно, она этого не сделает! Но и падать в его объятия, как спелая груша, тоже не собирается!
— Не хочешь зайти? — Она сухо улыбнулась ему. — Чашечку чая после долгой дороги.
Она ставила его на место. Незнакомое ощущение зависимости показалось ему приятным.
— За чаем будет прислуживать армия слуг? — спросил он, шагая рядом с ней к дому.
— Какая там армия, Адам, — отозвалась она, открывая перед ним дверь. — С тех пор как дедушка уехал в Австралию, я готовлю сама.
— В самом деле? Я потрясен! — прокомментировал он.
Она наклонилась, снимая сапоги для верховой езды, и он чуть не взорвался от возбуждения при виде ее круглых, туго обтянутых брюками ягодиц. Этот момент показался ему вечностью. Потом они прошли в кухню.
— Какой чай ты предпочитаешь, Индийский? — спросила Кайлоран и начала подвязывать лентой волосы, высоко подняв руки. — Или китайский?
Ее груди качнулись, и он почувствовал, что у него остановилось дыхание. Не дождавшись ответа, она повернулась к нему. Потрясенный, он увидел в ее взгляде то же неутолимое чувство страсти, какое буквально сжигало его заживо. Тот же чувственный голод!
— Ты не хочешь чаю, — сказал он охрипшим голосом. — И ужина ты не хочешь, дорогая! Вот единственное, что тебе необходимо сейчас. — Он заключил ее в объятия.
Да, она хотела этого. Однако внутренний голос продолжал взывать к разуму. Оттолкни его, внушал он. Адам сильный, но он послушается тебя. Он возбужден, но он выпустит тебя. Но Кайлоран не оттолкнула его, напротив, она призывно прошептала его имя:
— Адам!
— Кайлоран, — отозвался он осипшим голосом и накрыл губами ее рот. В свой поцелуй он вложил всю накопившуюся в нем страсть и томление. — Кайлоран, — повторил он, оторвавшись от нее. — Я не могу больше ждать.
Для такого сильного и гордого мужчины голос прозвучал как вопль побежденного, покорившегося, отказавшегося от своей власти. Огонь превратился во всепожирающий костер, объявший пламенем их тела.
Она обняла его за плечи, гладя нежный мягкий кашемир, и только простонала, когда он начал расстегивать пуговицы ее блузки. Расстегнув ее, он обнажил груди, светло-золотистую плоть, обрамленную кремовыми кружевами.
— Ох! — простонал он и, наклонившись, лизнул похожий на земляничку выпуклый сосок. Услышав ее ответный стон, он накрыл сосок губами.
Ее руки, пробравшись под кашемир, с наслаждением гладили его шелковистую кожу, ощущая твердость мускулов. Ее сердце громко стучало, когда он начал языком выписывать круги на ее обнаженной плоти.
— Мы одни? — спросил он, почти не отрывая губ от ее кожи.
Она кивнула:
— Совершенно одни.
Он поднял голову и посмотрел ей в глаза. Холодную и неприступную Кайлоран было не узнать. Ее огромные бездонные глаза сияли, как изумруды, щеки раскраснелись, а губы стали похожи на пунцовые розы. Он обвел пальцами контур ее скулы и по тому, как она вздрогнула, понял, что может взять ее прямо здесь и сейчас. На этом старом огромном дубовом столе.
Но ему надо взять себя в руки. Он не дикарь, впервые в жизни увидевший женщину. А именно им он себя сейчас чувствовал.
Быстрым решительным движением Адам поднял Кайлоран на руки, ее голова откинулась назад.
— Что случилось? — прошептала она.
— Ты похожа на средневековую распутницу, — задыхаясь, проговорил он. — Я тоже готов сыграть свою роль. Должен ли я нести тебя наверх, чтобы совершить над тобой злодейство?
— Злодейство?..
— Ужасное злодейство! Ты хочешь этого, Кайлоран?
Она не просто хотела, она этого жаждала. Он был ее господином, а она — его слабой и покорной рабыней. В его улыбке таилась опасность, а блеск глаз говорил о том, что он начал терять над собой контроль.
Задыхаясь от страсти, Адам понес Кайлоран наверх, в спальню. В этот момент она принадлежала ему. И ничего нельзя изменить! Он подавлял ее своей властью, мужской силой, напором, обаянием… Кайлоран буквально таяла в огне его страсти.
Он глядел в ее раскрасневшееся лицо, отмечая необычный блеск ее глаз.
— Где? — прошептал он.
— Здесь, — она неуверенно указала на вторую дверь в западном крыле.
Адам открыл дверь ударом ноги и, войдя, уложил Кайлоран на середину огромной двуспальной кровати. Он пожирал ее изголодавшимся, страстным и нетерпеливым взглядом.
— Я твой хозяин? — тихим шепотом спросил он.
— Да, — прошептала она, не владея собой.
— Тогда раздень меня, — потребовал он.
Но Кайлоран так обессилела, что не могла двинуться.
— Не могу, — слабо призналась она. Он улыбнулся:
— Не хочешь подчиниться мне? Вынуждаешь меня раздеться без твоей помощи?
Она кивнула, возбужденно наблюдая, как он снял свитер и отбросил его в сторону, потом расстегнул пояс на джинсах. Он делал все это, не спуская с нее глаз.