Читать интересную книгу Спустя десять счастливых лет - Элис Петерсон

– Что? Говори громче, – отзывается папа.

В чашку льется кофе, из тостера выпрыгивают готовые тосты. Папа с шелестом переворачивает страницу газеты.

– Ей нужен повод, чтобы вставать по утрам, – говорит мама, выключая громкость у телевизора, где идет программа «Сегодня» с Джоном Хамфрисом. – Она до сих пор в постели, Харви. Как будто снова в доме подросток. Может, ей обратиться к психологу?

– М-м-м?

– Да почему ты не носишь слуховой аппарат?!

– Он жутко шумит. Передай джем, пожалуйста.

– Я слышала, как она наверху сама с собой разговаривает. Харви, я волнуюсь.

– Оставь ее в покое, – вздыхает папа. – Что ты хочешь? Она скорбит.

– Знаю.

– Я говорил, что в «Сэинсбериз» столкнулся с Джереми?

Это старинный друг семьи.

– Элинор сломала лодыжку, – продолжает папа. – Теперь в больнице.

– Ужас какой. Надо отправить ей открытку или цветы. В которой больнице?

– Не знаю. Джереми не говорил.

– Как долго она там пробудет?

– Не знаю.

– Наверное, сложный перелом, если пришлось лечь в больницу.

– Он не говорил.

– Ну а ты спросил бы!.. Позвоню ему. Я очень переживаю за Бекки, – добавляет мама.

– Это все будет долго и трудно.

– Она сама с собой разговаривает. О чем, я не расслышала, но…

– Я тоже сам с собой говорю в своем домике.

Мама смеется.

– Не тот случай. Ты-то старик. Кстати, Марджори спрашивала, не захочет ли Бекка ей помочь.

Мои плечи каменеют. Марджори – одна из маминых подруг по теннису, которая занимается онлайн-бизнесом под названием «Сельские штучки». Папа зовет их «сельскими тряпками». А я стараюсь не попадаться Марджори на глаза.

– Я, пожалуй, ей позвоню…

НЕТ!

Пищит микроволновка – приготовилось вареное яйцо для папы.

– Нет, – возражает он. – Не надо торопить Бекку. Пока что мы просто должны быть рядом.

14

Середина августа, утро, приходит время для УЗИ на двадцатой неделе. Я уже два месяца как дома. Мама, папа и я влились в ритм обычной жизни. Я выгуливаю Одри, часто в компании Джанет и Вуди. Иногда ко мне присоединяется мама с близнецами, что превращает обычную прогулку в целое событие.

Мальчишки вечно спорят, кто из них откроет маленькую белую калитку, которая ведет к заливным лугам. Случаются скандалы. Обычно именно Оскар в итоге отказывается идти дальше и усаживается – плюх! – прямо в коровий навоз в только что постиранных и выглаженных штанишках цвета хаки. Тео тут же повторяет за братом. Не знаю, как мама их выдерживает, пока Пиппа работает в теннисном клубе. К концу дня она становится раздражительной и прикладывается к бутылке водки на час раньше, безо всякого чаю.

Ежедневно болтаю с друзьями. Джейми точно так же, как я, поразился, что Джо живет в Винчестере. Сильви хочет с ним повидаться, хотя в Бристоле они не были близки. Она не знает, что случилось между мной и Джо. Никто не знает, кроме Китти. Еще я регулярно общаюсь с Кэролин. Она рассказывает про овощи и травы, которые выращивает сама, как обожает сажать их долгими летними вечерами. Похоже, сад для нее – священное место.

Помогаю маме готовить, правда, даже это не так просто, как кажется на первый взгляд.

– Ох, любопытненько, – выдала она, когда я добавила апельсиновый сок в маринад для курицы. – Клэр Фрэнсис говорит, что лучше добавлять лимон, причем вместе с цедрой.

Клэр Фрэнсис – это мамина подруга и гуру кулинарии.

Я разговариваю с Олли. Иногда я слышу его голос в голове, иногда нет. Он все так же утверждает, что тем утром его ничего не волновало. Жаль, что ни мама, ни папа, ни я никак не наберемся смелости, чтобы упомянуть его имя за ужином.

– Нет, Пиппа, прости, не могу, – прислушиваюсь к маминому разговору по телефону, закончив читать и-мейл от Глитца.

На сердце становится легче от строк: «Рассчитал тебе добавку плюс декретные, а потом, когда ты родишь, мы все пересмотрим. Скоро вышлю чек».

Милый Глитц… каким заботливым начальником и другом он стал. Эти деньги придадут мне уверенности в завтрашнем дне. Позвоню Глитцу после клиники, поблагодарю.

«Мы с Марти часто о тебе вспоминаем, – заканчивает он письмо. – Удачи на УЗИ. С любовью, Глитц».

– Знаю, что еще каникулы, но сегодня у Бекки УЗИ, – снова слышу маму.

Через пару минут она кладет трубку.

– Давай, Ребекка, потом прочитаешь, – командует мама. На мгновение мне будто снова десять, и если я не пошевелюсь, то опоздаю в школу.

Все-таки хорошо, что мама идет со мной.

– А что Пиппа хотела?

– Просила присмотреть за мальчиками. Знаю, что ей сложно, однако…

– Мам, я могу пойти сама.

– Нет. Я не намерена бросаться к ней по первому требованию.

Почему бы им не приглашать нянечку? Этот вопрос интересует меня уже давно, но я его не задаю. Не хочу нарушать хрупкое равновесие, когда мы вот-вот должны отправиться в клинику.

Мы с мамой вглядываемся в монитор и на этот раз различаем очертания ребенка. Я внимательно слежу за выражением лица медсестры, которая рассматривает изображение. Теперь я понимаю, насколько хочу ребенка, – ведь мне жутко страшно, что она заметит неладное. Однако пока что медсестра говорит, что размеры головы, окружности живота и бедренной кости соответствуют норме.

– Хотите узнать пол? – спрашивает она.

Мама предлагала не узнавать, чтобы был сюрприз, но судя по тому, что она перестала вязать, даже ей немножечко любопытно.

– Это мальчик, правда? – говорю я.

– Мальчик, – кивает медсестра.

Мы с мамой переглядываемся со слезами на глазах. Я тянусь к ее руке… и отдергиваю ладонь.

– Мам! Он толкнулся!

Такой легкий удар, словно внутри меня воздушный пузырь. Малыш снова пинается.

– Он здоровается, – улыбается мама.

– Я сегодня приготовлю ужин, – заявляю я маме. – А ты иди отдохни.

Она смотрит на меня так, будто я предложила ей спрыгнуть с парашютом.

– Сделаю спагетти, если у нас есть фарш.

Курица с лимоном и спагетти болоньезе – чуть ли не единственные блюда, на которые я способна.

Открываю холодильник. Замечаю упаковку говяжьего фарша за миской с половинкой куриного филе, несколько сморщенных стручков зеленой фасоли и парочку вымокших в подливке морковок – вчерашние остатки.

– Можем съесть на обед, – возражает мама в ответ на мое предложение все это выкинуть. – Или угостим Одри.

Я чищу луковицу, срезаю ростки и корешки, начинаю резать. Мама возвращается на кухню через несколько минут. Бросаю взгляд на часы – ровно половина седьмого. Мама идет прямиком к бутылке водки…

– Ой, – вдруг выдает она и нависает надо мной, словно орел.

У меня мгновенно напрягаются плечи, даже волоски на коже встают дыбом.

– Ты всегда так делаешь?

– Что? – шмыгаю я носом, вытирая слезы с глаз.

Отпихнув меня, мама чистит и делит пополам вторую луковицу.

– Режу горизонтально к корню, чтобы получилось четыре части, – комментирует она и, ловко перевернув луковицу, начинает считать вслух: – Раз, два, три, четыре, пять, шесть, сверху вниз, вуаля. – Мама снова переворачивает луковицу, крепко сжимая ее большим и указательным пальцами. – А потом, – говорит она, словно это нечто шедевральное, – снова режешь сверху вниз, и смотри! Ровненькие кубики, и никаких слез. Клэр Фрэнсис нас учит, что…

– Ой, да хватит грузить про Клэр Фрэнсис, – возмущаюсь я. – Она чуть ли не мессия!

Мама смеется.

– Прости. Сходишь со мной на следующее занятие?

После ужина папа берет пульт от телевизора и издает громкий стон, когда тот не реагирует на нажатую кнопку. Мы с мамой тайком переглядываемся. Папа страстно хочет посмотреть программу о тяжкой участи тигров и о том, что мы изо всех сил должны стараться уберечь их от вымирания.

Я тихонько выхожу из комнаты, чтобы позвонить.

– Можно мне взять машину? – спрашиваю маму, вернувшись. К этому времени папа крепко спит.

– Куда-то собралась? – удивляется мама.

– К Анни.

Уже было выхожу из комнаты, как замечаю, что мама до сих пор вяжет. На меня вдруг накатывает любовь к ней; стена между нами потихоньку ломается.

– Спасибо, мам.

– За что?

– Что пошла со мной сегодня. Для меня это было важно, и я знаю, что Олли был бы рад.

Вот. Я произнесла его имя вслух, и стало так хорошо. Свободно.

– Для меня это тоже было важно.

– Скоро отправимся за покупками. – Я вспоминаю про чек, который пообещал прислать Глитц. – Пора уже думать про коляски, кроватки и…

– С удовольствием. – Со слезами на глазах мама приподнимает недовязанную распашонку. – Едва могу поверить, что он будет таким крошечным.

15

Анни живет возле Сент-Кросс, на маленькой улочке, что прячется за Сент-Фейт-роуд, неподалеку от нашей старой школы и заливных лугов. Она открывает дверь, одетая в ярко-голубое, как экзотическая птица, платье.

– Проходи, – говорит она и ведет меня по узкому коридору.