Он делает многозначительную паузу, а я оглядываю всех троих и щурю глаза, ожидая продолжения.
— И? — спрашиваю, когда понимаю, что все молчат, словно чего-то ждут именно от меня.
— Думаю, вы в курсе того, о чем сейчас говорят в прессе и в интернете.
— В курсе, — подтверждаю я.
Да что им всем от меня надо?
— Мы бы хотели обсудить некоторые детали до того, как с вами свяжутся следственные органы.
Я нервно сглатываю. Нет, я, конечно, уже думала об этом — о том, что возможны какие-то разбирательства и придется давать показания в защиту Егора, но мне не нравится сам тон разговора.
— К чему вы клоните?
— Мы, — резко оттолкнувшись от стола, вступает в разговор тот директор, который летный, — пытаемся понять мотивы человека, начавшего весь этот балаган. И рассматриваем все варианты.
Что-то в его фразе меня напрягает. Все варианты?
— Я здесь при чем?
При желании я могу идеально косить под дурочку.
— Егор Фердинандович поведал нам о том, что был с вами тем вечером. Без подробностей, — противно ухмыльнувшись, издевается летный. — Предполагая, кому мог быть выгоден такой резонанс, мы допускаем происки конкурентов или…
— Или?
Господи, да не тяните уже! Я и так понимаю, куда все клонят.
— Или какого-то конкретного человека, кому подобная шумиха могла бы способствовать в продвижении по карьерной лестнице, например.
Ха! То есть вместо того, чтобы искать настоящих виновников, они подозревают меня?
Я оборачиваюсь к Егору и гневно поджимаю губы. Уверена, он должен видеть искры, вылетающие из моих глаз.
— Ты тоже считаешь, что я на такое способна? — спрашиваю его в лоб, потому что должна понимать расстановку сил в этой комнате.
Звук, с которым двигается секундная стрелка настенных часов, повторяет стук моего сердца, подобно обратному отсчету. Я жду его ответа, будто от этого зависит моя жизнь.
— Нет, — твердо отвечает Егор и становится рядом со мной, чуть заслоняя плечом, отчего я беззвучно выдыхаю.
Меня отпускает, словно его поддержка лучше божьего благословения.
Господи, о чем я думаю?
С трудом оторвав взгляд от точеных скул и взъерошенных кудрей Егора, которые обычно ведут себя гораздо послушнее, я задираю подбородок выше и уже с вызовом смотрю на больших боссов. Только открываю рот, но меня перебивают.
Егор.
— Я позвал Аврору не для этого. Я уже говорил, что она не имеет никакого отношения к случившемуся. Мы или переходим к делу, или…
— Остыньте, Егор Фердинандович, мы никого и ни в чем не обвиняем, — с издевкой осекают его.
И я замечаю, как он злится. Как сжимает ладони в кулаки и как краснеет кожа на его шее. Но Егор не ввязывается в спор, молчит, сдерживаясь, а мне становится не по себе. Я не привыкла, чтобы с ним говорили в подобном тоне. Хочется сразу вступиться за него.
— Тогда я не понимаю, в чем суть ваших нападок, если можно заткнуть недоброжелателей парочкой неоспоримых фактов. Например, пробами крови на алкоголь, — умничаю я и довольна собой. — Я знаю, что их берут после подобных случаев.
— Все не так просто, — комментирует летный директор.
— Они пропали, — сообщает Егор, и вот тут у меня уже отвисает челюсть.
— Как это пропали? — не верю я.
— Вот так, — говорит самый главный. — Все пробы и журналы с результатами, данные с компьютеров… Сегодняшней ночью они были украдены из лаборатории, где хранились. Не думайте, что вы здесь самая умная.
А вот это уже серьезный поворот.
— Но… — я пытаюсь подобрать слова, — черт! Похоже на хорошо продуманный план. Как будто Егора хотят подставить.
— Или всю компанию целиком. Репутацию, которую мы нарабатывали годами, очень легко подорвать одним громким скандалом. Вирусные статьи и видео заполонили интернет и полностью не удаляются из сети, хотя наш отдел компьютерщиков трудится без перерывов. Зацепок нет, именно поэтому вы здесь. Мы надеялись, у вас могут быть идеи насчет того, кому это нужно.
— Например, бывшей девушке командира, которая работает… — снова влезает летный противный директор.
— Она. Не. При чем. — В голосе Егора одна сталь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Черт возьми, откуда у них эта информация? Создается впечатление, что все дружной компанией копошатся в моем грязном белье.
— У меня есть алиби. Вчера я прилетела вместе с Егором, а через два часа уже была на радио — коллеги это подтвердят. Что остается для меня непонятным, — я задумываюсь, не обращая внимания на глупые и совсем не добрые лица напротив, — так это почему Егора зовут убийцей в заголовках. Никто ведь не погиб? У вас есть точная информация? Вам не кажется это странным?
— Все пассажиры живы, но это меньшая из наших проблем на сегодня. Возможно, один из способов привлечь внимание любой ценой.
— Так и зачем вам я? — повторяю настойчивее, пока все переглядываются. Я чувствую подвох.
— Мы устроим большое интервью на центральном телеканале с полным разбором ситуации, и Егору Фердинандовичу понадобится ваша помощь.
Исполнительный директор смотрит не на меня.
— Моя помощь? — повторяю я, как попугай.
— Да, вам нужно будет подготовиться вместе с нашим командиром, чтобы выступить одним фронтом. Как только мы сумеем договориться о времени…
— Я скажу все, что потребуется, это не проблема, — соглашаюсь я, с ужасом представляя себя перед телекамерами.
— Вам также нужно будет подтвердить нахождение рядом с виновником торжества в ту самую ночь. И для прессы лучше, чтобы это была не случайная связь.
Чего? У меня глаза расширяются, когда я понимаю, к чему они ведут.
— Думаю, учитывая ваше общее прошлое, вам не составит труда изобразить приличную пару, — продолжает командным тоном вещать главарь этого цирка-шапито, — и ответить на вопросы заученным текстом, пока правоохранительные органы не докопаются до истины.
Не составит труда?
Да я не чувствую пола под ногами, а мои губы дрожат, когда пытаюсь выдавить хотя бы слово, потому что… да это ведь Егор! Я должна буду изобразить его девушку? И он не будет возражать?
А у него есть выход?
— И Егор Фердинандович не против? — специально не смотрю в его сторону, задавая вопрос, иначе подавлюсь собственными словами. — И его девушка не станет возражать?
— Со своей девушкой я разберусь как-нибудь сам, — не очень довольно хрипит Егор рядом. Кажется, ему затея тоже не по душе.
И меня заметно подстегивает сей факт.
— Это все? — бросаю я почти небрежно, чтобы скрыть ураган внутри.
Я больше ни мгновения не хочу находиться здесь. Да, я чувствую вину за свое поведение, которое добавило Егору проблем, но я не намерена выслушивать и дальше претензии Егора и его начальников. Особенно с кристально чистой совестью.
— Все, — кивает главный, — с вами свяжется наш сотрудник.
Глава 19
Аврора
Garrett Nash — i hate you, i love you (feat. Olivia O'Brien)Я уже вылетаю из кабинета, когда слышу, как Егора просят задержаться. Ему говорят что-то про разбор полетов и прокуратуру, но мне неинтересно. По памяти добежав до лифта, я бесконечно часто жму кнопку вызова, но тот тащится с самого низа с постоянными остановками. Так чертовски медленно!
Слишком медленно.
Позади раздаются шаги, и я легко догадываюсь, кто стоит за спиной.
У меня возникает острое желание сказать Егору какую-нибудь гадость или хотя бы колкость — за все то, что я тут по его вине пережила, но отвлекает звук входящего сообщения. Я замечаю на экране имя того самого компьютерного друга, который пишет очень странные вещи, и, зайдя в кабинку с опущенной головой, отвлекаюсь.
По его словам, ситуация подозрительная: снимки и видео с камер явно подтерты. Нет ни одного доказательства моего присутствия на временном участке, где я сидела впереди рядом с Егором. Как будто меня и не было с ним.