Читать интересную книгу Сталь (СИ) - Саммер Катя

Когда, высушив и даже слегка уложив волосы, я крашу ресницы и выхожу из ванной комнаты, Егора в номере уже нет. И слава богу. В непосредственной близости рядом с кроватью «кинг-сайз» он пугает меня больше, чем Жанна Борисовна, угрожающая выкинуть мое шоу из эфира. Или меня из шоу.

Проведя экстренный сеанс дыхательной йоги, которая ни черта не помогает успокоиться и настроиться на деловой лад, я захожу в лифт и нажимаю кнопку второго этажа, где, судя по указателям, расположен ресторан. У входа меня уже встречает девушка в строгом костюме.

— Вас ожидают? — спрашивает она с вежливой улыбкой.

— Да, мужчина… — отвечаю я и не успеваю продолжить, чтобы описать Егора, как у той загораются глаза. Кажется, она и без меня знает, о ком идет речь — Сталь по-прежнему завораживает девчонок.

Да ты сама на крючке, — нашептывает голос в моей голове, пока я следую за администратором через весь зал.

На крючке, да не поймана, — зло шепчу я самой себе в ответ.

Егора я замечаю издалека, его сложно не заметить. Он восседает за угловым столом, как на троне, рядом с ним стоит пустая чашка эспрессо и больше ничего. Когда он слышит нас и поднимает глаза, то сразу встает, чтобы помочь мне придвинуть стул — сама галантность. Девчонка, которая оставляет передо мной раскрытое меню, чуть не захлебывается слюной от зависти, а я ничего не могу поделать с собственной злостью: на него, на себя, на нашу случайную встречу и дурацкий номер с громадной кроватью.

Только вот больше всего я бешусь из-за того, что не согласилась тогда уехать из бара с парнем, который в начале вечера пытался оплатить мой счет. Он был симпатичным и вроде бы не похож на маньяка. Я бы переспала с ним, помучилась угрызениями совести, потому как случайные связи не для меня. Поплакала бы из-за Ромы и его малолетки, но зато уже была бы в строю, а не сидела напротив Егора в полном замешательстве и откровенно не понимая, чего хочу больше — перелезть через стол, чтобы впиться в его губы, или воткнуть вилку ему… да куда угодно!

Он ловит мой взгляд у своего рта и бесстыже ухмыляется.

— Я не делал заказ, так что выбирай.

А? Что? Точно, нужно поесть. И будто в продолжение этой мысли раздается протяжный урчащий звук моего желудка, который перебивает даже джазовые мотивы из колонок и от которого я чертовски краснею.

— Пытаешься меня споить? — только бы отвлечь внимание от себя, я киваю на бокалы, куда подошедший официант разливает вино.

У меня нет проблем с алкоголем, но Егор, по всей видимости, думает иначе. Хотя мне вообще-то должно быть по боку, что он там думает, а я все равно, блин, переживаю.

Сталь на контрасте со мной кажется таким потрясающим — взрослым, мужественным и совсем не похожим на того неотесанного дерзкого мальчишку пусть и старше на пять лет, в которого я когда-то была влюблена. Он не Стальной. Сейчас напротив меня сидит самый настоящий командир Егор Сталь, и пора бы эту мысль уже принять. Но это все еще не повод растекаться перед ним ванильной лужей.

— Хочу выпить за скромное спасение твоей блестящей карьеры, — довольно уколов, выдает он и поднимает в воздухе бокал, а у меня аж зубы сводит.

Так вот об этом он думает? Значит, вот что это — только его вечное желание всех на свете спасти?

Я помню пса, которого много лет назад он подобрал, вы́ходил и оставил жить у матери за городом, после того как щенка избили и испачкали в краске. Он назвал его Бо, как Боинг, и это пушистое, словно медведь, существо, оказавшееся породистым Хатико, отплатило ему безграничной любовью.

Так я, получается, тоже Боинг? Этого он от меня ждет? Благодарности?

Становится мерзко на душе, во рту появляется привкус горечи.

Егор недолго ожидает. Не обращая никакого внимания на мою явную реакцию, он делает глоток, а я демонстративно отставляю бокал в сторону.

— Меня не надо спасать, — цежу я сквозь зубы, и наши взгляды скрещиваются, как пушки ковбоев с Дикого Запада, но нам обоим приходится прервать дуэль на пару минут, чтобы заказать еду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Почему? — Егор продолжает первым. Он задает, казалось бы, очевидный вопрос с непроницаемым лицом. — Тебе нужна была информация, у меня был для этого ресурс. Сама же сказала — если бы я не захотел, то не сделал этого. Не помог бы тебе.

— Так это процессия по искуплению грехов? — бью прямо в лоб намеками о прошлом.

А что мне еще остается в неравном бою?

— Ты можешь считать это чем угодно, — отвечает он плоско.

Егор спокоен, а я нервно поправляю волосы и чешу запястья.

— Я благодарна тебе, — произношу пафосно как никогда, просто потому что обязана так сказать, — но надеюсь, на этом наше взаимодействие закончится.

И я сама с трудом не кривлюсь от наигранной формальности моей речи. Я правда не знаю, как иначе поставить жирную точку в этой холодной войне.

Которую ты ставить совсем не желаешь.

Для протокола: я искренне ненавижу гнусавый голос моего разума. Его, черт возьми, не проведешь.

Глава 15

АврораCharlotte Cardin — Like It Doesn’t Hurt (feat. Husser)

Когда приносят еду, я немного отвлекаюсь, потому что у меня появляется новый повод понервничать. Я делаю вид, что ковыряю салат, даже что-то режу в нем и подношу вилку ко рту, но не ем. У меня всегда так — в стрессе срабатывает какой-то затвор, и кусок не лезет. Тем более горло сводит напротив того, с кого все это началось.

Я не виню Егора, я ведь сама сделала это с собой, но от этого обида меньше не становится.

В детстве я была довольно пухлой. Даже когда мы начали встречаться со Стальным, я комплексовала из-за веса, хотя сейчас, глядя на старые фотографии, я понимаю, что напрасно изводила себя диетами. Стесняться мне было нечего — на снимках я выглядела здоровой и счастливой, с красивыми округлыми щеками и налитой грудью. Не такой, как сейчас, усохшей копией. Только кто бы мне тогда объяснил, что голодание вплоть до обмороков с последующими периодами обжорства, до добра меня не доведут.

После ухода Егора я замкнулась в себе, и мое недомогание приобрело по-настоящему нездоровый оттенок. Мне было очень плохо, и в какой-то момент я отказалась есть совсем. А потом за ночь опустошила холодильник, и меня увезли на скорой. Хотелось бы сказать здесь — конец истории, но это было только началом.

Лечилась я долго и нудно. Оказалось, заново учиться принимать пищу так, чтобы она задерживалась в организме дольше пяти минут, — дело непростое. В моем анамнезе появилось много новых незнакомых слов вроде нервной анорексии и булимии в сочетании с депрессией. Меня лечили капельницами и психотропными препаратами. Я выкарабкалась, но даже сейчас, спустя много лет при длительном недосыпании и стрессе самая вкусная еда может волшебным образом иметь вкус пластмассы и терять всю привлекательность. Иногда у меня пропадает аппетит, иногда наоборот — чувство голода нападет очень внезапно, но я стараюсь держать себя в рамках. Сейчас я уже понимаю, что на кону слишком многое, у меня есть психотерапевт. Срывов не было больше трех лет.

Не было…

— Значит, радио? — Егор вырывает меня из зыбучих песков воспоминаний. Он говорит, с умным видом разрезая стейк, пока я вилкой по всей тарелке ловлю кедровые орешки и подолгу жую каждый из них. — Я так понимаю, для тебя это серьезно, раз ты посвятила этому всю себя.

У нас тут соревнования по красноречию, да? Приподняв вопросительно бровь, я жду продолжения.

— Бросила мехмат, — напоминает он мои же слова, — шантажировала меня.

— Даже не пыталась, — влезаю я с комментариями, которые Егор игнорирует.

— Я слышал твои ночные эфиры. Нужно действительно любить то, что делаешь, чтобы не спать ночами напролет. Уж я понимаю, о чем говорю.

Подождите, что? Он слышал? Мои ночные эфиры? Это же было давным-давно! Я даже застываю с открытым ртом, так меня поражают его слова. И, кажется, на моем лице можно прочесть все вопросы бегущей строкой.