Читать интересную книгу Создатели Империи - Франс Гампл

Ганс Опперман

Цезарь

Открыватель новых путей Европы

СУДЬБА ИМЕНИ

Историческое значение Цезаря, пожалуй, ни в чем не проявляется так отчетливо, как в судьбе его имени, которое на протяжении веков подвергалось смысловым изменениям. Если не брать во внимание великих основателей религий, едва ли имя другого человека приобрело такое значение. Первоначально «Цезарь» было составной частью имени рода Юлиев Цезарей и дома Юлиев-Клавдиев, из которого происходили первые правители Римской империи. Когда лет через сто после смерти Цезаря этот род прекратился, имя «Цезарь» перешло к римским императорам и стало обозначением императора вообще. С концом Западной Римской империи титул, возникший из имени, прекратил свое существование на многие поколения. Но после реставрации императорской власти в средневековой империи, начиная с Карла Великого, имя Цезаря снова начало употребляться для выражения стремления к господству над всей Западной Европой, но теперь наряду с императорским титулом.

Немецкое Kaiser — не что иное, как заимствование слова «Цезарь». С постепенным упадком императорской власти титул кайзера все больше и больше становился пустым звуком и украшающим эпитетом. После падения Священной Римской империи этот титул заимствовали австрийские Габсбурги. В 1846 г. происходит попытка объединить немецкий народ с помощью реставрации императорской власти. Эта попытка не увенчалась успехом. Но когда Бисмарку другими путями удалось объединить большую часть немцев, это снова произошло под старым символом кайзерской короны.

Развитие имени не ограничилось только Германией. Титул русских царей тоже происходит от слова «Цезарь». Он связан с Восточной Римской империей, Византией и содержит в себе претензии на Константинополь. Если титул кайзера для Габсбургов был украшением, для Гогенцоллернов — романтическим воспоминанием о средневековой империи, то претензия на мировое господство, которую первоначально означало имя, в полном объеме возродилась у Наполеона I. По замыслу, его господство является возрождением империи Карла Великого и через нее связывается с Древней Римской империей. Это особенно отчетливо проявляется в форме короны, выбранной Наполеоном: она имитирует в золоте лавровый венок античных императоров. Однако титул Наполеона — император, происходящий от «imperator», а не от Цезаря. Но данное обозначение переводится на немецкий язык словом «кайзер» и полностью соответствует этому значению.

В XIX веке титул императора распространился по всей Европе. Им обозначали не только великих монархов неевропейских империй, таких как Турция, Китай, Япония. Европейская власть в других частях света также украшала себя блеском древнего титула, например, бразильский император дон Педро и император Максимилиан Австрийский в Мексике. В 1877 г. турецкий султан принял титул императора Османов. В том же году королева Англии Виктория приняла из рук Дизраэли императорскую корону и получила титул «emperor of India», в индийском обозначении «Kaiser i Hind». Становится совершенно ясно, что восходящее к латинскому слову «imperator» обозначение императорской власти ведет свое происхождение от Цезаря.

Как императорская власть в Индии, так и более поздние применения императорского титула являются выражением господства над чужими народами. Император Манджоу-Го и присвоение итальянскому королю титула императора Эфиопии являются мимолетными явлениями, последними рудиментами блестящей истории этого имени, которая с окончанием первой мировой войны начинает подходить к концу.

В 1918 г. прекращается власть тех монархов, которые были непосредственными наследниками этого имени. И вместе с немецким кайзером, кайзером Австрии и русским царем исчезает турецкая императорская власть Османов. С тех пор императорский титул служит только для обозначения колониального господства, а с концом колониализма прекращается вообще такое употребление имени Цезаря. С 1947 г., когда Индия получила независимость, в мире больше нет императоров. Этот титул стал употребляться только как перевод слов «шах» или «негус».

В такой двухтысячелетней судьбе имени Цезаря отражается постепенная смена понятий и представлений, которые выражали народы Европы этим словом. Как сначала блестит новая монета, а потом после длительного употребления тускнеет, контуры стираются, ее достоинство невозможно различить, и она изымается из оборота, так и первоначальное значение имени Цезаря постепенно утрачивалось, пока не осталось в тени исторической реминисценции и в конце концов исчезло из живого употребления. Все это развитие происходило внутри западноевропейского культурного ареала. Только позже имя Цезаря вышло за его пределы, и когда оно переносилось на неевропейские отношения, это делалось либо европейцами, либо следуя европейскому образцу.

Но поистине поразительным является то, что распространение имени Цезаря совпадает с распространением европейского господства над миром. Когда Фридрих Гундольф сказал о переходе от республики к единоличному правлению Цезаря, который символизировал переход через Рубикон, что с этого момента можно говорить о мировом значении Европы, то потеря этого значения после исчезновения колониального господства и перемещения политического руководства из Европы совпадает с прекращением последних воздействий, исходящих от имени Цезаря.

Как и эти параллели, в истории имени Цезаря есть и другое, что дает повод для размышлений. Имя человека в данном случае становится политическим понятием. Когда язык ищет новое слово для обозначения положения, звания, сана, он дает понять, что речь идет о чем-то, чего до сих пор не было, а имеющиеся языковые средства недостаточны. Но это новое слово не является обозначением ранга, как, например, король, герцог, консул, дож и другие титулы правителей. Оно обязано своим происхождением не теоретическим соображениям и не происходит от требований политической программы, как президент или Председатель Верховного Совета. Своеобразие данного явления состоит в том, что имя человека стало определением политического понятия. Это может обозначать только одно: новое, для названия которого язык ищет новое слово, ранее неизвестный вид власти не являются плодом политических спекуляций, язык не возводит его к положению, занимаемому Цезарем, а только к величию и достижениям человека. Новое появляется на свет не как мысль, не как теория, а воплощается в одном человеке — Цезаре. Цезарь не учил этому новому, он также не руководил им, как это делали те, кто после него унаследовал его имя. Цезарь был тем, что впредь будет называться его именем. В личности Цезаря, в его существовании родилась идея и форма власти, которая два тысячелетия казалась максимумом, чего мог достичь человек.

Рассмотрение истории развития значений имени Цезаря дает важные отправные точки для оценки феномена Цезаря. Воздействие, исходящее от его личности, ярко проявляющееся в истории его имени, становится понятным при двух условиях: нужно показать, в чем состоит политическое новшество, воплощающееся в личности Цезаря, а также выявить, в какой мере это новшество является западноевропейским явлением.

ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА В РИМЕ

Когда 13 июля 100 г. до н. э. родился Гай Юлий Цезарь[1], римский мир претерпевал изменения, в которых ему самому предстояло принять решающее участие. С тех пор как Римом коллегиально управляли ежегодно сменяющиеся два консула, он был демократической республикой, управляемой аристократией. Если сначала власть принадлежала патрицианским аристократическим фамилиям, то с течением времени плебеи, то есть свободные крестьяне, в частноправовом отношении равные патрициям, но политически ограниченные в своих правах, завоевали равноправие; наиболее экономически сильные плебейские семьи начали занимать руководящие должности и образовали вместе с ведущими патрицианскими семьями новый аристократический слой — нобилитет. К нему принадлежали семьи, которые поставляли высших годичных магистратов, их члены заседали в сенате. Первоначально сенат являлся собранием политически опытных людей и был консультативным органом при консулах. С ростом римской сферы власти возросло также и значение сената. Так как сенат набирался из бывших выборных чиновников, а они происходили из избранного круга нобилитета, он представлял собой средоточие политического опыта и мудрости в Риме и столетиями держал в своих руках фактическое руководство Римским государством.

Ведущее положение этих семей поддерживалось широко развитой системой клиентелы. Экономически слабый человек переходил под покровительство члена правящих семей — патрона, который оказывал ему поддержку и представлял его интересы. В качестве ответной услуги патрон мог рассчитывать на то, что клиенты поддержат его кандидатуру на выборах и при голосовании его предложения, а также приумножат престиж своего патрона публичным изъявлением верности. Эта структура политической жизни Рима обеспечивала неоспоримое доминирующее положение правящих семей нобилитета. Настоящие политические баталии разыгрывались собственно между правящими семьями.