такими налогами, что внешнекруговцам приходилось заниматься ловлей в ночное время и в труднодоступных местах, так, чтобы маги общественной безопасности их не увидели. Потом же они сушили, коптили и жарили эту рыбу в огромных количествах, прятали в ледяных бочках до лучших времён. Конечно, маги иногда пускали рейды по домам, находили нарушителей и требовали заплатить налог, но чаще всего люди успевали съесть все приготовления и раздать ближайшим соседям.
Дом казался пустынным, пока в одном из окошек не показалась косматая заспанная физиономия местного жителя. Удерживая себя от побега, Манис ждала хозяина жилища снаружи в нескольких метрах, не рискуя подходить ближе, а также стараясь не терять из поля зрения гарпун.
Невысокий старичок с белой бородой и пушистыми вьющимися волосами, выскользнул из ничем не закрываемого дверного проёма. Кожа его была черна, как смола, лицо испещряли многочисленные морщины, тело было крохотным и худым, как у подростка. Несколько секунд он с интересом рассматривал гостью, затем слабо улыбнулся почти беззубым ртом и произнёс пару фраз на неизвестном языке. Манис нахмурилась, решив, что старик решил поиздеваться над ней — доподлинно известно, что в мире есть только один язык, принятый на всех континентах очень давно и она, Манис, говорит именно на нём.
— Моему спутнику нужна помощь, — произнесла Манис, указав в сторону пляжа.
Кустистые брови старика порхнули вверх. Снова последовали непонятные фразы и активная жестикуляция.
— Я вас не понимаю, говорите на общем языке, — попросила Манис.
Старик отрицательно мотнул головой и указал на занесённую песком скамью, то ли предложив присесть, то ли призывая нарисовать то, что ей нужно.
— Мне не нужно сидеть, мне помощь нужна.
Старик снова покачал головой, указал сначала пальцем на рот, потом на ухо и скрестил ладони перед собой. И тут до Манис дошло, что абориген действительно её не понимает. Каким-то чудом ей удалось отыскать человека, не говорящего на общем языке.
Манис повторно указала на берег, а после, раскинув руки в сторону, изобразила летящий самолёт. Стукнула ладонью по земле, чтобы продемонстрировать падение аппарата в воду, затем, показав рану на правой ноге, поманила за собой старика, улыбка которого тут же опала. Осторожно он проследовал за ней, прихватив из лачуги тряпицу и верёвку. Манис только оставалось надеяться, что он её правильно понял, а верёвка предназначена для спасательной миссии, а не для того, чтобы её связать.
С каждым шагом Манис ускорялась, то и дело, тыкая пальцем в сторону одинокого тела на пляже. В какой-то момент старик её опередил и, с несвойственной его возрасту прытью, помчался к Вирте. Когда Манис, запыхавшись, приблизилась к спутнику, старик уже вовсю конструировал своеобразные висячие носилки, правда, прежде чем перетащить на них парня, он ощупал его с шеи до ног.
Оказалось, что на двух сторонах полотна имелись специальные отверстия, через которые старик продел концы верёвки, а потом связал их между собой. И спереди и сзади получились петли. Ту, что была у изголовья Вирты, старик, присев, накинул себе на плечи так, чтобы верёвка проходила под мышками. Кивнув Манис, он указал на верёвку, призывая проделать те же действия. Только Манис, в отличие от старика, пришлось придерживать верёвки руками, в противном случае они начинали сильно натирать ей шею.
Манис ожидала, что абориген понесёт Вирту в своё жилище, но тот направился прочь от домика, через лагуну, и дальше по тропе, известной ему одному. Он держал хороший темп, и Манис едва за ним поспевала, иной раз, выпрашивая желанную остановку. Старик молчал, пока они взбирались на крутую дюну, но стоило им её перейти, потеряв из виду лагуну, как он бойко затараторил, указывая вперёд.
На песчано-каменистой равнине раскинулось крохотное поселение из десятка жилых домов, по виду напоминающих дом самого старика. Квадратные здания с рыхлыми стенами из каких-то окаменевших океанических образований, стояли почти ровными рядами. Между ними, болтаясь на ветру, растянулись светлые тенты. Сети здесь были обычным атрибутом, свисающим с каждого косяка. Несколько женщин в лёгких платьях, доходящих до пят, и светлых косынках остановились, чтобы разглядеть пришельцев. Одна из них бросила короткую фразу на всё том же языке, на что старик ответил хитрым смешком.
Стоило пройти мимо первого дома, как нос Манис заполнил стойкий запах рыбы. На пороге жилища один из местных разделывал скользкие тушки, делая точные надрезы быстро и резко, словно занимался этим всю жизнь. А может, так оно и было. Манис спускалась на нижние круги и видела, как живут разнанцы на берегу океана, но в глазах земляков она читала лишь разочарование, усталость и обречённость, эти же люди, проделывали свою работу с удовольствием. Вот ещё один мужчина плёл сеть, другой натачивал наконечник для гарпуна. Они весело переговаривались, часто смеялись и гримасничали. Несколько женщин перебирали коричневые корешки в плетёной корзинке, их дети — две девчонки и мальчишка лет пяти — наблюдали за процессом. За углом две другие женщины развешивали бельё, а мужчина рядом с ними чинил покосившуюся деревянную телегу.
Манис засмотрелась на местных жителей, поэтому их с Виртой помощнику пришлось её окликнуть. Старик кивнул в сторону одного из домов, внутри которого темнокожий молодой мужчина в белой просторной рубахе, хлопотал над несколькими людьми, лежащими на деревянных койках.
— Ситика, — добавил старик и шагнул в лачугу.
Мужчина в белом обернулся, кивнул старику, взглянул на Манис и Вирту, потрогал у последнего шею и лоб и указал на пустую кушетку. Старик сбросил верёвки, Манис сделала то же самое, после чего подхватил парня и уложил на кровать. Сделав это, он подошёл к молодому мужчине и что-то шепнул ему на ухо, на что второй ответил изумлением.
— Так ты с большой земли? — неожиданно для Манис на общем языке спросил молодой.
— Да, из Разнана. Я уже испугалась, что здесь не говорят на общем.
— Ну, в таких деревнях, как эта, не говорят. Но я из Тулсахи, это город на побережье, если ехать на восток.
— Здесь есть город? Настоящий город?
— Не в том понимании, в котором ты привыкла. У нас не такой город, как на континенте. Меня зовут Манчи, я тулсахский ситика — врач.
— Ты маг?
— Маг? Ты что! — мужчина рассмеялся одними губами, глаза его оставались холодными. — Магии на острове нет и более того, она здесь не приветствуется. Магия — удел жителей большой земли, нам она без надобности.
Манчи подошёл к Вирте, расстегнул его плотную, по-прежнему влажную рубаху, стянул