— Принеси мне его документы и не вздумай что-либо выкинуть, я буду стрелять без предупреждения.
— Господь с тобой, Генрих. У меня и в мыслях такого нет.
— Да, так я тебе и поверил.
Бергер принес документы своего соседа и передал Генриху, который внимательно ознакомился с ними. Он взглянул на фотографию, с которой на него смотрел улыбающийся подпоручик Гаевский. В нем Генрих узнал нового техника самолета. Слова собеседника подтверждались.
Бергер пристально смотрел на Генриха. В его глазах Генрих прочитал мольбу о пощаде и животный страх.
«Какой он мне враг, он просто несчастный и запутавшийся в жизни человек, пусть идет куда хочет», — подумал он.
— Будем считать, что я тебе поверил. Жизни мне твоей не нужно, ступай куда хочешь. Но знай: на моем пути не попадайся, не пожалею больше. Мой тебе совет: немедленно уезжай из этих мест, да подальше. Прощай! — произнес Генрих.
— Спасибо тебе, я этого никогда не забуду! — взволнованно сказал Бергер.
Генрих повернулся и вышел в ночь, лишь одна мысль мелькнула у него в голове: «Если я не правильно поступил, то время рассудит».
На следующий день Жданович очнулся и сообщил следователю Земцову о том, кто его ранил. Когда сотрудники ОГПУ прибыли по адресу, то виновника не обнаружили. Бергер скрылся. Поиски к положительным результатам не привели.
Постепенно Жданович шел на поправку. Врачи разрешили ему вставать с кровати и общаться с посетителями. Штайнер вошел к нему в палату и увидел веселого Ждановича.
— Наконец я дождался тебя, Генрих! — радостно выкрикнул больной.
— Я рад за вас, Георгий Михайлович, вижу, дело пошло на поправку.
— Да ладно тебе, присаживайся.
Он указал на единственный стул в палате.
— А все таки, Генрих, ты молодчина! Твое предчувствие и твоя бдительность тебя не подвели. Ты распознал в лице Орлова скрытого врага и предупреждал меня об этом. Да, жаль, не понял я тебя тогда, уж больно хитер он оказался. Как он маскировал свое истинное обличье, даже меня, старого и опытного следопыта, он переиграл. Да, вижу, быть тебе настоящим чекистом.
— Увольте меня от этих оперативных дел, я хочу оставаться просто летчиком. Мне нравится моя профессия, — категорично произнес Штайнер.
— Нет! Будешь работать там, где партия прикажет, ты человек военный. Я не могу тебе позволить в такой момент выйти из игры, — резко выпалил Жданович, потом смягчился и дружески произнес:
— Ты сам подумай: лучше тебя задание никто не выполнит. К тебе уже проявляют интерес некоторые германские летчики.
Штайнер немного смутился и ответил:
— Извините меня, Георгий Михайлович, я погорячился.
— Вот и славно, что ты все понимаешь. А сейчас послушай меня внимательно. По сведениям, поступившим из центра, в паре с германским агентом работает молодая женщина. Она лично знакома с господином Отто фон Райнером, поэтому слишком широк диапазон ее полномочий. Известно, что к советским летчикам она проявляет искренний интерес. Твои действия должны быть направлены на сближение с германским персоналом, но старайся держаться достойно, настоящие немцы это ценят.
— Но все же есть хотя бы ее приметы? — спросил Штайнер.
— Если бы я знал! Тебе необходимо выяснить это самому.
ГЛАВА 7
Наступил воскресный день. Для большинства летного состава это был выходной день. Генрих был приглашен к Хансу Мозеру на именины. Торжество проводилось в узком кругу друзей в помещении летной столовой. На торжестве присутствовали ранее знакомые Генриху летчики, а также несколько новых пилотов. Были здесь и приглашенные русские девушки из обслуживающего персонала. На столе были хорошие вина и обильная закуска. Летчики изрядно выпили спиртного и танцевали с девушками под вальс Шопена. Играл патефон, который активно раскручивал немецкую пластинку. Генрих сидел за столом и о чем то оживленно беседовал с Мозером. В этот момент к их беседе присоединился Гельмут Хюбнер. Мозер и Штайнер из вежливости встали. Хюбнер обратился к Мозеру:
— Ханс, познакомь меня с единственным советским летчиком в нашей компании.
— С удовольствием, господин Хюбнер.
Мозер, похлопав Генриха по плечу, заявил:
— Это мой друг Генрих Штайнер, а это…
— Позволь я сам за себя отвечу, — перебил Хюбнер и произнес: — Полковник Гельмут Хюбнер! Здесь, в учебном центре, я являюсь представителем штаба Люфтваффе.
— Я очень рад знакомству, господин Хюбнер, — отреагировал Штайнер.
— Я тоже рад знакомству, Генрих. Я наблюдал воздушный бой, который вы искусно провели. Мозер был не на высоте. Признаюсь, для меня это было обидно, а вы, Штайнер, молодчина. Нам сегодня не хватает таких летчиков, как вы.
— Извольте с вами не согласиться, господин Хюбнер, инструктор Мозер — великолепный пилот. В этом учебном бою мне просто повезло. Если, не дай Бог, это был бы настоящий поединок, еще неизвестно, кто бы вышел победителем. В данном случае необходимо не только мастерство, но и опыт ведения воздушных поединков в боевых условиях. Здесь необходимы выдержка и хладнокровие. Этих качеств у Мозера предостаточно, не то что у меня.
— Не прибедняйтесь, Штайнер, то, что вы скромный, красит вас. Поверьте мне, вы хоть и молодой пилот, но если будете и дальше работать над своим мастерством, у вас будет большое будущее. Вам останавливаться на достигнутом нельзя.
— Я с вами согласен, — отреагировал Штайнер.
— Уверяю вас, Генрих, пройдет еще какое-то время, и у Люфтваффе появятся свои молодые асы. Я благодарен Советскому правительству за Рапалльское соглашение, оно дает нам возможность осуществить свои планы.
— Совместные планы, — уточнил Штайнер.
— Да, конечно, совместные планы, ведь за соглашение, которое мы заключили, ваша сторона получает право на участие в испытаниях новейших образцов самолетов.
— Мне это известно, — отреагировал Генрих, — хорошо бы посмотреть на технические новинки.
— Дорогой Генрих, я вам предоставлю эту возможность — не только посмотреть, но и поучаствовать.
— Спасибо, господин Хюбнер, я буду ждать приглашения.
— Не нужно благодарностей, ведь это наша обязанность.
* * *
Ждать Генриху пришлось недолго. Хюбнер свое обещание сдержал. Генрих был включен в группу испытателей очередных «фоккеров», поступивших накануне в авиашколу. Испытывать пришлось одновременно две одинаковые модели истребителей. В кабину одного сел Мозер, в кабину другого — Штайнер. У каждого из них была своя зона для выполнения задания. Они взлетели по очереди. Находясь на старте, Хюбнер с интересом наблюдал за ними. Внезапно самолет Мозера резко изменил курс и режим полета, круто с полным газом дал «горку» и оттуда спикировал на Генриха, но тот, очевидно, зорко наблюдавший за Мозером, быстрым маневром вышел из-под атаки и решительно перешел в контратаку. Начался воздушный учебный бой на высоте двух тысяч метров. Самолеты свечой поднимались в небо, оттуда пикировали вниз, и казалось, что они вот-вот врежутся в аэродромные постройки, но буквально над крышами зданий они снова крутыми виражами уходили в небо и там продолжали воздушную карусель. Бой продолжался двадцать минут, после этого оба спланировали к аэродрому, истребители пристроились друг к другу и парой сделали отличную посадку.