Читать интересную книгу Маленькие повести о большом мичмане Егоркине и его друзьях - Ф. Илин

Офицер поблагодарил, поправил автомат и быстрым шагом пошел к машине, куда его коллеги уже упаковали бандитов. УАЗ фыркнул, лихо развернулся и выскочил на улицу, пугая водителей встречных машин.

Палыч остался один, и еще раз внимательно оглядел себя. В подъезде он уже успел обмахнуть пальто особой щеточкой, которую он всегда таскал в кармане, и теперь на нем – никаких следов. Даже ботинки сияют хромом, что тебе строевой смотр!

Делать было нечего, мичман решил зайти к старому другу, который уже второй месяц «припухал» на пенсии. Там он попил чаю на сон грядущий, всласть поговорил. Как водится, ругнули правительство, новые времена и всякое такое-растакое командование, и скоро пришли к консенсусу в своих убеждениях. Как ворчуны наполеоновской Старой Гвардии… Это уже ритуал!

Старые служаки попрощались, и Палыч вдруг решил идти прямо на корабль. А что? Дома делать нечего, семья в отъезде – «кобелиный сезон», самый финиш, однако! А на корабле – все свое, все родное. Вот завтра сюрприз всей боевой части будет, когда он заявится в кубрик на подъем! А потом ка-а-ак организует физзарядку! С садизмом! То-то радости у «годков» будет! Впрочем, какие это теперь годки, право слово! Палыч даже сплюнул с досады. Так, одно недоразумение… хотя, завтра суббота и физзарядки нет… Повезло им, просто бессовестно!

Хмыкнув, он не спеша пошел в сторону причалов. Проходя мимо засыпающих домов, он увлекся своими мыслями и не заметил, как почти наткнулся на еще одну троицу. Это были молодые кавказцы. Один из них перегородил дорогу Палычу.

– Дед, закурить есть?

– Тьфу! – раздраженно сплюнул Егоркин: – Нет, ну что за день, что за такой? Опять! Ни пройти – ни проехать! – обратился вслух сам к себе и темнеющему небу, будто бы взыскуя понимания.

Егоркин, отвлекая внимание, оценивая новых противников и незаметно становясь в стойку – Ну, вот почему, если кто зальет себе шары сверх меры, он обязательно должен продемонстрировать это всей деревне, да так, чтобы над ним завтра ржала половина ее населения? И почему сегодня всем перебравшим охламонам надо начинать с меня?

Вопрос был риторический, но возымел слушателя.

В этот самый момент один из кавказцев, чуть постарше и явно трезвее остальных, удивленно ойкнул и почти обрадовано поздоровался: – Здравия желаю, товарищ старший мичман!

И Палыч его тоже припомнил – встречались в борцовском зале, и не раз, главный старшина-контрактник с эсминца, веселый улыбчивый парень. Вольник-полутяж неплохой, кстати, кажется «КМС», детей тренирует. Егоркин туда иногда заходил – просто посмотреть, поболеть за пацанву. Но иногда и показывал кое-что на секции рукопашников, а, раздухарившись, нет-нет, да и выступал в спаррингах. Хоть и недолго – дыхалки, увы, уже не хватало, хотя физподготовку еще и не забросил. Но вес и возраст… Так, если минуты две-три… Да и рефлексы, были не те… Его знали и уважали, он там был свой – так, слегка, по краешку татами… Но всегда здоровались первыми и уважительно просили иногда судить на товарищеских неофициальных встречах и спаррингах-поединках…

– Здорово, Эльдар! Ты, что ли?

– Так точно, я! Вот гуляем с земляками! Пятница сегодня!

– А-а-а! – насмешливо протянул Егоркин, – А я-то думаю, чего это честному народу проходу нет! А тут, оказывается – пятница! Ты бы объяснил своему земцу, что правоверному пить вообще – грех. А ежели он еще и не умеет себя вести, как приличные взрослые люди, так и – двойной!

– Да не обращайте внимания, я ему и сам расскажу, и руками покажу еще кое-чего, если сразу не дойдет… Потом, как соображать нормально начнет! Запомнит, обещаю!

– Ну, бывай!

– До свидания. Товарищ мичман, не волнуйтесь!

Эльдар бесцеремонно развернул земляка на 180 градусов глянул тому в глаза и стальным голосом сказал: – Запомни! Или даже запиши! Этот дед – не курит! А если даст прикурить – тогда то, что от тебя останется, отвезут в госпиталь минимум недели на две – это еще, если у него хорошее настроение будет! Но уже без меня! Я, если что, только от души добавлю! Этот мичман зря руками махать не будет и таких детей, как ты, не обидит!

Третий, помоложе, заворчал и что-то попытался вставить на своем языке. Эльдар резко повернулся к нему и хищно прищурился: – А тебе, молокосос, кто разрешил вообще рот открыть? О, переевшие бараньих мозгов на горных пастбищах! Вот из-за таких как вы, нормальные люди нас сторонятся и не любят, обвиняя во всех грехах! Но пока терпят! Но терпелка у них когда-то сломается и тогда достанется не тем из нас, кому бы надо по справедливости! А жаль, но поздно будет! И, ты, о шакал, застрявший между временами, попробуй-ка только еще раз, да при мне…

А Палыч не стал досматривать урок хороших манер и уже шел не спеша в сторону причалов, где стояли корабли, и сияли якорные огни и лампы палубного освещения. На рейде мигали разноцветные огни разных буев, каких-то припоздалых катеров, большое длинное судно спешило в Мурманск, и яркий красный огонь левого борта внимательно смотрел на берег драконьим глазом.

Корабль как дом и крепость

Егоркин миновал КПП военной гавани, демонстративно показал пропуск молодому матросу, который замешкался и даже не спросил у него документы.

– Стесняться дома будешь! – рявкнул старый служака и прошел мимо дежурного с независимым видом, – а здесь делай то, что Устав и начальство велит! Чтобы до ДМБ дожить, хотя бы! Не спите под шапкой! – грозно повел очами в сторону молодого мичмана, развалившегося на стуле в рубке за стеклом.

Выскочил дежурный и четко откозырял грозному мужику. На всякий случай. «А хрен его знает, кто это?» – пожал он плечами, глядя во след Егоркину, ворчащему что-то себе под нос, удалявшемуся прочь широкими шагами.

На корне причала, где стоял его родной «Адмирал Михайловский», скучала милицейская «десятка» в специальной боевой раскраске. Свет в салоне выключен, шофер отчаянно храпел, откинувшись на подголовник водительского кресла. А что – территория охраняемая, видимость – сто на сто, делать нечего! Воин всегда должен уметь отдохнуть, когда есть время для этого, и всегда готов действовать – когда надо, и сколько надо!

Перекинувшись парой слов с командиром вахтенного поста, выслушав свежий анекдот, Егоркин с сожалением обнаружил, что на его новом пальто правый рукав слегка порвался по шву, не выдержав перегрузок в ходе спортивной разминки у дома старого товарища. Был повод обругать братский дальневосточный народ и новые хреновые времена – что он и сделал от всей души, ворча на весь засыпающий корабль.

В коридорах деловито урчали вентиляторы, разгоняя подогретый сухой воздух, пахнущий теплым металлом, по кубрикам и каютам. За бортом – отнюдь не май-месяц. Он пошел к своему обиталищу.

В каюте он отдраил иллюминатор, впустив свежее морское дыхание залива в крошечное обжитое помещение.

Александр Павлович умылся, и уж совсем было собрался укладываться в койку, даже очки достал (которые ото всех прятал – не привык, и пока стеснялся, как признака почтенного возраста, отчаянно сопротивляясь старению) и книгу для мирного ночного чтения подобрал, сказку для взрослых, фентэзи называется, предвкушая удовольствие от выдуманных приключений.

В этот самый момент его вызвали к командиру. Тот, видимо, уже знал, что Егоркин на борту.

– Интересно, за каким таким делом в ночь-заполночь я ему понадобился? И какой подлый бес его на это сподобил? – ворчал он вслух, натягивая тельник, влезая в форменные брюки, вытаскивая из шкафа китель с планками наград. Были среди них и боевые, да только кто теперь в них понимает? Видел он как-то капитана 1 ранга из главного штаба с колодкой юбилейных медалей «вверх тормашками». И – ничего, ходил себе из угла в угол, и никто даже не засмеялся. Чтобы смеяться, нужно было хотя бы знать «Положение» и понимать комизм момента. А раньше бы… Хотя – стоп, раньше бы такого комизма просто бы не было – по определению. Все хнали и не допускали.

Поднялся в каюту к командиру, постучал, спросил разрешения, доложил о прибытии по приказанию, мимоходом подчеркнув обращение «Товарищ командир!»

Капитан 2 ранга Береза Сергей Олегович, лихой всепогодный и всепроникающий старпом, как его звали за спиной местные зубоскалы, был всего лишь ВрИО командира, это знали все, и дальнейший ход событий был неясен. «В низах» эти события обсуждали вовсю, но у Палыча на всё было свое мнение! И он при всех так обращался к Березе, вставляя «Товарищ командир!» к месту и не к месту. До сего времени они чаще обращались друг к другу по имени отчеству, по старой корабельной традиции и долгому опыту совместной службы, еще с времен березиного лейтенантства. Но вот теперь, когда вместо своего Березы на заслуженное им командирское кресло на ходовом «Михайловского» пытались подсунуть «варяга» с сомнительной служебной репутацией, которому их родной корабль будет «по фигу»… свое отношение надо было подчеркнуть, что, в общем-то, вполне соответствовало известному, несколько фрондерскому, характеру старого служаки.