Читать интересную книгу Самоед - Всеволод Фабричный

— Обычно, после того как я выключал свет — я ложился в кровать, но сразу же приподнимался на локте и начинал стучать по подушке. Я стучал десять раз и повторял по латыни «Дьявол уходи назад» Откуда я знал эту фразу по–латыни — я не припоминаю. Сейчас я забыл ее. После этого мне нужно было, вытянуть руку и сто раз постучать по полу. При этом я несколько раз повторял " …чтобы не умереть сегодня во сне». После я десять раз вдавливал лицо в подушку и десять раз говорил «…чтобы мама не умерла сегодня ночью во сне». У меня был еще один финальный ритуал, но сейчас я не могу его вспомнить. Если я сбивался со счета хоть раз — я начинал заново. Альтернативы не было — я бы просто не смог уснуть. Считая до ста — легко ошибиться. Если я не был уверен, что стукнул именно сто раз — мне приходилось начинать все с начала. Иногда у меня уходило очень много времени на все эти ночные приготовления.

— Знали ли об этом твои родители?

— Нет. Я не говорил им тогда. Я упомянул про это значительно позже, когда все прошло.

— Значит сейчас у тебя больше нет это проблемы…

— Сейчас нет. Сейчас у меня появились другие проблемы. Но тогда в раннем подростковом возрасте все это было очень обострено. Кроме ночных ритуалов у меня были дневные. Чаще всего я делал что–то и таким образом как бы «получал» право провести день благополучно.

— Что именно ты делал?

— Я по нескольку раз в день нюхал мусорное ведро, или слив в раковине. Мне казалось, что именно нюхая что–то грязное и плохо пахнущее я сделаю свой день счастливым и безопасным.

— Это помогало тебе, но только на определенное время. Потом ты должен был повторить….

— Да.

— Однако — все это было в прошлом. Как ты говоришь — в детские и подростковые годы…Что же сейчас? Что именно беспокоит тебя?

— Это трудно объяснить… В последнее время я стал не верить тому, что я читаю, что я слушаю и смотрю. То есть это касается литературы, музыки и к какой–то мере телевидения. Началось это несколько лет назад после того, как я неудачно попробовал бросить принимать антидепрессант. Вначале мне было неприятно читать книги с Интернета, потому что я просто не верил, что они написаны автором. Я думал, что эти книги — фальшивые. Затем подобная проблема началась и с настоящими книгами. Я был уверен, что постоянно обманут. Например читая Керуака — я не мог поверить, что эту книгу писал Керуак. Мне казалось, что ее написал кто–то другой, и издательстве на обложке по ошибке указали его имя.

— Но ведь это можно было проверить. Можно было пойти в библиотеку и….

— Дело именно в том, что я постоянно проверял. Я сверялся с интернетом, читал отрывки, сверял обложки — ничего не помогало. Я продолжал быть уверен, что книга фальшива. То же самое с музыкой. Я слушаю что–то и часто ко мне автоматически приходит мысль, что я слушаю вовсе не ту группу, какая указана на обложке cd. Мне кажется, что эта музыка — суррогат, выдумка, просто шутка записанная кем–то специально для таких людей как я.

— И, насколько я понимаю — это беспокоит тебя именно сейчас.

— Сейчас уже не так сильно как было раньше. Если я сравню мой психоз с землетрясением — сейчас это только отголоски… Но постоянно возникает что–нибудь новое…

— Что именно?

— Ну, в последнее время мне стало неприятно принимать пищу потому что мне страшно осознавать тот факт, что я ем одно и то же. Я не говорю, что я действительно ем одно и то же: как и все люди я ем очень много разных продуктов, но тем не менее когда я сажусь за стол и ем, скажем, рыбу с картошкой — мне становится неприятно и досадно. Я вдруг осознаю, что ел такую же рыбу уже много раз и, самое главное, буду есть ее всю жизнь. То есть — мне в таком случае кажется, что моя жизнь — это как бы замкнутый круг. Все повторяется и ничего нового никогда не случится. Почему–то чаще всего это связано с пищей, хотя подобные мысли возникают у меня и насчет слов.

— Насчет слов? Пожалуйста поясни.

— Это тоже самое что и с едой. Я иногда ловлю себя на мысли, что все сказанное мной — уже было когда–то сказано. Это снова замкнутый круг. Я не могу освободиться от ежедневного повторения. Повторения всего: слов, жестов, необходимых дел, развлечений… Даже мысли мои повторяются. Но я прилагаю все силы, чтобы не заострять на этом внимание. Я знаю, что навязчивая идея такого рода может свести с ума, если на ней зациклиться.

— Несомненно. Хммм… Одну секунду…Дай мне тут посмотреть… Да! В прошлый раз ты упомянул о расстройствах сна, которые, как ты сказал, преследовали тебя всю твою жизнь. Ты говорил, что тебе снятся кошмары и что в детстве ты у тебя были эпизоды сомнамбулизма. Я бы хотел чтобы ты рассказал мне об этом.

— Ночные кошмары мучили меня с самого раннего детства. Мои сны всегда были полны садизма. У меня были две альтернативы — или я убивал сам, или убивали меня. Мне очень часто снилось, что меня хотят убить мои близкие родственники, причем не только убить, но и съесть…

— Каннибализм…

— Да, каннибализм. Один сон мне снился очень часто и всегда страшно пугал меня: мне снилось что поздно вечером я и мой дед сидим вместе в комнате. Он читает газету, а я раскрыв шкаф, рассматриваю шкурки хорьков, которые он держал завернутыми в бумагу чтобы потом как–нибудь сделать шапки для всей семьи. Это было на самом деле — дед держал хорьков..

— Ты говорил, что любишь животных…

— Да… В моем сне дед внезапно издавал хрюканье, даже скорее не хрюканье, а свиной визг быстро вставал с кресла, подходил ко мне, валил меня на пол и начинал поедать живьем. Я громко кричал и звал бабушку, но она не слышала меня потому что во сне я знал, что она далеко — в дальнем конце двора… Вот этот сон снился мне очень долго… Ну и всякие другие конечно… Мне часто снилось, что я разрезаю людей ножом, вырезаю им почки, печень…Вообще ножи преобладают и преобладали в моих снах. Совсем недавно мне снилось, что моя мать режет мне руки кухонным ножом и я истекаю кровью. Здесь у меня — обратная пропорциональность: чем больше я люблю человека в реальной жизни — тем ужаснее он ведет себя по отношению ко мне во сне. Своего покойного деда, я любил в какой–то мере даже больше, чем родителей. Однако самые страшные и жестокие сны мне снились и снятся именно про него. Сны подобного рода случаются у меня почти ежедневно. После того, как в двухтысячном году мой нарколог прописал мне седативные и снотворные — мне немного полегчало. Жестокие садистские сны стали сниться мне чуть реже — может быть два–три раза в неделю. Если я не принимаю снотворные несколько дней — ситуация заметно ухудшается. Я вскакиваю по ночам, кричу, иногда вижу силуэты в моей комнате уже после того как просыпаюсь. Вообще — такие полуреальные видения были у меня уже давно. Я помню, когда мне было пятнадцать лет — я проснулся утром и увидел, что сверху на моем шкафу лежат чьи–то отрезанные ноги и весь ковер мокрый от стекающей с них крови. Я помню, что несколько секунд в ужасе смотрел на видение и потом вскочил, чтобы выбежать из комнаты. Когда я подбегал к двери — все исчезло…

— То есть эти видения — они длятся всего несколько секунд и потом исчезают…

— Исчезают. И еще часто после того, как я просыпаюсь я слышу голоса в квартире. Часто это хихиканье или угрозы. Вообще в процессе засыпания я всегда слышу голоса, но в данном случае — эти голоса находятся внутри моей головы… Как бы это вам объяснить…Это даже не голоса, а что–то вроде вторых неконтролируемых мыслей. Я как бы нахожусь в стороне от них и слушаю, что они мне скажут.

— Они обращаются непосредственно к тебе?

— Почти всегда. Часто это абсолютная чепуха, хаос слов. Иногда фразы осмысленны. Голос чаще всего женский. Он может обратиться ко мне по имени и сказать что–нибудь…

— Что именно? Ты можешь привести пример.

— К сожалению нет. Я как–то записал некоторые фразы, которые я запомнил, но потом потерял бумажку…

— Еще вопрос: имели и имеют ли твои сны какие–либо сексуальные элементы?

— Да. Мне часто снится что я насилую женщин. Я подхожу к ним сзади, срываю одежду и вступаю в половой акт…

— И теперь о сомнамбулизме… В каком возрасте ты начал ходить во сне?

— Примерно лет в шесть. Сначала все это было довольно мирно. Во сне я вставал и начинал ходить по квартире. Рано или поздно кто–то из родителей просыпался, брал меня за руку и вел в назад в постель. Утром я ничего не помнил. Уже потом в подростковом возрасте мой лунатизм приобрел более угрожающий характер. Родители говорили, что я часто кричал нечеловеческим голосом, прыгал, бился о стены. Они не могли меня разбудить, хотя, по их словам — глаза мои были широко открыты и в них не было ни капли рассудка. Я был совершенно безумен и неуправляем. Мать говорила мне, что в такие минуты я становлюсь очень сильным и всегда боялась, что подобное случится со мной, когда отца по какой–то причине не будет дома. Я опять–таки — не помнил произошедшего.