и жуткая история. Страшная в своей обыденности. Он жил со своей девушкой, ровесницей, и с ее двухлетней дочкой, с которой прекрасно ладил. Он частенько оставался с ней один, когда мама уходила на работу. В тот день мать ребенка ушла рано, а юношу разбудил детский плач. Толком не проснувшись, он бросил то ли книгу, то ли что-то подобное в кроватку девочки и снова уснул. Но он попал. И девочки не стало. Такая история.
Это был единственный человек за все время моей работы, который не переживал за себя и свою судьбу, но не мог простить себе содеянного. Это разъедало его изнутри. У меня на отделении он предпринял несколько попыток суицида, но мы успевали среагировать. От нас он уехал на экспертизу, где был признан вменяемым. Но после нее я все равно снова забрал его к себе.
Как-то у нас с ним состоялся очень интересный диалог.
– Что мне с тобой делать? Как планируешь дальше жить? – спросил я его, когда он вернулся с экспертизы.
– Спокойно.
– Уточни, пожалуйста.
– Алексей Сергеевич, я вам обещал, что ничего с собой не сделаю у вас на отделении.
– А когда уедешь?
– А когда уеду, я вам ничего не обещал.
Это были слова человека, который принял решение, и не думаю, что его можно было бы переубедить. Свое слово он сдержал. В колонию он уехал спокойно и без эксцессов, дальнейшая же его судьба мне неизвестна. Могу лишь предположить, что задуманное он все же исполнил.
Или еще один. Грабитель банков и убийца инкассаторов. Из петли его вынули в последний момент и совершенно случайно. Странгуляционная борозда была отчетливо видна на шее еще недели две. Попав в тюрьму, он понял, что ему светит от 20 лет в лучшем случае до пожизненного. У него не было ни толики переживаний за многочисленные трупы, он рефлексировал только на тему «мне всего 33, а это уже конец». Он боялся наказания и в суициде видел наиболее простое решение проблемы своей дальнейшей судьбы.
Но людей, готовых добровольно и осознанно расстаться с жизнью, не так уж и много. В подавляющем большинстве случаев речь идет о том, что проходило у нас в историях болезни как «демонстративно-шантажное поведение».
Демонстративно-шантажное поведение
О том, как работают менты и органы следствия, написано много, и заострять на этом внимание я не буду. Мне важно рассказать о другом. Оказавшись в сложной ситуации, любой человек видит очень простой выход. Надо, чтобы тебя боялись, и тогда другие участники ситуации сами захотят тебя исключить из таковой. Сложнее всего в системе спрятать труп: все «головы» наперечет, и это всегда вызывает вопросы. Чужой труп – это статья и куча проблем. И для выхода из сложной ситуации арестанту иногда остается только игра в собственный труп, то есть угроза его появления как весьма весомый аргумент во многих спорах.
Штука в другом. Когда человек находится в состоянии стресса, он не способен адекватно воспринимать окружающую действительность. Он неверно оценивает и интерпретирует действия других людей и загоняет сам себя все глубже в череду собственных ошибочных суждений. И в какой-то момент ему в голову закрадывается мысль, что у него остался последний козырь. Последний аргумент, чтобы разрешить тот или иной конфликт. Даже если этот конфликт существует только в его голове. У такого человека нет цели уйти из жизни. У него цель – пройти по краю. Демонстрируя свою готовность к смерти, он надеется выкрутиться и спастись.
Такие люди нередко совершают брутальные попытки суицида, но с известной долей осторожности. Когда лезут в петлю в ночи – будят сокамерников. Порезав вены – капают кровью на человека с нижней шконки. В процессе лечения таких приходится много разговаривать, и очень интересно наблюдать, как меняется их отношение к событиям, в отношении которых они сами себя накрутили или которые вовсе придумали целиком.
Но бывают и вполне реальные случаи, где такой «поступок» – поступок и действенный способ выйти из обстоятельств, не потеряв лицо. Самое страшное – это ситуация, тем или иным способом смоделированная администрацией. Для меня это было и самое сложное – мне нужно было самому понять, в чем суть, так как ни жулик, ни сотрудники не объясняли прямо, что произошло, а мне надо было «прикрыть жопу» сотрудникам и помочь жулику.
Чаще же всё куда прозаичнее и гаже. Самоповреждающее поведение – это модель, которую человек усвоил еще с детства. Или в детдоме, или в так называемой неблагополучной семье, где поцарапанные вены или горсть съеденных таблеток позволяли добиться сиюминутных целей. Своеобразная форма истерики, когда ребенку идут на любые уступки, лишь бы он перестал. И этот паттерн он потом переносит во взрослую жизнь, пытаясь решить (и зачастую успешно решая) многие жизненные проблемы.
В условиях изолятора это обычно царапаные предплечья или другие части конечностей. Таких я забирал к себе и лечил не глядя: назначал курс терапии нейролептиками сразу дней на семь – десять. Пока такой не разучится вставать с кроватки без посторонней помощи, собирая капающую слюнку обеими руками. Далеко не всегда такая терапия эффективна, но нередко она давала хорошие результаты.
Интереснее с «мастырками» и прочими штуками от серьезных людей. Как я уже говорил выше, манипуляции с собственным здоровьем нередко могут быть чуть ли не единственной возможностью вырваться из ситуации, выиграть время. «Больничка» – одно из немногих мест, которое позволяет не только сменить обстановку, но и отгородиться, хотя бы на время, от некоторых людей. А за этот срок все или само собой уладится, или найдутся варианты решения.
В местах лишения свободы есть термин «мастырка» и соответствующий глагол «мастырить, мастыриться». Это когда человек сознательно причиняет вред своему здоровью с единственной целью – попасть на больничную койку. Вариантов масса. Например, проглатывание «якоря». Из канцелярских скрепок или куска проволоки делается стальной клубок с торчащими во все стороны острыми концами. Этот клубок облепляется хлебным мякишем и проглатывается, после чего происходят занятные процессы с повреждением желудка и необходимостью оперативного вмешательства для спасения «пациента». Или на поверхность тела наносятся небольшие ранки, в которые буквально втирается грязь – для создания локального заражения и воспаления. Есть еще немало способов «замастыриться», но принцип, думаю, понятен.
Люди, которые прибегают к «мастыркам», знают, что их поведение манипулятивно. Их цели очень конкретны. Они прекрасно понимают риски и играют по-крупному. Если съедают «якорь», без хирурга его уже не достать. Если режут вены, то глубоко и конкретно. Заниматься с ними перевоспитанием совершенно бесполезно. Они заранее предполагали вероятность своего попадания на психиатрическое отделение и морально готовы к любым вариантам. Такие мне встречались не очень часто, но я предпочитал с ними договариваться, сократив «лечение» до минимальных формальностей.
Еще один вид демонстративно-шантажного поведения связан с судами и «лихими» людьми. Заключенный имеет не так много возможностей красиво и ярко выразить свое презрение к отечественной правовой системе и показать, в первую очередь самому себе, что он ее не боится. Это всегда своеобразное шоу, к которому человек готовится. Я встречался с несколькими его вариантами.
Подсудимый во время вынесения приговора вскакивает и «вскрывает вены» либо на шее, либо на предплечье. Если удастся залить своей кровью судью – шоу исполнено до конца. Или же по пути от изолятора до суда, в кузове автозака, человек зашивает себе рот нитками, демонстрируя тем самым судье, что он не намерен с ним разговаривать. Однажды у меня был пациент, который в ночь перед судом пришил себе на грудь то ли семь, то ли восемь пуговиц и на следующий день, когда судья задала ему вопрос, он встал и молча задрал майку, оголив торс. Не произнеся ни слова, он сказал гораздо больше, чем опытный оратор в хорошо подготовленной многочасовой речи.
Естественно, после суда, по возвращении в изолятор, таких людей переводили ко мне на отделение. Администрация на них злилась и требовала от меня «воспитательных мер». У меня же они в большинстве случаев не вызывали каких-то негативных эмоций. И я игнорировал рекомендации руководства, ограничиваясь лишь беседами.
Пациенты поневоле
Помимо тех, кого мы выявляли в ходе осмотра вновь прибывших или амбулаторных консультаций, были и те, кто попадал к нам другими способами. Такие ситуации всегда связаны с нарушением режима содержания. Зек – существо очень изворотливое и хорошо