Медведь поднял голову к оконцу, но, очевидно, ничего не разглядел сквозь стекло. Тогда он начал раскапывать снег под стенкой. Степа начал припоминать, какие вещи можно найти в штурманской рубке.
"Если бы он умел читать, я бы ему пока что сунул в зубы книжку по мореходной астрономии", - подумал Степа, и эта мысль развеселила его.
Внезапно он вспомнил, что в рубке должны быть ракеты и ракетный пистолет. В настоящее время пароходам, вооруженным радио, приходится очень редко пользоваться ракетами. Но каждый пароход должен обязательно их иметь.
В нижнем ящике штурманского стола Степа нашел пистолет. Нужно искать ракеты. Степа уже представил себе, как прыгнет на лед перепуганный медведь, когда он выпустит ему заряд прямо в морду.
Тем временем медведь начал стучать в стенку все сильнее и сильнее. Степа торопливо ощупывал рукою стол, стены, полки, но ракет не было. Он наткнулся на телефонный аппарат, соединявший штурманскую рубку с радиорубкой.
Деревянная перегородка, отделявшая мальчика от медведя, начала трещать. Степа ухватился за телефонный аппарат и хотел уже оторвать его от стены, чтобы защищаться этой самой тяжелой из вещей, бывших под руками, но мальчика остановила новая мысль: "Если бы там, в радиорубке, кто-нибудь был..." Он покрутил ручку телефона и поднес трубку к уху. Никто не отвечал. Он еще раз покрутил ручку. Телефон зазвенел. Медведь услышал звонки и притих, но тут же перешел к другой стенке и начал опять разгребать снег.
- Кто там? - вдруг услышал Степа в трубке чей-то знакомый голос.
- Спасайте! Я сижу в штурманской рубке, а медведь ломает стену.
- Что?
- Медведь напал. Я в штурманской рубке.
- Степа?
- Да, да! Скорей... спешите!
Голос больше не отвечал. Скоро товарищи появятся здесь. Но не придут ли они слишком поздно? Ведь медведь подошел к дверям. Это самое слабое место - крючок на двери слишком мал.
Степа быстро сбрасывает под двери книги, карты, линейки. Но это, конечно, его не спасет.
Медведь, услышав в рубке шум, толкнул дверь. Крючок слетел, и двери приоткрылись. Голова медведя просунулась в дверь. Вооружившись циркулем, Степа прыгнул на стол. Мишка полез вперед, и двери затрещали.
"Медведь погибнет, но я раньше..." - промелькнула мысль у Степы, когда он вспомнил, что товарищи уже знают, в какой он опасности.
"Вооружаются... минут через пять будут здесь... чтобы увидеть, как медведь меня грызет".
Зверь наполовину уже влез в рубку. Степа зажег фонарь. Перед ним стоял страшный, разъяренный, хотя и несколько озадаченный светом зверь.
Юнга поднял руку с циркулем, собираясь в последнюю секунду ударить медведя в глаз.
Но внезапно зверь, вместо того чтобы прыгнуть на Степу, повернул голову, яростно заревел и отодвинулся назад. Он хотел выйти из рубки, но это нелегко было сделать из-за узких дверей.
Степа услышал, как кто-то пробежал по палубе и затем по маленькой лесенке вылез на крышу рубки. Медведь бросился за неизвестным.
"Наверное, Запара выскочил без оружия, угостил чем-то медведя, а теперь прячется на крыше", - подумал юнга.
В ту же минуту кто-то спрыгнул с крыши и вскочил в рубку. Мальчик осветил его фонарем.
- Степа, ты еще живой?
Перед юнгой стоял Павлюк с топором в руках.
- Винтовки у меня нет, - пояснил кочегар, - я схватил топор и айда сюда на разведку - узнать, что здесь за медвежья осада. Вижу - дела плохи: враг уже ворвался в твою крепость... Я не стал терять времени, ударил зверюгу по ногам - и в сторону. Только прыгнул на крышу, а он уже около меня. Но я его угостил по морде, правда легонько... Слышишь, как воет?
И в самом деле, медведь, завывая, карабкался на стену.
- Ну, сейчас я его раза два стукну топором, и хватит с него, - заявил Павлюк, подойдя к дверям. - Что это ты здесь понабросал? - спросил он, наступая на книги. - Ну-ка, посвети.
Медвежья голова хрустнула под сталью топора. Двумя могучими ударами кочегар прекратил агонию зверя.
- Павлюк, - обратился к своему спасителю Степа, выйдя из рубки и освещая фонарем мертвого медведя, - как ты очутился в радиорубке?
- Я... так, - неохотно забормотал Павлюк и сразу же перевел разговор: - Пойдем расскажем поскорей о медведе, и пусть наш боцман принимается за свежеванье.
Г л а в а V
В ту ночь на небе особенно сильно блестели звезды, а воздух как бы замер. Силуэт парохода поднимался над льдиной таинственным привидением, протягивающим в небо обледенелые мачты. Человек, который осмеливался высунуть нос на палубу, чувствовал, как у него слипались губы и тяжелели веки от невидимой морозной пыли.
За столом трюмной столовой две партии играли в домино. Торба с Соломиным мерились силами в шахматы. Стол освещался электрическими лампочками, но светили они, словно какие-нибудь плошки, - в углах комнаты оседала темнота, и оттуда тянуло сыростью и холодом. Раскаленная докрасна железная печь нагревала воздух около стола. Место у печи заняли шахматисты. Партия в шахматы была приравнена к трем партиям в домино. Кто раньше кончит, тому и достанется "лежбище", как называли на пароходе теплое место.
Степа протестовал против условия, что одна партия в шахматы приравнивается к трем партиям в домино.
- Они, - кивнул он головой на шахматистов, - не так интересуются игрой, как тем, чтобы поскорей кончить партию... Нужно установить: партию за партию.
- Верно, - поддержал Степу Вершомет. - Хватит морочить нам голову.
- Обратитесь к Павлюку, - смеясь, отвечал механик, - это его обязанность рассудить нас. Он же председатель товарищеского суда.
- Да, к Павлюку! - недовольно бурчал Котовай. - А где он? Понесло же его в такой мороз на палубу...
- Это не наше дело. Мы тут ни при чем, - насмешливо отвечал Соломин, радуясь, что взял у Торбы коня.
- М-м... - замычал механик, но тут же, заметив недосмотр Соломина, снял его ферзя и продолжал уже бодрее: - И что за чудак этот Павлюк! В такую холодину сидеть наверху, в нетопленной каюте...
Степа, который как раз в это время должен был положить дубль-шесть, услышав слова механика, задержал дубль в руке и задумался.
- Степа, шесть есть? - спросил Котовай.
- Что? Шесть... Да, есть.
Степа вспомнил, как он наткнулся на Павлюка в радиорубке и как тот не ответил ему, что он там делает.
- Но он молодец, братцы, - похвалил Павлюка Вершомет.
- Я его спрашивал, почему он не возьмет туда маленькую печурку, чтобы протопить хоть иногда. Говорит - неудобно, топлива у нас очень мало. Замерзает парень, а держится.
Кар поставил на стол дубль-четыре и обратился к Торбе:
- Андрей Васильевич, выдайте Павлюку пудов десять - пятнадцать угля, а то и в самом деле замерзнет.
Торба посмотрел на Кара и поморщился. Ему было жалко угля. Но без возражений ответил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});