С тех пор, как Бен умер восемь месяцев назад, Саймон все чаще приходил к осознанию того, как сильно он полагался на деловое чутье своего партнера. Не было случайностью то, что Коупленд приобрел городской дом Пилов на площади Нортридж. Вдова Бенджамина, Констанс, которая теперь владела половиной компании, решила остаться в деревенском имении в Суссексе, в течение года ее глубокого траура. И поскольку она планировала посещать Лондон нечасто, а только если того требовали дела, женщина продала элегантный дом на площади Саймону и приобрела домик поменьше по соседству. Саймон пробыл здесь уже четыре месяца, и возможно, пройдет еще столько же, прежде чем он сможет вернуться в Кейп Кросс. Как бы то ни было, ему было удобно находиться здесь, среди вещей Бенджамина, пока он улаживал дела на английской верфи.
Если бы только он мог передать верфь в Кейп Кросс Куину, а сам — остаться в Англии. Все-таки он надеялся…
Саймон нахмурился, его темные брови почти сошлись на переносице. Проклятье! Ему необходимо было что-то сделать со своим сыном. Почти двадцать восемь, а он все еще неразумен, как мальчишка.
Куин знал все, что должен был знать о строительстве кораблей, понимал всю сложность руководства «Коупленд и Пил». Как же он может быть настолько непрактичен с этими своими разговорами об экспериментах? Куин готов вложить тысячи долларов в развитие совершенно новой формы корпуса. «Коупленд и Пил» была консервативной компанией кораблестроителей, не какой-нибудь несерьезной организацией, которая ввязывается в разные рискованные схемы.
Возможно, было ошибкой вызвать Куина из Кейп Кросс три месяца назад. Его сын сейчас пытался перетянуть Констанс на свою сторону. А это может представлять собой проблему, поскольку вдова Бена все еще контролировала половину компании. «Почему Куин не похож на сыновей других людей,» — горько думал Саймон, — «послушных и уважающих своего отца?»
Его рассуждения были прерваны, когда дверь кабинета распахнулась, и в нее широкими шагами вошел объект его размышлений. С первого взгляда сходство между двумя мужчинами бросалось в глаза. Тем не менее, при ближайшем рассмотрении обнаруживалось, что сходство было не чисто внешним, а проявлялось скорее в манерах, поведении.
В пятьдесят темные волосы Саймона подернулись сединой, но он все еще был привлекательным мужчиной, широкоплечим и мускулистым, с пронзительным взглядом синих глаз. Из них двоих Куин был шире в плечах и темнее. Его скулы были выше и более четко очерчены, но лбы обоих мужчин были одинаково широкими, а носы — крупными.
— Ты когда-нибудь будешь стучаться? — проворчал Саймон.
Куин зажег тонкую сигару с обрезанным кончиком, и подошел к камину.
— Но нам ведь нет необходимости придерживаться всех этих церемоний, Саймон?
Он грациозно облокотился на мраморную каминную доску, небрежно скрестив ноги.
— Итак, — Саймон критически оглядел своего высокого, привлекательного сына, — блудный сын возвращается. Тебе не кажется несколько экстравагантным снимать комнаты в гостинице, в то время, как ты можешь остановиться здесь?
Это был старый предмет спора между ними. Долгие годы Куин предусмотрительно инвестировал свои доходы. И теперь он был совершенно финансово независим от отца. Этот факт сильно раздражал Саймона.
— Это мои деньги, Саймон, как тебе хорошо известно. Кроме того, тебе не кажется, что это будет несколько лицемерно, учитывая все наши разногласия?
— Наши разногласия, как ты их назвал, придуманы тобой, а не мной, — в гневе рявкнул пожилой мужчина.
— Наши разногласия, Саймон, начались до того, как я стал достаточно взрослым, чтобы спровоцировать их.
Саймон вцепился в край стола, так, что суставы пальцев побелели, и пристально уставился на сына. Их взгляды столкнулись в молчаливом поединке, тишину нарушало только тиканье позолоченных часов на каминной полке. Внезапно Саймон резко упал обратно в кресло, нетерпеливо проводя пальцами по своим темным волосам.
— Если бы я знал, что ты придешь, я бы устроил так, чтобы Констанс тоже была здесь, — сердито сказал он. — Я знаю, тебе нравится ее компания.
При упоминании о Констанс Куин расслабился. Он подошел к кожаному креслу, расположенному у стола орехового дерева.
— Прекрасная Констанс. Да, вот это женщина! — Он удобно устроился в кресле и многозначительно взглянул на своего отца. — Неглупая и страстная.
— Неглупая? Как ты можешь так говорить? Констанс самая пустоголовая женщина, какую я когда-либо встречал, и к тому же, настаивает на том, чтобы вмешиваться в дела компании.
Куин бесстрастно взглянул на отца.
— Констанс сейчас владеет половиной компании «Коупленд и Пил», к тому же она замечательная женщина. Не стоит так быстро отвергать ее мнение. Она может быть и легкомысленна, но не глупа.
— Она надоедлива и ничего не знает о делах! — объявил Саймон, поднимаясь с кресла и не спеша двигаясь по комнате.
— Она была замужем за твоим партнером в течение двадцати одного года, — напомнил Куин.
— Да, и Бен уделял слишком много внимания ее безумным идеям.
— Каким безумным идеям? — холодно спросил Куин. — Строительству совершенно нового корпуса? — Он подошел к камину и стряхнул пепел со своей сигары на каминную решетку. — Ты глупец, Саймон. Ты ведь знаешь про слухи о работах, которые ведутся на верфях Смита и Дэймона в Нью-Йорке.
— Я — глупец! — Саймон разъяренно обернулся. — Проклятье, Куин, мы проходили через это сотни раз. Корабль, чья ширина недостаточна для того, чтобы поддерживать равновесие, пойдет ко дну. Кораблестроитель не может идти против естественного порядка вещей. Чтобы понять ошибочность твоей идеи, тебе достаточно понаблюдать за природой. Едва ли существует такой вид рыб, у которых самая широкая часть тела находится не рядом с головой.
— Рыба — это рыба, Саймон, а корабль — это корабль. Рыба плавает только в одной среде — в море. И на глубине, там, где она обитает, море спокойно. Корабль же должен справляться с двумя стихиями — водой и ветром, и обе они непредсказуемы. Ты так сильно ошибаешься, Саймон, — сказал Куин, его глаза резко сверкнули, — но, как всегда, уверен в своей непогрешимости.
Саймон печально посмотрел на сына, затем подошел к столу и устроился в кресле, откинувшись на его спинку. Он сказал спокойно:
— Не могли бы мы прекратить эту бесконечную перебранку?
Улыбка Куина была холодной, она никоим образом не затрагивала его глаз.
— Честно говоря, именно для этого я и здесь. У меня есть кое-что для тебя, кое-что, о чем ты так долго просил меня.