немного обжиться для начала.
Тяжелая заслонка поддалась с трудом, как будто печка боялась открываться передо мной. Я ее прекрасно понимала. Темное нутро было сухим и чистым: кто-то тщательно выгреб всю золу. Помнится, во время уборки я нашла немного дров. Правда, цвет деревяшек был зеленоватым, да и попахивали они сыростью. Но выбирать все равно было не из чего, поэтому я набрала охапку и вернулась в комнату. Заложив дрова в печь, встала на цыпочки и пошарила на печной полке. Так и есть – огниво нашлось на привычном месте. А теперь самое интересное...
Когда стукнула входная дверь, я прыгала перед печкой, отчаянно дуя на обожженные пальцы и ругаясь почем зря. Во время особо неудачно прыжка я задела ногой заслонку, и она рухнула мне прямо на пальцы. Взвыв, я выругалась особенно сочно. За спиной раздалось насмешливое покашливание, и я обернулась так резко, что коса стегнула незваного гостя по лицу.
- У тебя что, волосы из железных ниток? – возмутился Совий, потирая щеку. Я фыркнула и отвернулась, возмущенно буркнув:
- Не нравится – не стой под ударом.
- Вообще-то я принес тебе запас сухих дров, – парень наклонился и заглянул в печь. Оттуда клубами валил дым, категорически отказываясь уходить в трубу, и в избе уже повисло угарное марево. - Тю, кто ж сырые-то кладет? Ты их даже поджечь не сможешь, не то что вытянуть хоть немного тепла. Ты что, впервые печь топишь?
Я сунула пострадавшие руки подмышки и насупилась:
- Топлю не впервые. Только толку еще ни разу не было.
Совий повернул голову и окинул меня красноречивым взглядом, от которого мне захотелось пихнуть его посильнее, чтобы он сам в печь влетел, да заслоночку закрыть потуже. Уверена, если б я это осуществила, то огонь сумела бы развести в два счета. Увы, моим кровожадным мечтам не дано было осуществиться. Лис, так и не сказав ни слова, вытащил тлеющие дрова, вынес их во двор и залил водой из стоявшего возле крыльца ведра. Вернувшись, он ловко заложил сухие, сладко пахнущие деревяшки в печь и быстрыми движениями высек искру. Я заворожено наблюдала, как капля огня, похожая на маленькую звездочку, упада на ровный белый срез, как растеклась по нему ручейками и прожилками, и как пламя мигом взметнуло алые ленты, набрасываясь на угощение с жадностью дикого зверя. Совий отгородил гудящий огонь заслонкой и выпрямился.
Я прикрыла глаза, наслаждаясь теплом, струящимся от ладно сложенных камней. Думала, сделав дело, Лис уйдет, но ни шаги, ни стук двери так и не прозвучали, и я неохотно приподняла ресницы. Оказалось, что наглый рыжий тип привалился к косяку, согнув локоть кренделем и постукивая пальцами другой руки по боку плетеной корзины, висевшей на этом самом локте. Я втянула носом воздух – и тут же широко распахнула глаза:
- Пирожки!
Надо ли говорить, что утренние пирожки кончились еще до обеда?
Лис усмехнулся, и я чуть покраснела. Но протянутые к корзине руки не опустила, напротив – сделала маленький шажок вперед, приближаясь к добыче.
- С тебя чай, – заявил Лис, приподнимая корзинку повыше. Я скривилась, но запах был слишком манящий, чтобы я смогла устоять перед искушением. Да и печка разгоралась все сильнее, наполняя дом сухим жарким теплом, прямо-таки на глазах делающим меня добрее. Так что я махнула рукой в сторону заваленного стола, а сама отправилась наполнять чайник водой.
- Вкусно, – с удивлением сказал Совий, заглядывая в чашку. – Надеюсь, ты не яд таким образом прячешь?
Я не спеша доела божественный пирожок, едва удержалась, чтобы не облизать пальцы, и потянулась за своей кружкой – той самой, с мухоморами. Первая вещь, которую я отмыла в этом доме.
- Много возни, – отхлебнув пахнущего медом настоя, протянула я. - Сначала с лесом надо познакомиться, а уж потом искать в нем ядовитые травы. Все, что у меня есть с собой, оставит след. Зачем мне пилить сук, на котором я так удобно устроилась?
Лицо Совия вытянулось: надо же, поверил. Я не выдержала и фыркнула в кружку. Он откинулся на спинку стула и, прищурившись, взглядом пообещал мне страшную месть, а я в ответ ехидно ухмыльнулась.
Похоже, этот парень вспыхивает легко, словно сухая щепка, но и успокаивается столь же быстро. Утром он смотрел на меня волком, в обед пришел с гостинцами, наступил вечер – и вот мы уже чаевничаем, будто друзья какие. Я наблюдала за Совием, спрятавшись за кружкой, и размышляла, спросить или нет. Нарушать хрупкое перемирие не хотелось. Но я не знала, сколько оно продлится, а вопрос давил, мешая спокойно наслаждаться заслуженным отдыхом.
- Почему ты хотел, чтобы я ушла?
Совий взял очередной пирожок. Но откусывать не стал, покрутил его в руках и буркнул:
- Будь ты обычной знахаркой, я бы первым попросил тебя остаться. Приречью и правда очень туго без лекаря. Сколько раз посылали гонцов к князю, да только ответ один: в иных местах нечисти не меньше, людей не хватает, помощь не придет. Навья отрыжка! – Совий бросил печево обратно на стол и откинулся назад, запустив обе руки в волосы. Они тут же встали дыбом, и мне привиделось, что голова сына кузнеца охвачена пламенем.
- И тут ты – рагана. Почему, ну почему именно рагана? Кто угодно, хоть жрица Сауле, подошел бы больше! Но судьба привела тебя, – Совий закрыл глаза, как будто не хотел встречаться со мной взглядом. Я прикусила губу. Снова поймала камень в огород, которого и не сажала, и свести не могла. Скоро таких обломков хватит, чтобы построить склеп, в котором я себя и похороню.
- Пан Бур и пан Артемий иначе думают, – тихо откликнулась я.
- Верно. Они меня слушать не стали. Поэтому ты все-таки здесь.
- Какая жалость, – внезапно разозлилась я. – Да, я здесь. Уж прости, что нарушила твой покой. А еще знаешь что? Никуда я по весне не пойду. Мне тут нравится. И дом, и люди – чудные, добрые люди – и лес, и река, все здесь как для меня поставлено. Так что решено – остаюсь!
Я вскинула подбородок, прищурив глаза. Внутри натянулась тетива, грозящая вот-вот лопнуть. Посмотрим, что теперь он скажет!
Лис усмехнулся – едва-едва, горько изогнув уголки губ, – залпом допил чай и поднялся. Окинул меня взглядом с головы до ног и развернулся на выход. Злость и разочарование натянули струну внутри еще сильнее.
- Эй,