— Береги себя, — пробормотал Тезерени. — Никогда не доверяй спящему дрейку. Не забудешь об этом?
— Ей нечего бояться, если я рядом! — проревел Темный Конь. И рассмеялся.
— Как скажешь.
Темный скакун развернулся в сторону города, встал на дыбы и исчез прежде, чем Геррод успел поднять руку для прощального жеста. Шарисса недолго махала ему в ответ, но молниеносная скорость, с которой удивительное существо мчалось, вынудило ее вскоре вместо этого крепко ухватиться за гриву коня. Почти моментально их фигуры превратились лишь в точки на горизонте. Геррод задавал себе вопрос, почему она проделала весь этот путь к нему лишь для того, чтобы сообщить ему, что не сможет задержаться здесь на какое-то время. Но теперь он видел, что для Темного Коня расстояние между городом и его жилищем было лишь короткой прогулкой. То, что сюда они добирались гораздо медленнее, было сделано намеренно: мчащегося Темного Коня он мог принять за какую-то страшную угрозу.
«Так сведущ в одном, однако так наивен в другом». Он надеялся, что Шарисса была права относительно его отца. Баракас едва ли принадлежал к тем, кто станет сидеть спокойно, когда такая вероятная угроза, как черный скакун, свободно разгуливает среди враадов.
Зная, что теперь он в безопасности, Геррод откинул капюшон, закрывавший его голову, и снял со своего лица лоск, наведенный заклинанием. Хорошо, что поведение Шариссы было до известной степени предсказуемо. Она обладала умением и магической силой, чтобы телепортировать себя из города в это место, но она не пользовалась этой способностью. Именно ее осторожность при пользовании заклинаниями и позволяла ему хранить в тайне от нее свои секреты. Пока Шарисса давала ему на это время, он мог скрывать, во что он превращался и что он обнаружил.
Она была бы потрясена, если бы увидела его открытое лицо. Даже его уже бывшие родители, наверное, слегка посочувствовали бы его несчастью — тем более что скоро их постигнет то же… как и всех остальных враадов.
Его волосы седели, а на лице возникли линии, которые могло создать лишь время. Другие враады никогда не задумывались о том, насколько в продлении своей жизни они обязаны колдовству, но он заплатил за это знание высокую цену. Его собственные опыты, которые еще больше истощили его жизненную силу, превратили его в существо, выглядевшее еще старше, чем Дру Зери или Баракас. Судя по виду, он мог бы быть собственным дедом, подумал чародей, криво усмехнувшись.
Шарисса пришла бы к нему на помощь, но он не хотел пользоваться се колдовством. Он не сдастся этому миру, не превратится в одно из его созданий. Геррод был уверен, что враадов ждет или смерть от старости, или — если они полностью покорятся этой их новой родине — судьба еще худшая. Дру сказал ему, что у искателей и подобных им существ некогда были те же предки, что и у враадов. Опыты, проделанные основателями, изменили их, превратив в монстров. Покориться такой судьбе он желал не больше, чем позволить своему телу одряхлеть. Он спасется — так или иначе.
«Любой ценой», — напомнил он себе, глядя на пустой горизонт, за которым исчезли Шарисса и Темный Конь.
— Для чего это нужно? — хотел знать Рейк. Он устал, а когда Рейк уставал, он делался невероятно раздражительным. Остальные эльфы помалкивали, наблюдая за спором между ним и Фононом. Еще один крошечный удар по авторитету их предводителя, который уже несколько раз подвергался сомнению из-за настойчивости Фонона, требующего исследовать каждую яму в земле, какой бы крохотной она ни была.
Фонон, о чем они не знали, не возражал бы против их вмешательства. Рейк раздражал и его самого. Разве им не приказали проявить дотошность? Благодаря замешательству среди людей-птиц появилась прекрасная возможность получше изучить лабиринты пещер, которыми были испещрены южные отроги горного массива. Той пещерой, перед которой они стояли теперь, судя по всему, некогда пользовались достаточно долго — или пернатые, или кто-то еще.
— Попробуй шуметь чуть меньше, чем легкое извержение вулкана, — прошептал он Рейку. — Ты, наверное, очень хочешь подраться, раз кричишь так громко, что это могут слышать все шикатели.
— По крайней мере, это было бы лучше, чем совать нос во все эти дыры, — пробормотал второй эльф, хотя и намного тише.
— Это не займет много времени. Если эта пещера не слишком уходит вглубь, то и другие окажутся неглубокими. А если все же окажутся, то совет захочет знать о них — на случай, если члены совета решат, что пришло время занять их.
Рейк поморщился.
— Совет не одобрит даже бег наперегонки, не говоря уже о нападении хотя бы на почти пустое гнездовье.
Тут их мнения совпали, что случалось редко.
— С их стороны было бы глупостью не воспользоваться этим Подумайте о том, что, по-видимому, накоплено там у этих птиц. Достаточно взглянуть на то, что мы обнаружили просто раскиданным по равнине!
Один из членов отряда потряс мешок, который нес. Тот был размером примерно с его голову и почти полон. Там лежало самое драгоценное сокровище в стране — заколдованные медальоны, которые пернатые обычно имели при себе, чаще носили на шее. Точность действия и мощь этих предметов были легендой даже среди эльфов, которым они попадались для изучения очень редко: люди-птицы ревниво хранили их, и по большей части медальоны были сделаны так, чтобы самоуничтожиться, если их владелец погибал. Эти таким свойством не обладали. Если Фонон не ошибался, их просто бросили. Почему — он не знал. Над этим будет думать совет; его членам доставляли наслаждение бесконечные теоретические споры — особенно когда это давало возможность пренебречь более насущными делами.
«Пусть они играют с этими штуками, а другие тем временем примут брошенный им вызов, — подумал Фонон. — Мы сделаем этот мир чем-то большим — не просто очередным пристанищем. Мы создадим будущее для нас самих!» В глубине души он знал, что это просто мечты. Эльфам никогда не построить сообщество, способное изменить обнаруженный ими мир. Слишком многие полагали, что в простом сосуществовании с животными и растениями и состоит единственный смысл жизни. Так было проще и безопаснее.
— Ну так что? Мы заходим внутрь? — Теперь, в очередной раз подчинившись Фонону, Рейк был готов заняться делом.
— Не обязательно заходить всем. Достаточно двоих-троих.
— Тогда пойдем мы вдвоем. — В таких случаях это всегда были Фонон и Рейк. Фонон шел потому, что считал: он — предводитель и ответственен за все, что они делают. Если он ввергает своих людей в опасность, то обязательно должен находиться, так сказать, в первых рядах. А Рейк, конечно же, предпочитал делать что угодно, лишь бы не сидеть и ждать. Другие, менее склонные действовать, если им это не прикажут, были всегда готовы предоставить рискованные дела Фонону с Рейком. Путешествия и исследования их вполне удовлетворяли, но теперь им давно уже хотелось направиться в сторону дома.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});