Его глаза блеснули, по губам зазмеилась коварная улыбка, а обе руки оказались на ее бедрах.
— Да? А мне казалось, что…
— Нет, ты просто ничего не помнишь!
— Ну, кое-что я все-таки помню. Например, то, что заснул на восхитительной подушке, которой нет равных.
Никки мгновенно вспыхнула, а он перевел взгляд на ее грудь, обтянутую лишь тонкой тканью ночной сорочки.
— Честно говоря, я бы не возражал против того, чтобы коснуться ее еще раз!
— Отпусти меня.
Самое опасное — позволить ему поцеловать себя, тогда она уже не сможет сопротивляться. Никки прекрасно сознавала это по прошлому опыту.
И он тоже!
— Впрочем, я действительно мало что помню. — Он сдвинул брови к переносице. — Я не помню даже того, как раздевался. Но, проснувшись сегодня утром, обнаружил, что кто-то снял с меня ботинки. Это ты сделала?
— Возможно.
— А кто снял с меня рубашку?
Теперь уже и Никки нахмурилась, вспоминая прошедшую ночь. Когда миновал первый шок после того, как муж внезапно заснул в ее объятиях, она решила, что надо бы его раздеть, иначе он наутро не почувствует себя отдохнувшим. Снять ботинки было легко, а вот с рубашкой пришлось повозиться, тем более что для этого пришлось поворачивать его и даже приподнимать немного.
— Ты не ответила на мой вопрос, — напомнил он.
— Да, это сделали я, и мне пришлось немало повозиться. Кстати, я положила твои запонки на тумбочку.
Никки не стала уточнять, насколько волнующей оказалась для нее процедура раздевания новоиспеченного мужа. Она даже заторопилась, чтобы поскорее с этим покончить, но, когда рубашка наконец поддалась ее усилиям и соскользнула с широких плеч Иона» не смогла удержаться и нежно погладила его могучий торс. Разумеется, он даже не подозревал о том, как тщательно она обследовала пальцами его рельефные мышцы, жесткие волоски на груди и даже шрамы на животе.
Вспомнив об этом, она бросила быстрый взгляд на Иона, но выражение его лица было непроницаемым. Зато он так тесно прижал ее к себе, что она поневоле уткнулась щекой в его плечо и вновь ощутила острое желание, в чем никогда бы не посмела признаться вслух. Примерно то же самое она испытала прошлой ночью, когда с замиранием сердца стала расстегивать его брюки. Запаниковав, она бросила это занятие, метнулась в душ и, тщательно запершись, встала под горячую струю. Вернувшись в номер, она накрыла Иона одеялом, а сама осторожно легла рядом. Никки долго ворочалась, ей все никак не удавалось уснуть, и она даже позавидовала тому, как мгновенно провалился в сон ее партнер.
— Почему ты вырываешься, Никки? — мягко поинтересовался Ион.
Она взглянула на него, покачала головой, но ничего не сказала. Она боялась «того, что могло произойти, а потому с явным облегчением услышала стук в дверь, тем более что это избавляло ее от необходимости отвечать.
— Я думаю, мы еще сможем продолжить этот разговор, — заявил Ион.
— Мне бы этого не хотелось. Ты не собираешься открыть дверь?
— Я подумаю.
— Тут не о чем думать — мы и так провели здесь ужасно много времени. — Она решительно освободилась из его объятий. — Надеюсь, это не Эрик, а посыльный из магазина одежды.
Она угадала. Расписавшись в получении. Ион надорвал пакет, и тут полотенце, в которое он был завернут, упало на пол. Он хладнокровно оглянулся на Никки.
— Ты тоже можешь одеться.
Испытывая непонятные самой себе чувства, она резко сорвалась с места и скрылась в ванной, с силой захлопнув за собой дверь. Ей понадобилось минут пять, не меньше, прежде чем она успокоилась и начала одеваться. Еще пять минут ушло на тщательное наложение косметики — надо было скрыть все следы беспокойно проведенной ночи. Наконец она вышла из ванной, одетая в золотистого цвета юбку и блузку. Ее волосы были тщательно расчесаны и сколоты заколкой на затылке.
Ион бросил на нее быстрый взгляд и помотал головой.
— Э, нет, совсем не то.
— Что ты имеешь в виду? — обиженно спросила Никки.
— Ты выглядишь не как жена моя, а как секретарша, — заявил он, приближаясь к ней. Он расстегнул пару верхних пуговиц ее блузки и, вынув заколку, распустил ее волосы. — Когда ты не на работе, носи волосы распущенными.
— Почему?
— А ты разве забыла наш уговор? Мы должны выглядеть супругами, которые друг в друге души не чают. Когда мы войдем в ресторан, у Эрика должно сложиться впечатление, будто мы только что предавались любовным утехам, а затем наспех, кое-как оделись и вышли позавтракать. — Чуть отступя, он еще раз критически осмотрел Никки. — Никаких драгоценностей, кроме обручального кольца. Кстати, надень те туфли, в которых ты была прошлой ночью.
— Но они же совсем не подходят к этому костюму!
— Вот именно. Мы же одевались наспех — ты что, забыла? Давай-давай, не упрямься.
Никки нехотя переобулась, взяла сумочку и вслед за Ионом покинула номер. Они молча дождались лифта, молча спустились вниз, но перед тем, как дверцам распахнуться. Ион вдруг стремительно привлек ее к себе и быстро поцеловал.
— Мне это не нравится, — запротестовала Никки, освободившись.
— Если бы тебе это не нравилось, ты бы не тискала мою рубашку. Кстати, когда мы присоединимся к Эрику, следуй моим указаниям, поняла?
— Нет.
— Потом поймешь, а пока делай так, как я говорил. Ну, ты готова?
Она кивнула, но не слишком уверенно, страшась того, что должно было произойти в ближайшие часы. Ион уже подходил к дверям ресторана, когда она поймала его за руку.
— Подожди, Ион.
— Что такое?
— Давай не будем причинять ему страдания.
— По-моему, ты слишком поздно спохватилась, — холодно заметил он. — Тебе самой так не кажется, а? Впрочем, можешь утешиться: обещаю, что больше не дам тебе ни малейшего шанса причинять ему страдания.
Сказав это, он подхватил ее под локоть и ввел в зал. Никки еще успела подумать о том, что предстоящий разговор может оказаться тяжелейшим в ее жизни.
Глава 5
— Почему ты сказал, что мы собираемся в Чикаго? — требовательно поинтересовалась Никки, когда они вошли в здание аэропорта. — Мне лично необходимо вернуться в Нью-Йорк.
— Ты и вернешься, — заверил ее Ион, занимая очередь у стойки регистрации пассажиров первого класса. — Сразу после поездки в Чикаго, где мы навестим моих родителей.
— А это обязательно? — ошеломленно спросила она.
— Да, обязательно. — Ион внимательно взглянул на Никки, словно проверяя ее реакцию. — Но тебе не о чем беспокоиться — все разговоры я беру на себя. — Именно этого-то я и боюсь. Ты берешь на себя слишком много. Вскоре я буду выглядеть…
— Бессердечной? Виновной в грехе? Предательницей?