Читать интересную книгу Кот, который пел для птиц - Лилиан Браун

— Завтра процессии не ожидается, — сказал Квиллер, — только служба у могилы. Но у кладбища возникнет пробка, так что потребуется помощь полиции. Это будет памятное событие: море цветов, ВИП-персоны и телевизионная съёмочная группа из столицы штата, а также Броуди в шотландской юбке и шапочке. Он сыграет «Лох Ломонд» в медленном темпе.

— Прекрасный выбор, — одобрила Полли, — хотя многие не поймут смысла.

— В их число вхожу и я. Никогда не понимал этой песни. Есть две неизвестные личности — назовём их А и Б. Очевидно, А идет верхом, а Б — низом, и Б добирается до Шотландии раньше, чем А, однако Б никогда больше не увидит своей любимой. Как ты это объяснишь?

— Насколько я понимаю, Квилл, речь идет о двух шотландских солдатах, которых захватили в плен. Одного расстреляли, другого освободили. Песня обреченного человека основана на старинном веровании, будто душа шотландца всегда вернётся на родину подземным путём — другими словами, низом. Мелодия этой песни кажется особенно щемящей, когда её играют в медленном темпе.

Коко сидел на письменном столе рядом с телефоном. «Ааа-ааа-ааа», — блеял он.

— Что это за кошмарный шум? — спросила Полли.

— Коко скорбит по Мод Коггин.

Глава восьмая

На углу Тревельян-роуд и Кладбищенской дороги сходились четыре участка: кладбище на северо-западном углу; по диагонали от него — бывший участок Коггин; на северо-востоке — ферма Бойда Макби; на юго-западе — квадратная полумиля леса, охраняемого Фондом Клингеншоенов, — не ради того, чтобы затормозить рост города, а дабы обеспечить экологически здоровую обстановку для жителей.

В четверг утром на этом перекрёстке царило хорошо упорядоченное столпотворение. Автомобили, дешёвые и дорогие, выстроились на обеих дорогах, и людской поток устремился к последнему свободному клочку земли, где рядом с мужем должна была упокоиться Мод Коггин. Кладбище, которое служило Пикаксу целое столетие, представляло собой густой лес памятников, и все они смотрели на запад. Было уже за полдень, и собравшимся предстало поразительное зрелище, когда солнце осветило надгробия: эта панорама, от которой дух захватывало, вобрала в себе обширный сонм воспоминаний. Необходимость расширить границы кладбища уже несколько лет беспокоила городской совет. Проблема заключалась в том, чтобы участок был не слишком влажный, не слишком каменистый, расположенный не слишком далеко от городской черты и не слишком дорогой. В совете города и на страницах газеты велись дебаты, но пока что решение так и не было найдено.

Квиллер решил пройтись от амбара до кладбища пешком. Гроб уже стоял возле могилы, весь покрытый цветами, его окружали венки и цветочные корзины. Под брезентовым балдахином стоял торжественного вида человек в стихаре, с молитвенником в руках. Квиллер узнал в нём пастора Малой каменной церкви. Эндрю Броуди, в своей высокой шотландской шапочке с перьями, выглядел весьма впечатляюще. В руках он держал волынку, через плечо был переброшен плед. Братья Динглберри в чёрных костюмах группировали людей, пришедших проводить усопшую в последний путь: волонтеров из Центра искусств в чёрных платьях; членов Товарищества фермеров в рабочей одежде из грубой бумажной ткани; помощников по дому при церкви — каждый из них держал в руке единственный цветок. Были оставлены места для представителей городских властей и для клана Макби. Бойд уже был здесь, с женой и тремя детьми — все в воскресных нарядах; а Ролло с семьей задерживался.

Как только прибыл мэр, которого доставили в лимузине, по Тревельян-роуд подкатил пикап, отвлекший общее внимание от высокой персоны. Из пикапа вышли трое запоздавших Макби, и Ролло откинул задний борт, выпустив несколько хромых, потрёпанных, несчастных собак. У каждой на шее был импровизированный ошейник из скрученного красного платка. Из толпы послышались всхлипывания, вздохи и рыдания. Собаки, связанные вместе веревкой из джута, последовали за Калвертом и, когда он их похлопал по спине, охотно уселись на землю.

Даже те, чьи глаза остались сухими при появлении псин, всплакнули, когда над кладбищем разнеслись звуки «Лох Ломонд». Пастор открыл службу несколькими словами о любви Мод Коггин к земле, длившейся всю жизнь, и её заботе о старых, больных, никому не нужных животных. Ей воздали хвалу как последней в Мускаунти фермерше, поддерживавшей старые традиции: она работала в поле бок о бок с мужем, растила детей, шила одежду из мешковины, разводила цыплят, ухаживала за огородом, пекла хлеб, стирала, терпела лишения. Квиллер предположил, что текст составила жена Бойда, которая подменяла учителей и часто писала письма редактору.

В конце похоронного ритуала волынщик сыграл «Неизъяснимую милость», и помощники по дому бросили свои цветы в могилу, когда опускали гроб.

Мэр, члены совета и комиссии отбыли первыми, сказав несколько слов для радио и телевидения — им в лицо совали микрофоны. Остальным участникам похорон не хотелось уходить — они кружили по кладбищу и переговаривались приглушёнными голосами, оставаясь во власти просветлённой печали той минуты. Квиллер побеседовал с Дж. Алленом Бартером, с семьями Макби и с сотрудниками «Всякой всячины». Затем он пустился в обратный путь по Тревельян-роуд, отвечая всем, кто предлагал его подвезти, что хочет прогуляться — это полезно для здоровья.

На самом деле он пошёл пешком, чтобы разобраться в своих мыслях после нескольких суматошных дней. Если слухи верны, округ хочет с непристойной поспешностью захватить приличный кусок земли Коггинов, чтобы устроить там стоянку. А не пожелает ли Пикакс завладеть ещё одним куском, чтобы расширить кладбище? Несомненно, «Нозерн лэнд импрувмент» с радостью продаст эту землю. Выраженное фирмой намерение сажать на участке «картошку да бобы» было всего лишь уловкой, чтобы заставить Мод почти что даром отдать любимую ферму. А как насчёт обещания, что она может продолжать там жить, не платя за аренду? Как недолго она пользовалась этим правом!

— Xa! — произнёс Квиллер на ходу. — Все средства хороши в любви и на войне — и в бизнесе! — Постукивая по усам костяшками пальцев, он задумался: а что, если пожар от «перегревшейся керосинки» на самом деле вызван чем-то другим? Ветра не было, и огонь не перекинулся на другие здания — однако все надворные строения сгорели дотла, и остался лишь выжженный прямоугольник.

Вспомнил Квиллер и странное поведение Коко до и после пожара. Но если ломать над этим голову, решил он, можно рехнуться.

Он дошёл до Центра искусств, который теперь регулярно открывался в дневные часы. На автостоянке стояло несколько машин. Он узнал пикап «X. и X.», маленький жёлтый автомобиль с откидным верхом, принадлежавший Беверли, и двухместную машину Девочки с Бабочками. Несколько поодаль он заметил грузовик Дуна: команда Кевина что-то сажала на лугу.

Бригадир объяснил:

— Это кустарник, который будет привлекать бабочек. Мы также устраиваем песчаную лужу, бабочки любят в ней барахтаться.

Квиллер пошёл своим путём дальше, размышляя: «По крайней мере, их не нужно кормить… и они не станут будить меня в пять часов утра… и гадить на мою машину!» Возможно, именно поэтому бабочки столь популярны. В местном колледже читали вечерний курс по лепидоптерологии, и Феба едва успевала справляться с заказами. Дух миссис Рыбий Глаз приказал Квиллеру взяться за перо и написать тысячу слов о бабочках.

Прибыв в амбар, Квиллер первым делом позвонил Фебе и договорился об интервью. Затем отправился в библиотеку и просмотрел книги о бабочках, дабы его вопиющее невежество в этом вопросе не бросалось в глаза. К трём часам он уже знал разницу между личинкой и куколкой, а также почему бабочки барахтаются и сколько имеется видов: семнадцать тысяч! В четыре часа он шёл по дорожке обратно.

Как и обещал ландшафтный дизайнер, теперь на лугу была «лужа» — большое мелкое блюдце, обрамлённое плоскими камнями и наполненное сухим песком. Согласно библиотечной книге песку надлежало быть влажным, но не слишком. Квиллер хмыкнул в усы. Он что, должен каждый день таскать сюда из амбара ведра воды? И что будет, если пойдёт сильный дождь и песок станет слишком влажным? В книге также рекомендовалось обрызгивать каменный бордюр несвежим пивом.

В главном зале Центра искусств проводила занятие мастер коллажей, но в галерее было пусто, и Квиллер воспользовался возможностью взглянуть на экспозицию, не толкаясь в толпе. Он увидел тотем, который купил, — этот экспонат был помечен красной точкой. Теперь он как следует рассмотрел и ландшафты, и натюрморты, и портреты, и абстрактные композиции. Внимание Квиллера привлекла одна блестящая картина с подписью «Ф. Слоун». Подсветка была очень удачной, и, казалось, две бабочки с синими крыльями готовы вылететь из рамы. На ярлычке стояло: «Бразильские морфо; цена 150 долларов». Красная точка указывала, что это произведение продано. В галерее встречалось не так уж много красных точек.