Итак, если я собирался выяснить, что Эд сделал, чтобы навлечь на себя гнев дракона, мне нужно было найти Марион до того, как это сделает дракон.
Я отнес две улики на кухню и нашел второй пластиковый пакет для конверта. Я сложил их в третий пакет и очень тихо вышел из дома. Я дошел до "Тойоты", положил телефон в гнездо, бросил улики на сиденье рядом с собой и позвонил Полу Хоффману в посольство.
"Алекс, чем я могу тебе помочь?"
Я завел пикап и отъехал от дома: "Я подумал, что тебе будет интересно узнать, что я просто навестил старого друга".
Наступило минутное молчание: "Правда? Он был дома?"
"Ну, я думаю, это зависит от твоих взглядов на природу человеческой души. Скажем так, он физически присутствовал, но в остальном очень отсутствовал".
Я пытался говорить, не употребляя слов.
"Ну, думаю, это не очень удивительно".
"Верно. А вот что удивило, так это состояние дома. Настоящий беспорядок. Все перевернуто вверх дном. Очень не похоже на него, ты не находишь?".
"Совершенно. Ты думаешь, его ограбили?"
Я свернул на Бони-авеню, не торопясь, пока думал.
"Мы должны встретиться. Я подобрал пару вещей, которые могут заинтересовать..." Я задумался на мгновение и придумал: "Скажем, для археолога-криминалиста. Здесь есть древний режущий инструмент, и я уверен, что отпечатки ладоней будут интересны любому, кто интересуется концом эдвардианской эпохи".
"У тебя есть дети, Алекс?"
"Нет, дети обычно показывают пальцем и кричат, когда видят меня. А что?"
"У отцов обычно развивается ужасное каламбурное мышление, когда они пытаются рассмешить своих маленьких детей". Я захихикал. Он добавил: "Мы на защищенной линии. Ты можешь говорить откровенно".
"Понятно. Итак, в Эда стреляли. Он сейчас у себя дома. Похоже на профессиональную казнь. На полу в гостиной лежал нож, а на полу в кабинете - конверт. Думаю, отпечатки на них будут очень полезны".
" Ты думаешь, они принадлежат его убийце?"
"Нет, я уверен, что нет. Но они принадлежат кому-то, кого я должен найти до того, как это сделают китайцы".
"Хорошо, мы можем это сделать. Ты готов поделиться?"
"Я почешу тебе спину, если ты почешешь мою".
"Это хорошие новости. Брось вещи на территории посольства, и я сразу же займусь нашей командой".
"У тебя есть доступ к базам данных "Пяти глаз", верно?"
"Конечно. Просто назови себя и брось его у ворот. Там будет ждать лейтенант".
"Хорошо, Пол, я твой должник. Слушай, еще кое-что".
"Конечно."
"Было бы неплохо отправить туда команду по очистке, пока это не сделали копы или китайцы".
Конечно, мы можем позаботиться об этом".
"И еще, там есть кот, которого нужно спасти".
"Я возьму его домой для детей".
Так что я заскочил на бульвар Роксас, отдал свою посылку лейтенанту морской пехоты у ворот, получил квитанцию и забрал ее с собой в отель. Когда я поднялся в свой номер, был уже поздний вечер, и мне захотелось принять душ, выпить пару крутых мартини и съесть кусок прожаренного мяса. Поэтому я зашел в душ на пятнадцать минут, побрился, намазал лицо бальзамом после бритья (таким, каким пользуются мужчины), натянул вечерний костюм от Savile Row, завязал не совсем идеальный шелковый бант и направился в Peak Grill, где, как мне сказал консьерж, будет все, что я захочу. Он не сказал этого, но по его глазам можно было предположить, что я найду немного больше, чем рассчитывал.
Он не ошибся. Консьержи пятизвездочных отелей очень редко ошибаются.
Когда я приехал, солнце только-только теряло свою хватку и бросало ржавый отблеск за стальные и стеклянные башни города, зажигая окна апокалиптическим огнем и грязно-красным дымом. Я облокотился на барную стойку и сказал бармену, что мне нужен Vesper Martini.
Это был крупный австралиец в бордовом жилете, и он улыбнулся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
"Вы же знаете, что это невозможно, сэр. Они просто больше не производят ингредиенты. Но я могу сделать почти то же самое, черт возьми".
"Попробуйте, только не взбалтывайте".
Он засмеялся: "Как будто я осмелюсь!"
Пока он смешивал ингредиенты с колотым льдом и взбалтывал их, я мысленно собирал ингредиенты этого дня и гадал, какой коктейль из них получается. У меня было очень мало фактов. Эдвард Хэмптон был застрелен на сравнительно близком расстоянии кем-то, чья рука не дрожала. Кто-то разнес его дом. Кто-то оставил нож на полу в гостиной. Кто-то забрал содержимое конверта, адресованного Марион.
С другой стороны, как Гейзенберг и его приятели в Дании постоянно пытались объяснить Эйнштейну и Шредингеру, нельзя отделить наблюдателя от того, что он наблюдает. Они являются частью одной и той же вещи. Так что фактов было больше, чем эти. Был факт, что Зимо Чу, он же Рен Человек, взял на себя труд предупредить меня, чтобы я покинул Манилу и не расследовал исчезновение Хэмптона. Кроме того, было известно, что Зимо Чу работал в отделе Táotài bù Министерства государственной безопасности в качестве наемного убийцы.
Эти факты позволяли предположить, что Марион наткнулась на чрезвычайно ценную информацию и передала ее Хэмптону, сделав себя при этом главной мишенью. Возможно, она была неосторожна и ее раскрыли. В результате Хэнсон был убит, а она сбежала. Впрочем, это предположение.
Что касается остальных членов ячейки Хэнсона, то мне еще предстояло поговорить с Хоффстаддером, Хуаном Кармоной, работавшим на филиппинское министерство иностранных дел, и доктором Феликсом Маркосом, заведующим новой кафедрой вирусной кибернетики в Филиппинском университете. Можно было с уверенностью предположить, что, если только их должности не были очень надежными, все они тоже уже ушли бы на дно.
Паренек Оззи закончил смешивать напиток и налил его в стакан для меня: "Взболтать, не размешивать", - сказал он, позолотив лилию.
Я взял его, отпил глоток и почувствовал рядом с собой извилистое, но мягкое присутствие. Я повернулся посмотреть и увидел, что на табурет рядом со мной забралась изящная женщина в коктейльном платье из красного бархата. У нее были глаза цвета грешного темного шоколада, черные как грех волосы, собранные в пучок, загорелая кожа, натянутая на совершенно безнравственную шею, плечи и изгибы, которые для целомудрия были тем же, чем бекон для вегетарианцев.
Она использовала полные красные губы и очень белые зубы, чтобы затуманить мой разум улыбкой: "Игристую воду", - сказала она бармену со смутным акцентом Восточного побережья, который никуда не годился. Затем она обратилась ко мне: "Не возражаете, если я присоединюсь к вам?".
Глава Девятая
Я сделал еще один глоток своего мартини и аккуратно поставил его на барную стойку.
"Это тот момент, когда я говорю: "Вовсе нет", а ты срываешь парик и выдираешь зубы?".
Она слегка нахмурилась, но не наморщила лоб: "Извините, я не понимаю".
Я оперся одним локтем на барную стойку и снова нахмурился: "Я прошу прощения. Я шутил. Наверное, вы никогда так не поступаете".
"Нет, если я могу избежать этого. В школе это не одобряется".
"Возможно, им следовало отправить меня в школу. Меня зовут Мейсон, Алекс Мейсон".
В ее глазах было больше юмора, чем на губах: "Если бы нам разрешили, я бы взяла вас за руку".
"И что бы вы с ней сделали, когда она у вас будет?"
Она изогнула изящную бровь: "Ну, конечно, пожала бы ее и сказала "Как поживаете?". Меня зовут Эйла".
"Эйла?"
"Капитан, капитан Эйла Галлин".
"Капитан..." Это был не совсем вопрос, но он напрашивался на ответ.