Читать интересную книгу Жития Святых (все месяцы) - Димитрий Ростовский

Когда Ерван опять так злословил, что иконы ничем не отличаются от идолов, архиепископ сказал:

— Твоя одежда, Ерван, и скиния, обе сделаны из шерсти и льна, а равную ли они имеют силу? Твой жезл и жезл Аарона прозябший имеют ли одинаковую честь? Кувшин, — который дома у тебя и стамна (сосуд) с манной — равны ли они? Ящик, в который ты кладешь потребное для тела, и ковчег Завета — равную ли имеют славу? Огонь и елей, который ты возжигаешь в доме для освещения, сравнишь ли ты с золотым семисвещником? Дом, в котором живешь, и храм, построенный Соломоном, — уподобишь ли один другому? Никоим образом, но несравненно больше почитаешь все это, потому что на тех пребывала иногда Божественная благодать. Таким образом уразумей и то, что иное есть идол — образ скверного лица, низверженного в ад, и иное есть икона святого угодника Божия, от которой изливается нам Божественная благодать Господня по молитвам на ней изображенного.

Ерван говорил и об ангелах, что они бесплотны, как написано: «творит ангелами Своими духов» (Пс. 103:4), и что, тем не менее, христиане, не стыдясь, пишут их на иконах, придавая бесплотным духам плотское изображение. На это архиепископ отвечал:

— Ты не знаешь, что говоришь, ибо мы от вас же самих научились писать ангелов.

Ерван возразил:

— Никогда у нас не было этого.

Архиепископ спросил:

— Ты изучил весь Ветхий Завет и не узнал этого?

Ерван возразил:

— Клянусь Господом, что не знаю, чтобы когда-нибудь у нас были написаны и почитаемы изображения ангелов!

Архиепископ сказал на это:

— По истине, вы начали это дело: когда Соломон построил храм Богу, то не сделал ли над святилищем херувимов славы, осеняющих алтарь? А также и над первыми дверями святилища и над вторыми не поставил ли херувимов? Да и в скинии, устроенной Моисеем — разве не было изображений херувимов над ковчегом Завета, а также и на завесах не вышиты ли были лица херувимов, и все эти изображения ангелов не были ли вместе со скиниею и храмом чтимы вами? Если же вы, изобразив бестелесные существа, почтили их, то зачем укоряете нас, изображающих и почитающих лиц тех святых, которые во плоти угодили Богу?

Это и многое сему подобное говорилось в четвертый день прений, когда же наступил вечер, и царь с архиепископом встали со своих мест, то собрание разошлось, в ожидании, что утром прения будут окончены и возможно будет видеть торжество победителя. Евреи радовались за Ервана, что он хорошо отвечал и задавал вопросы архиепископу, и, ободряя его, говорили ему:

— Ты хорошо подвизаешься, не бойся, но еще крепче стой, ибо мы видим, что Бог с тобой, не страшись сердцем, так как, видно, царь вас обоих с удовольствием слушает.

Ерван же отвечал к ним:

— Братия, тот муж, как я вижу, много превосходит меня разумом и искусством говорить, и мне невозможно победить его, вы сами слышали, как все мои рассуждения, опровергнув и посрамив, он сделал ничтожными.

Утром же очень рано, когда мудрейшие евреи вновь пришли к Ервану, он сказал им:

— Братия, по правде вам скажу, что я буду побежден архиепископом, потому что ночью в видении я увидел Моисея и Иисуса, о Котором у нас был спор. Я видел их как бы стоящих на кровле какого-то святилища и беседующих, и я видел Моисея кланяющимся Иисусу и держащим свои руки пригнутыми к груди, как бы имея их связанными, и со страхом предстоящим перед Иисусом, как перед своим Господом Богом. Я изумился этому и, когда открылись уста мои, сказал:

— Господине, Моисей, хорошо ли то, что ты делаешь?

Он же, обратившись, остановил меня, говоря:

— Перестань, не грешу я, поклоняясь моему Владыке, так как я не из подобных тебе и исповедаю моего Творца и Господа. Зачем ты затрудняешь праведного архиепископа, противясь истине? В наступающий же день ты будешь побежден им и поклонишься, как и я, Господу Иисусу Христу.

— Это я видел, братия, а что значит, не знаю, однако я буду продолжать возражать архиепископу, настаивая на нашем законе до тех пор, пока Сам Бог устроит так, как захочет.

Многие, услышав это, усомнились и были в недоумении. Когда же настал день и устроился собор, явился царь с синклитом, архиепископ с клиром, и стеклось множество народа, — предстал и Ерван с помогавшими ему законоучителями, и опять начались прения, как и в прежние дни. Один ученый нотарий [26] архиепископа, которого он привел с собою из Александрии, будучи скорописцем, присутствуя там, записывал все речи, произносимые и архиепископом и Ерваном. При помощи Святого Духа, действовавшего в устах архиепископа, сторона противных побеждалась, наша же о Господе препобеждала. Архиепископ во всех рассуждениях являлся победителем, а Ерван ослабевал, ослабевали и помогавшие ему еврейские законоучители, однако злоба ослепила их, ушами они плохо слышали, и глаза их закрыты были от истины. И нужно было, чтобы после слов святителя последовала сила веры и чудо, которое бы обличило ожесточенных злобою и устыдило бы неверие их, что действительно и случилось следующим образом.

Когда Ерван в прениях уже окончательно побеждал, то вскричал:

— Зачем мы теряем время в долгих рассуждениях! Я разрешу эти прения. Если хочешь, архиепископ, чтобы я веровал в Иисуса, что Он Истинный Бог, покажи мне Его живого, чтобы я видел Его, говорил с Ним, и тогда я признаю, что вы христиане одолели и победили нас.

Когда Ерван сказал это, собрание евреев закричало:

— Умоляем тебя, учитель, не прельщайся, чтобы тебе не стать христианином, мужайся больше и крепись в истине, ты же знаешь, что нет ничего более истинного, как Единый Бог отцов наших.

Ерван с гневом сказал им:

— Что вы говорите пустое? Слышите, если Он уверит меня, что Тот, о Котором предсказали пророки, существует, то чего же еще хотите ожидать?

Архиепископ, видя, что он говорит искренно, а не льстиво, сказал ему:

— Ерван, великое ты вносишь искушение и выше сил твое прошение, потому что ты просишь не людей, но Бога, однако для того, чтобы уверовал ты и находящиеся с тобою, и чтобы утвердились сердца верующих, Бог силен и это сотворить. Только скажи окончательно, как ты желаешь, чтобы я уверил тебя?

Ерван отвечал:

— Умоли твоего Владыку, если Он есть на небе, как ты говоришь. — пусть сойдет сюда и явится мне, чтобы я беседовал с Ним, и клянусь Господом, что тотчас уверую в Него и крещусь.

Когда Ерван произнес это, то все множество евреев закричало:

— Действительно, архиепископ, докажи нам на деле истинность слов твоих, покажи нам твоего Христа, чтобы мы, не имея что отвечать, со страхом уверовали в Него.

И все с криками пристали к святому Григорию, чтобы он показал им Христа осязательно, если Он жив по Своем распятии и смерти. Потом евреи стали говорить между собою:

— Если архиепископ покажет нам Христа своего, то что нам делать? Горе нам, против желания мы должны будем сделаться христианами.

Другие же говорили:

— Если он покажет Христа, то почему не уверовать в Него?

Некоторые же так говорили:

— Как возможно показать Того, Кто, как убитый человек, умер, и столько лет прошло со дня Его смерти? Где же найдется тело и дух Его, когда все кости и жилы в гробе давно рассыпались?

Архиепископ, рассуждая о важности дела и вида их сильное настояние, всею душою своею положился на Господа и размышлял про себя, что если он не умолит Владыку Христа об исполнении просьбы их, то тогда сильно восторжествует сторона противная, евреи явятся победителями, а христиане как бы побежденными, и будут враги насмехаться и поносить христиан. И с надеждою сказал еврейскому сонмищу:

— Если пожелает Христос, то я буду иметь возможность показать Его вам. Но вы хорошо знаете, что если я вам покажу Его и вы не пожелаете уверовать в Него, то тотчас меч погубит всех вас, если же я, по недостоинству своему, не возмогу показать вам Господа Своего, то дальше поступайте по своей воле.

Евреи, услышав это, сделались печальными и вместе с тем радостными: печальными потому, что боялись, что если он им покажет Христа, то они должны будут, против желания, веровать в Него; радостными же — в надежде, что он не покажет Христа им, и тогда они свободно останутся в своей вере. Но приятны были слова архиепископа Ервану и с ним находящимся мудрейшим законоучителям, они говорили между собою:

— Невозможно, чтобы человек, убитый нашими отцами, умерший и запечатанный во гробе, украденный своими учениками, спустя 500 лет мог быть живым.

Святой Григорий, зная слова Господа, сказанные в Евангелии: «если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда»: и перейдет; и ничего не будет невозможного для вас» (Мф 17:20), и храня их в уме, имея притом непоколебимую веру в Бога и крепко уповая на Него, встал со своего места и отошел немного — на более удобное для молитвы место. Царь же со всем народом изумлялся и дивился такому великому дерзновению к Богу и вере архиепископа, что он осмеливается на такое страшное дело, и со страхом ожидали, что произойдет. Святитель, отойдя немного от собрания, осенил себя крестным знамением и стал на молитву. Смиренно преклонив колена и весь устремившись к небу, он долго и громко молился во всеуслышание всех присутствовавших, вспоминая все тайны воплощения Бога Слова и всю жизнь Христа среди людей, начиная с рождества — до вольных страданий, креста, смерти, тридневного воскресения и вознесения на небо. И наконец сказал: