Читать интересную книгу Вторая мировая война. Ад на земле - Макс Хейстингс

На протяжении всей осады продолжалось истребление евреев Будапешта. Утром 24 декабря боевики партии «Скрещенные стрелы» приехали на автомобилях к еврейскому детдому на улице Михая Мункачи, вывели детей и нянечек во внутренний двор находившихся поблизости Радецких казарм и построили их в одну шеренгу перед пулеметом. Детей спасла внезапная атака русских, которая принудила палачей спасаться бегством, но родителей этих детей депортировали и казнили задолго до этого счастливого дня. Множество других евреев выводили на набережную Дуная и там расстреливали; лишь горстке узников удалось бежать, спрыгнув в ледяную реку

Офицер венгерской пехоты сделал замечание мальчишке из ополчения «Скрещенных стрел», который избивал старуху в колонне евреев, обреченных на расстрел: «Сынок, у тебя есть мать? Как ты можешь так поступать?» Мальчик небрежно отвечал: «Дядя, это всего лишь еврейка…»11 С середины октября 1944 г. до падения Будапешта в городе погибли или пропали без вести примерно 105 453 еврея. Оставшиеся в живых влачили жалкое существование. Вот описание очевидца сцены в гетто:

«По узкой улице Казинци, низко склонив голову, толкают тележку ослабевшие мужчины. На грохочущей колымаге трясутся обнаженные человеческие тела, желтые, как воск, негнущаяся рука одного из мертвецов, вся в черных пятнах, свесилась с тележки и колотится о спицы колеса. Они останавливаются перед банями Казинци, за обветшалым фасадом свалены тела умерших, заледеневшие и твердые, как дерево… Я пересек площадь Клаузал. В центре площади вокруг мертвой лошади сидели на корточках и стояли на коленях люди и ножами кромсали труп, добывая мясо. Желтые и синие кишки, похожие на желе, с холодным блеском вывалились из распоротого брюха изуродованной мертвой лошади»12.

Шведский дипломат Рауль Валленберг, который, как многие, оказался в ловушке в Будапеште, пытался помешать уничтожению евреев, предупреждая немецких командиров, что им придется за это отвечать. Но убийства продолжались, иногда вместе с евреями убивали венгерских полицейских, которых направляли для защиты евреев. Впоследствии Валленберга убили русские.

К началу февраля немецкие потери продолжали расти, а запасы – истощаться; большая часть Будапешта лежала в руинах. Повсюду бушевали тысячи пожаров, один за другим пожирая дворцы, коттеджи, общественные здания и многоэтажные дома. Круглые сутки слышались взрывы и артиллерийский огонь. Советские самолеты на бреющем полете расстреливали и бомбили город, раненые солдаты беспомощно лежали на виду атакующих самолетов и кричали от безысходности. Повсюду наблюдались гротескные сцены: например, противотанковая пушка, замаскированная персидскими коврами из реквизита оперного театра. Напуганные лошади, рыдающие женщины и дети; паникующие солдаты то пытались удрать, то забивались в любую щель в поисках укрытия.

Бои шли одновременно в разных частях города. В результате атак и контратак здания несколько раз переходили из рук в руки. Венгерских солдат, которые дезертировали во все бόльших количествах и переходили на сторону русских, ставили перед жестоким выбором: вступить в Красную армию и сражаться против своих бывших товарищей или отправиться в Сибирь. Те, кто выбирал первое, в качестве знака различия получали на шапку красную ленту, вырезанную из парашютного шелка, и немедленно возвращались обратно в бой. Удивительно, но русские относились к этим предателям по-товарищески: например, один командующий стрелкового корпуса пригласил венгерских офицеров на ужин. После войны выяснилось, что смертность среди тех, кто выбрал плен, и потери среди вступивших в Красную армию оказались примерно равны. В неразберихе, когда каждый искал себе союзника, венгерские коммунистические группы Сопротивления старались как-нибудь помочь советским войскам (например, убивая главарей и боевиков партии «Скрещенные стрелы»). В конце января множество заключенных оппозиционеров были расстреляны своими соотечественниками на террасе Королевского дворца, большинство из них – после пыток.

11 февраля 1945 г. сопротивление в Буде прекратилось. Командующий венгерской зенитной артиллерией разоружил немецких военнослужащих в своем штабе в отеле Gellert, поднял белый флаг и приказал солдатам расстреливать любого, кто не подчинится приказу и будет продолжать сопротивление. В эту же ночь остатки гарнизона и старшие офицеры предприняли попытку вырваться из окружения: одни – малыми группами, другие – толпами. Большинство из них скосил советский огонь, потери были настолько велики, что на открытых пространствах лежали груды мертвых тел. Командир бронекавалерийской дивизии СС и трое его офицеров выбрали самоубийство, когда стало ясно, что им не удастся спастись бегством. Еще 26 рядовых СС застрелились в саду дома на улице Диошарок. Командир бронетанковой дивизии был убит советским пулеметным огнем. Пожилой венгерский полковник Янош Вертесси перебегал улицу, споткнулся, упал ничком и выбил свой последний зуб. «Не мой день», – сказал он с сожалением, вспомнив, что ровно 30 лет назад его, пилота Первой мировой войны, сбили и взяли в плен. Вскоре после этого его схватили и расстреляли бойцы Красной армии.

Две тысячи раненых солдат лежали в подвалах Королевского дворца. Свидетель, который случайно обнаружил их, рассказывал: «Гной, кровь, гангрена, экскременты, пот, моча, табачный дым и порох смешались в удушливом зловонии»13. Обреченный гарнизон погрузился в панику и междоусобицы. Два солдата ворвались в операционную, где хирурги только что вскрыли живот раненого бойца, и начали стрелять друг в друга через операционный стол. Вскоре после этого здание охватил пожар, в котором погибли почти все раненые. В штабе генерала Пфеффер-Вильденбруха молодой сержант надел брошенную форму своего командира, и его немедленно застрелил обезумевший рядовой. В общественных зданиях города среди разрезанных картин, разбитого фарфора, поломанной мебели и брошенных личных вещей бесцельно бродили отставшие от частей солдаты. Повсюду бушевали пожары.

Часть оборонявшихся попыталась спастись бегством через канализацию, освещая путь свечами, они шли вброд по нечистотам, которые иногда доходили им до пояса, а сверху, с улицы, доносился шум жестокого боя. Они наткнулись на тело красивой, элегантной женщины в шубе и шелковых чулках, которая по-прежнему крепко стискивала в руке свою сумочку, и стали строить предположения, кто она такая. Через несколько сот метров уровень воды поднялся слишком высоко и дальнейшее продвижение стало невозможным. Большинству, включая Пфеффер-Вильденбруха, пришлось подняться наверх и выбраться через люки на улицу, где их вскоре взяли в плен советские солдаты. Примерно 16 000 человек, солдаты и гражданские, покинули город, добрались до холмов, окружавших город, и там бесцельно бродили или прятались. Дерзкие беглецы захватили советскую хлебовозку и немедленно устроили перестрелку, сражаясь за ее содержимое. Те, кто продолжал брести на запад, вышли из леса и оказались на открытом пространстве Жамбекского бассейна. Они представляли собой прекрасную мишень на фоне снега, и советские снайперы и пулеметчики уничтожали их сотнями. В городе также происходило массовое уничтожение солдат, охваченных паникой. Советский офицер записал: «Несмотря на огромные потери, гитлеровцы продолжили продвигаться к выходу из города, но вскоре наткнулись на наши “катюши”, которые в упор стали расстреливать их залпами. Это было ужасное зрелище»14. Из 43 900 солдат Будапештского гарнизона только 700 добрались 11 февраля до немецких передовых позиций на западе; из оставшихся 17 000 были убиты и больше 22 000 взяты в плен.

На Будапешт опустилась мертвая тишина. Пятнадцатилетний Ласло Десео побрел обратно в квартиру своей семьи после того, как первые русские штурмом прошли через нее. «Хотелось выть, проходя по комнатам. Там валялось восемь мертвых лошадей. Стены были красными от крови на высоту человеческого роста, кругом грязь и обломки. Все двери, шкафы, мебель и окна сломаны. Штукатурка обвалилась. Приходилось наступать на мертвых лошадей. Они были мягкими и пружинили. Если на них попрыгать, около пулевых отверстий с шипением появляются кровавые пузырьки».

Выжившие начали осторожно выбираться из развалин. Их смущала непредсказуемость поведения победителей: некоторые русские, войдя в квартиру, убивали всю семью, другие вместо этого принимались забавляться игрушками, а затем уходили, никого не тронув. Один венгерский писатель так отзывался о завоевателях: «Они были простые и жестокие, как дети. После того как миллионы людей были уничтожены Лениным, Троцким, Сталиным или погибли на войне, смерть для них превратилась в обыденное явление. Они убивали без ненависти и позволяли убивать себя без сопротивления»15. Было много расстрелов, особенно русских, взятых в плен в немецкой форме. Застрелили несколько почтальонов и кондукторов трамвая, потому что русские принимали их кители за форму боевиков партии «Скрещенные стрелы». Методичное разграбление банков и коллекций произведений искусства проводилось под надзором НКВД, особое внимание уделялось собраниям известных коллекционеров из числа венгерских евреев; добытое отправлялось в Москву. Большинство выживших женщин Будапешта, всех возрастов, от 10 до 90 лет, включая беременных, подвергались насилию. Тяжелое положение жертв насилия еще более ухудшалось тем, что солдаты заражали их венерическими заболеваниями, а во всей Венгрии не было лекарств. Епископ Йозеф Грош в отчаянии записал: «Возможно, именно это творилось в Иерусалиме, когда пророк Иеремия писал свой “Плач”».