ловила для них серебристых рыб.
С Никеей Думаи разговаривала только по необходимости. Та в кои-то веки отвечала услугой за услугу. Она на долгие часы скрывалась в лесу у озера, охотилась на оставшихся оленей и птиц. Вернувшись, молча, с потухшими глазами разделывала добычу и жарила на вертеле.
Всякий раз, как они укладывались на ночь, Думаи хотелось извиниться. И всякий раз упрямая гордость душила слова.
Так было лучше. Она поверила голосу из сновидений, а он ее предал. Хорошее напоминание, что и Никее нельзя доверять. Как бы ни были сладки ее поцелуи, она оставалась серебряной.
«И не важно, что она спасла тебе жизнь».
Важен теперь был только Сейки. Путешествие обернулось ужасной ошибкой.
На седьмой день Фуртия смогла взлететь, и они оставили Север позади. Дракана снова перенесла их через Разбитый пролив и повернула вдоль побережья империи Двенадцати Озер. Она знала дорогу к дому. Думаи то задремывала, то просыпалась. Ее телесные раны заживали, но истощали силы.
– Сестра?
Думаи проснулась на полпути к промежуточному миру. Усталость растопила темный лед сознания, пропустив в него голос извне.
– Ты еще смеешь звать меня сестрой?
Дыхание сперло у нее в груди.
– Я… не понимаю. Ты так долго не заговаривала. Мне было одиноко без твоего голоса.
– Даже не думай снова заманить меня своим! – Думаи впервые повернулась спиной к потоку. – От меня ты больше ничего не получишь.
Не дав обманщице ответить, она стряхнула с себя сон и почувствовала холодные слезы на щеках. Настанет день, когда она сможет вспоминать о предательстве без слез.
Великая императрица сумеет перерезать узы, связавшие ее с той сновидицей.
Только бы поскорее.
Вдоль моря Солнечных Бликов лежал темный туман. Когда проступил берег, Думаи вгляделась. Она чуяла и ощущала дым, еще не видя его, – он навис над островом, затмевая рассвет.
Сейки стоял в огне. Яростные пожары сами собой порождали ветер и тучи.
Думаи видела убегавшее от ревущей огненной стены стадо оленей. Видела одинокого волка с опаленной шкурой. От горячего пепла кашель выворачивал ее наизнанку. Склонившись с седла, она разглядела на поляне двух драконов – изломанных, искореженных смертью.
– Нет!
Никею тоже разбудил сухой кашель. При виде пожарищ она слабо вскрикнула в рукав.
«Вот он, нижний огонь разбухшей земли, – впервые за много дней заговорила Фуртия, ее гребень замерцал в черном дыму. – Звезда еще не уронила слез, дитя земли».
«Знаю, великая. – Думаи проглотила слезы, но они выкатились снова. – Знаю».
Должно быть, змеи добрались до Сейки не так давно. За береговой линией под Фуртией замелькали невредимые поля и деревья. Люди бежали к столице. Причину Думаи поняла, когда вдали показалась Антума. Несколько драконов собрались кругом, обороняя гору Ипьеда и долину Районти. Среди защитников была Тукупа Серебряная.
Фуртия проплыла между ними ко дворцу и опустилась в главном дворе. Думаи спрыгнула на землю.
Дорожки мелькали под ногами. Попались несколько придворных, зажимавших рты мокрой тканью, но Думаи их не заметила. У внутреннего дворца она остановилась подождать Никею. Стража в серых одеждах под броней закрывала нижнюю часть лица железными или кожаными масками.
– Не подходить! – Один протянул руки за их мечами. – Во внутренний дворец хода нет.
– Где мой отец?
– Принцесса Думаи! – изумился другой, ошарашенно взглянув поверх маски. – Вы… живы.
– Почему бы нет?
– Вам следует увидеть речного хозяина. Он в тронном зале, – сдавленно донеслось из-под маски.
Думаи двинулась в указанном направлении, но еще успела услышать, как кто-то бормочет: «Великий Квирики, что же теперь делать?».
Никея шла за ней.
– Думаи, – сказала она, – серый при дворе – цвет траура.
Думаи крепко сжала губы.
– Его величество…
– Молчи!
Тронный зал обступали, смутно отражаясь в прудах, высшие вельможи. Думаи растолкала всех. Люди, узнавая ее, от шепотков переходили к возбужденному говору, расступались, и вот Думаи увидела Радужный трон.
Трон и сидящую на нем сестру.
Сузумаи нарядили в светлые оттенки серого. Она тонула в мантии – почти черной, голову венчала серебряная корона, волосы до пояса ей расчесали и унизали морским жемчугом. Завидев Думаи, девочка выпучила глаза на ее отсыревшие меха, растрепанные волосы, лицо в синяках.
– Сузу… – проговорила не менее изумленная Думаи.
– Принцесса Думаи, – произнес знакомый голос, не дав сестре вымолвить ни слова. – Неужели это вы?
Думаи напряглась. Она не успела заметить его за троном – тень за спиной сестры.
– Да… И ты, Никея, – сказал речной хозяин, каждой черточкой выражая облегчение. – Я уже не думал вас снова увидеть. Благодарение великому Квирики!
На нем была малая корона из речных раковин.
– Мы обе вполне благополучны, отец. – Никея встала рядом с Думаи, как рукав натянув на себя свое придворное обличье. – Но зрелище воистину тревожное. Где император Йороду?
Ее вопрос рассек зал, и шепотки смолкли.
– Наш двор поразил тяжелый удар. Во дворец пробралась шайка головорезов из провинций, – нарушил безмолвие речной хозяин. – Они требовали возмещения за проникшую на побережье болезнь – болезнь, от которой краснеют руки и вскипает кровь. Они решили, что болезнь завезло лакустринское судно, доставившее арбалет для вас, принцесса Думаи.
– Супруга-соправительница Йеккен предложила мне его в обмен на помощь, – сказала Думаи. – Чтобы сражаться со змеями.
– Увы, эти провинциалы – грубая деревенщина, не ведающая ничего дальше своих полей. Они увидели пришельцев с большой земли и обвинили тех в своих бедах. Что привело к мятежу, в котором погибли доставившие груз лакустринские солдаты.
– Что? – прошептала Думаи.
Никея незаметно, но больно сжала ей запястье.
– Стража порубила бунтовщиков, но они успели вломиться во внутренний дворец и заразить его величество. Он упорно сопротивлялся… но он был сын радуги, – тяжело договорил речной хозяин. – Его тело не могло вынести такой боли, такого жара.
Думаи переводила взгляд с него на сестру, нутром чуя ловушку.
– Это, несомненно, тяжкий удар для вас, принцесса, – вздохнул речной хозяин. – Я приношу самые искренние соболезнования.
– Что сделали с его телом?
– Нам ничего не оставалось, как сжечь его, – ответил один из многочисленных Купоза. – Мы еще не знаем, каким образом распространяется болезнь. Что еще мы могли сделать?
Не бывало такого, чтобы сейкинских правителей сжигали. Его должно было уложить на жемчужное ложе и с баржей отпустить по реке в Бескрайнее море.
– Вас не могли найти, и мы боялись, что вы в плену или убиты, – пояснил речной хозяин, заламывая руки в показном отчаянии. – Государственный совет вынужден был возвести на трон вашу сестру – очевидную наследницу – как императрицу Сузумаи.
В его устах даже переворот представлялся благоразумным. Действительно, серебряные уста!
– Я – драконья всадница, взрослая, старшая по рождению, – выговорила Думаи, чувствуя, что Никея крепче сжала ее руку. – Сузумаи – девятилетнее дитя.
– Ваш отец был не старше, а показал себя блестящим правителем, как и многие дети радуги до него. Мы все здесь готовы помогать императрице Сузумаи и направлять ее советом. Надеюсь, и вы тоже. – Он допустил в голос мягчайший упрек. – Принцесса, неужели вы, бывшая певица богов, потребуете признать ничтожным священный обряд возведения на престол?
Зал