Плот подплыл поближе, и обитатели «замка» напрягли все свое внимание, чтобы убедиться, нет ли у гостей при себе огнестрельного оружия. Ни Зверобой, ни Чингачгук ничего не заметили, но Джудит, не доверяя своим глазам, высунула в окошко подзорную трубу и направила ее на ветви хемлока, которые устилали плот и служили сиденьем для гребцов. Когда медленно подвигавшийся плот очутился на расстоянии пятидесяти футов от «замка», Зверобой окликнул гуронов и приказал им бросить весла, предупредив, что он не позволит им высадиться. Ослушаться этого требования было невозможно, и два свирепых воина в ту же минуту встали со своих мест, хотя плот еще продолжал тяжело двигаться вперед.
– Вожди вы или нет? – спросил Зверобой с надменным видом. – Отвечайте на мой вопрос. Неужто минги присылают безымённых воинов для переговоров с храбрыми людьми? Если так, можете проваливать назад. Мы будем дожидаться воина, с которым не стыдно рассуждать о важном деле.
– Мое имя Райвенук! – с гордостью отвечал старший ирокез, выпрямившись во весь рост и бросив проницательный взгляд на «замок» с его окрестностями. – Брат мой слишком горд, но имя Райвенука нагонит страх на всякого делавара.
– Может быть, да, может быть, и нет: все зависит от случая. Только уж я не намерен бледнеть при имени Райвенука. Чего тебе надобно и зачем ты притащился на этих ничтожных бревнах, которых не сумели даже обтесать?
– Ирокезы не утки. По воде не ходят. Пусть бледнолицые дадут им лодку, и они приедут на лодке.
– Выдумка не плохая, но у нас, видишь ли, всего четыре лодки, и на каждого приходится только по одной. Хорошо, ирокез, не взыщем за бревна. Добро пожаловать!
– Благодарю. Молодой бледнолицый воин, конечно, имеет какое-нибудь имя? Как называют его вожди?
Зверобой приостановился, и черты его лица приняли гордое выражение. Он улыбнулся, пробормотал что-то сквозь зубы и, подняв глаза на ирокеза, отвечал:
– Минг, я был известен в своей жизни под разными именами. Один из ваших воинов, душа которого отлетела вчерашним утром ловить дичь в лесах страны мертвых, прозвал меня Соколиным Глазом за то, что глаз мой был вернее и быстрее его глаза в ту решительную минуту, когда один из нас должен был умереть или остаться в живых.
Чингачгук, внимательно следивший за всем происходящим, услышал эти слова и понял, на чем была основана мимолетная слабость его друга. При первом же удобном случае он расспросил его более подробно. Когда молодой охотник признался во всем, индейский вождь счел своим долгом передать его рассказ своему родному племени, и с той поры Зверобой получил новую кличку. Однако, поскольку это случилось позже, мы будем продолжать называть молодого охотника тем прозвищем, под которым он был впервые представлен читателю.
Ирокез был изумлен словами бледнолицего. Он знал о смерти своего товарища и без труда понял намек. Легкий крик изумления вырвался у дикого сына лесов. Потом последовали любезная улыбка и плавный жест рукой, который сделал бы честь даже восточному дипломату. Оба ирокеза обменялись вполголоса несколькими словами и затем перешли на тот край плота, который был ближе к платформе.
– Хорошо! Мы знаем это. Брат мой Соколиный Глаз послал ирокезам предложение, отрадное для их сердец. Они узнали, что у него есть изображение зверей о двух хвостах. Намерен ли он показать их друзьям?
– Скажи лучше, врагам, а не друзьям, но так и быть: слова – пустые звуки и не делают большого зла. Вот одно из этих изображений, передаю тебе его на честное слово. Если не будет оно возвращено, карабин решит наш спор.
Ирокез, видимо, согласился на это условие. Тогда Зверобой встал, собираясь бросить одного из слонов на плот. Обе стороны постарались принять все необходимые предосторожности, чтобы фигурка не упала в воду. Частое упражнение делает людей весьма искусными, и маленькая игрушка из слоновой кости благополучно перекочевала из рук в руки. Затем на плоту произошла занятная сцена. Удивление и восторг снова одержали верх над индейской невозмутимостью: два угрюмых старых воина выказывали свое восхищение более откровенно, чем мальчик. Он умел обуздывать свои чувства – в этом проявлялась недавняя выучка, тогда как взрослые мужчины с прочно установившейся репутацией не стыдились выражать свой восторг. В течение нескольких минут они, казалось, забыли обо всем на свете – так заинтересовали их драгоценный материал, тонкость работы и необычный вид животного. Для них губа американского оленя, быть может, всего больше напоминает хобот слона, но этого сходства было явно недостаточно, чтобы диковинный, неведомый зверь казался индейцам менее поразительным. Чем дольше рассматривали они шахматную фигурку, тем сильнее дивились, эти дети лесов отнюдь не сочли сооружение, возвышающееся на шее слона, неотъемлемой частью животного. Они были хорошо знакомы с лошадьми и вьючными волами и видели в Канаде крепостные башни. Поэтому ноша слона нисколько не поразила их. Однако они, естественно, предположили, будто фигурка изображает животное, способное таскать на спине целый форт, и это еще больше потрясло их.
– Имеет ли белый брат мой еще таких же зверей? – спросил наконец старший ирокез.
– Есть у меня еще и другие, такие же, как этот, но будет с тебя и одного. Таким зверем можно выкупить полсотни скальпов.
– Но ведь один из моих пленников – храбрый воин, он огромный, как сосна, силен, как лось, проворен, как олень, свиреп, как барс. Он будет со временем великим вождем и будет командовать армией короля Георга.
– Полно тебе, минг, городить такой вздор. Знаем мы Гарри Непоседу с ног до головы, не выйдет из него ничего, кроме разве простого капрала, да и то едва ли. Велик он, это правда, да что в этом толку? Огромный верзила, он только цепляется головою за сучья и ветви, когда бегает по лесам. Он силен, но крепкие суставы без крепкой головы ни к черту не годятся. Ты это должен знать. И проворен он, если хочешь, но ведь пуля карабина еще проворнее него. Ну а свирепость еще не большая похвала для хорошего солдата. Бывает и то, что иной человек свиреп лишь на словах, а на деле смирнее всякой овечки. Нет, минг, волосы с безмозглой головы – не большая находка для тебя.
– Мой старый пленник опытен и умен. Владыка озера – великий воин, опытный советник.
– Ну, найдутся люди, которые не согласятся и с этим, минг! Разумный человек не полезет очертя голову в западню, как старик Хаттер, и уж не ему давать другим хорошие советы. Старик Хаттер копошится в этом захолустье, как медведь в своей берлоге. Нет, минг, зверь о двух хвостах стоит один десятка таких людей.