— Скажу, скажу. Вы ведь знаете, мой Друг, что наша единственная бесконечная Вселенная материальна. Знаете, знаете, не скромничайте, вы же это в свое время на первом курсе учили. И материя может пребывать как во вполне вероятных состояниях, так и в состояниях маловероятных. Улавливаете?
Александр Петрович ничего не уловил, но на всякий случай кивнул головой.
— Поясню свою мысль. Посмотрите, вот строится дом. — Демон показал на вырастающую за рекой железобетонную громаду. Александр Петрович посмотрел и обнаружил, что находится в Серебряном Бору, но почему-то не удивился этому. — Дом — это маловероятное состояние материи. Чтобы привести материю в такое состояние, нужно затратить определенное количество энергии. Остановите стройку, оставьте дом без присмотра — и через сто, тысячу лет дом рассыплется, истлеет. Материя, составлявшая дом, придет в более вероятное состояние. Этими процессами занимается мой брат. Демон Энтропии — довольно неприятный тип, хотя и родственник... А мои обязанности прямо противоположны. Для меня наивысшее удовольствие, даже счастье — перевести материю в маловероятное состояние... Вот вы, дорогой Александр Петрович, живете, наслаждаетесь жизнью, делаете карьеру, собираетесь купить автомобиль... Хорошо! А вы знаете, что вы существуете только благодаря мне? Да-да, именно так. Вселенная вечна — вы ведь не будете это оспаривать? И у нее было время, чтобы остыть, усредниться и давным-давно прийти в самое вероятное состояние. Есть даже закон, который это утверждает, — второе начало термодинамики. Однако звезды горят, вспыхивают солнца, на планетах кипит жизнь, а на самой лучшей планете Земле живет и торжествует самое маловероятное состояние материи — человек. Он почти невероятен, этот человек. Настолько маловероятен, что древним понадобилось выдумать бога, чтобы хоть как-то объяснить этот феномен. А ведь это не бог, а я, Вероятностный Демон, создал человека. В том числе и вас, уважаемый Александр Петрович. А теперь вам грозит опасность, и я хочу вам помочь. Ну что вы так растерянно смотрите? Или я непонятно говорю?
Демон попросил Александра Петровича достать из кармана монету.
— А ну-ка, вспомните — какова вероятность выигрыша в орел-решку? — спросил он.
— Как будто одна вторая... — выдавил ошарашенный Александр Петрович.
— Правильно. Значит, если бросить монету десять раз, герб выпадет пять раз. Ну, может быть, четыре или шесть. А ну, кидайте!
Последовавшие затем события полностью убедили Александра Петровича, что перед ним не мистификатор и не ловкий жулик, потому что никакой жулик не может заставить монету падать на землю все время одной стороной. А монета падала именно так — только цифрой кверху. Александр Петрович бросил ее десять раз, потом еще десять, потом долго кидал без счета результат не менялся. Монета звенела, катилась, подскакивала, но каждый раз сверху оказывалась та сторона, на которой было выбито: "5 копеек".
Александр Петрович почувствовал, что мир рушится. Он мог допустить, что кто-то подслушал его мысли, что проклятая телепатия, осужденная публично в печати, все же существует. Он мог найти сколько угодно объяснений удивительной осведомленности своего собеседника. Единственное, во что он не мог поверить, — это в то, что объективные законы природы, провозглашенные знаменитейшими учеными, могут быть необъективными, что в мире пробабилитности господствует волюнтаризм. Но монета, которую он подбросил уже, наверно, раз сто, неопровержимо доказывала обратное.
— Пожелайте что-нибудь очень маловероятное, — продолжал Вероятностный Демон. — Что-нибудь такое, что не противоречит законам природы, но практически никогда не случается.
— Хочу, чтобы меня поцеловала Джульетта Пьочелли, — неожиданно для себя выпалил Александр Петрович, вдруг вспомнивший вчерашний фильм. — И сейчас, немедленно! Ну?
Тут позади них взвизгнули тормоза черной "Чайки", распахнулись дверцы, и из машины на набережную высыпала стайка не по-нашему одетых мужчин и женщин, увешанных фото- и кинокамерами.
— Oh, che betia visia! Signore, mi permetta di fame una fo+o con questa cappalla suelo sfondo?[2] прощебетала одна из иностранок, нацеливаясь объективом на Александра Петровича. Аппарат тихо щелкнул.
— Irarie, signore. Ciao![3]
Она чмокнула Александра Петровича в щеку и исчезла в машине, оставив после себя волнующий запах заграничных духов. Хлопнули дверцы, машина сорвалась с места и умчалась.
— Как вам понравилась Джульетта? — спросил с плохо скрываемой завистью Вероятностный Демон. — Везет же вам! Меня она почему-то не поцеловала...
Отвлекаясь в сторону от хода нашего повествования, скажу, что вскоре Александру Петровичу завидовали все друзья и сослуживцы, потому что на следующий день фотография с подписью "Джульетта Пьочелли прощается с московскими друзьями" была опубликована в нескольких газетах, сообщавших о закрытии очередного международного кинофестиваля в Москве.
— Надеюсь, вам больше не нужны доказательства? — спросил Вероятностный Демон, глядя вслед удаляющейся машине.
— Нужны! — заявил Александр Петрович, хотя хотел сказать совершенно противоположное. Но калейдоскоп странных событий выбил его из колеи.
— Хочу, чтобы на нас упал метеорит!
Не успел он выговорить эти слова, как рядом ярко сверкнуло, раздался короткий удар, и что-то очень больно ударило Александра Петровича по спине, даже чуть ниже. Наш герой взвизгнул от неожиданности и схватился за это место. Рядом на асфальте валялся небольшой продолговатый камень, от которого шел легкий дымок.
— Вот вам, — удовлетворенно сказал Демон, подбирая горячий осколок и перебрасывая его с ладони на ладонь. — Вы второй человек в мире, в которого ударил метеорит. Первым был японский шофер. Можете камушек взять на память. А еще лучше — отвезите в Метеоритную комиссию Академии наук. Там вам подтвердят, что это не просто метеорит — это первый тектит, найденный на территории нашей страны. Только заверните во что-нибудь. — Он протянул камень присмиревшему Александру Петровичу, который уже понял, что все это не к добру, и теперь с тоской ждал, что последует дальше. На него вдруг напал такой страх, что захотелось крикнуть "Милиция! На помощь! " и броситься бежать. Но он не стал этого делать, понимая, что от вредоносного влияния пробабилитности даже самая лучшая в мире милиция спасти не сможет.
— Так вот, уважаемый Александр Петрович, переходим к делу. Вы, как я уже сказал, являетесь маловероятным состоянием материи. Вы можете возразить, что таких, как вы, пять миллиардов. В планетных масштабах — это нуль. Почти нуль. Вы маловероятны и продолжайте оставаться таким. Вашей физической маловероятности в ближайшее время ничего не грозит. Я не буду предсказывать вашу судьбу. Пускай все идет своим чередом, установленным природой. Меня интересует моральный, духовный аспект проблемы. Беда в том, дорогой Александр Петрович, что вы поддались влиянию моего брата. А духовная энтропия — это так же гадко, как энтропия физическая.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});