Мои воспоминания о художественной стороне жизни в Кол тушах закончу одной беседой нашей с Иваном Петровичем, во время которой он в очень деликатной форме попросил меня на писать с его супругидруга Серафимы Васильевны портрет. Это не входило в мои планы, у меня не было с собой даже подходя щего полотна, но я, конечно, согласился, оговорившись, что за успех не ручаюсь. Серафима Васильевна сидела во время сеан сов и была приятной собеседницей; портрет, по отзывам всей семьи, вышел похожим, и я подарил его Ивану Петровичу.
В это лето иногда собирались музицировать. Играл на рояле один из сотрудников Ивана Петровича — Клещов. Под его ак компанемент пела жена другого сотрудника, работавшего в про винции. Не раз за столом говорили о молодых московских ху дожниках — братьях Кориных. Судьба их интересовала Ивана Петровича.
Колтуши постепенно преображались в благоустроенный куль турный городок. В саду было множество цветов, посажены фрук товые деревья, ягоды, был и свой огород,
Однажды, перед моим отъездом, было чудесное утро, сидели мы на застекленной террасе, где подолгу любил оставаться Иван Петрович, где он работал, принимал гостей, беседовал. В это радостное утро в открытую балконную дверь бурно врывалось солнце. Оно заливало светом настурции, что росли на балконе. Пришла Вера Ивановна. Разговор стал общим. Я сидел в сторо не, слушал их оживленный разговор и любовался картиной. Иван Петрович такой бодрый, в своем «канареечном» чесучовом пиджаке, Вера Ивановна в синей нарядной кофточке поверх белой легкой блузки. И. П. Павлов и мои портреты с него 533
Я был восхищен этой случайной группой, и тут впервые при шла мне мысль написать другое — групповой портрет Ивана Петровича и Веры Ивановны. Тогда же я наскоро зачертил их, но этому портрету не суждено было осуществиться. На другой год все, все изменилось, солнце нас не баловало, да и Вера Ивановна неохотно соглашалась позировать, а потому и портрет вышел иной.
27 сентября 1934 г. праздновали 85летие Ивана Петровича. В нем приняли участие как правительство, так и вся страна. На мое приветствие Иван Петрович ответил следующим письмом: «Дорогой Михаил Васильевич, от души говорю Вам и Екатери не Петровне спасибо за теплый привет к моему восьмидесятипя тилетию и за Ваш подарок. Счастлив, что и в старые, конечно, остывающие годы могу еще внушать к себе живые дружеские чувства. Дай Вам бог еще находить радость в Вашей художе ственной творческой работе, как я все еще в моей научной рабо те переживаю неувядающий интерес — жить. Всего наилучше го Е. П. и Вам. Ваш Ив. Павлов».
Кроме приветственного письма я подарил тогда Ивану Петро вичу мое повторение портрета, писанного с него в тридцатом году. Вообще же с первого года нашего знакомства установилась у нас переписка с семьей Ивана Петровича. Время от времени наезжали в Москву по делам его сыновья, и, таким образом, мы постоянно были в курсе жизни и деятельности теперь дорогого нам Ивана Петровича и его близких. Так шло дело до марта 1935 г., когда мы узнали о тяжелой болезни Ивана Петровича. Наконец, стали приходить успокоительные вести, и мы получи ли сведения непосредственно от семьи. Снова возобновились раз говоры о конгрессах в Лондоне и Ленинграде, о чем я слышал еще в бытность мою в Колтушах, и ввиду возможности написа ния нового портрета договорился с Иваном Петровичем о време ни, когда удобнее будет приехать в Колтуши с этой целью.
По всем соображениям таким временем могла быть вторая половина августа и первая сентября. Оба конгресса будут поза ди, и тогда Иван Петрович сможет на свободе предаваться от дыху.
Конгресс закончился. Участники его разъехались кто куда. Иван Петрович с семьей остался на несколько дней в Москве с тем, чтобы побывать у родных и друзей. Был Иван Петрович с семьей и у меня на Сивцевом Бражке. Я рад был его вновь ви деть бодрым, как бы помолодевшим — и это после тяжелой бо лезни и двух конгрессов. Он предложил мне теперь же после Рязани ехать с ним в Колтуши и начать портрет с него, так как 534 М. В. НЕСТЕРОВ он намерен был пробыть в Колтушах целый месяц — числа до 20 сентября.
Иван Петрович ехал оживленный, весь еще под впечатлени ем пережитых событий и празднеств. Вот и опять любезные ему Колтуши, слева виден белый дом, несколько минут — и нас встречают его обитатели со всем радушием, с каким обычно от носились к Ивану Петровичу в его семье.
Между тем погода не обещает быть хорошей. Дни стоят серые, солнышко скупое, чувствую я себя так себе. Я еще не болен, но и нет той бодрости, что нужна мне теперь перед началом портре та. Он начинает мне рисоваться иначе, чем год тому назад. Он както сам собой упрощается. Я вскоре нахожу новую компози цию, с другим фоном, с иным поворотом головы, фигуры, одна ко не оставляю мысли написать Ивана Петровича говорящим, хотя бы и с невидимым собеседником. Дни идут серые, все утвер ждает меня в новой мысли. Видится и новый фон, в окне новые Колтуши, целая улица домовкоттеджей для сотрудников Ива на Петровича. Все постепенно формируется в моей усталой го лове, и надо помнить, что Иван Петрович остается в Колтушах не более месяца. И я это помню непрестанно.
Думаю об одном — о предстоящем написании портрета, ду маю, как бы найти способ, не меняя своей затеи, заставить очень, очень подвижного 86летнего старика сидеть более или менее спокойно.
Судьба мне благоприятствует. По утрам, когда мы с Иваном Петровичем сходились на стеклянной террасе пить чай, вступа ли в оживленную беседу, в этот час к нему являлся обычно Вик тор Викторович Рикман, его заместитель по биостанции, спо койный, вдумчивый человек. Виктор Викторович оставался на некоторое время с докладом, беседовал с нами, и я видел, что никто так умиротворяюще не действовал на Ивана Петровича, как Виктор Викторович.
Конечно, он один может мне помочь. Но как его привлечь к моей затее, согласится ли он во время сеансов сидеть за столом против Ивана Петровича, вести с ним беседы, не минуты, а часы и неизвестно сколько дней. Делюсь своими думами с Серафимой Васильевной, с Верой Ивановной. Они обе мысль мою одобряют и думают, что отказа мне не будет.
На другой день смело решаюсь говорить с Виктором Викторо вичем. Он с первых же слов соглашается на мое предложение. Портрет можно было начинать, и я объявил Ивану Петровичу и Виктору Викторовичу, что с завтрашнего утра сеансы начинают ся. Пришло и это утро. Я, благословясь, приступил к делу, поса И. П. Павлов и мои портреты с него 535 див Ивана Петровича против Виктора Викторовича. Их разде лял стол, на котором стояли цветы. Оба они ко мне сидели про филем, на фоне окна, из которого был виден будущий Павлов ский городок. Конечно, Иван Петрович недолго сидел молча. Скоро беседа завязалась, сначала деловая, специальная. Иван Петрович задавал вопросы, на них с обычным спокойствием от вечал Виктор Викторович, и чем дальше время шло, тем беседа становилась оживленнее. Иван Петрович в разговоре частенько ударял кулаками по столу, чем дал мне повод нарисовать и этот свойственный ему жест, рискуя вызвать протест окружающих.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});