— Спасибо вам, Игни, — он сделал шаг, собираясь уйти.
— Профессор! — он теребил ремешок на руке. — Профессор, я тоже хотел сказать… хотел сказать… — ремешок порвался. — Простите меня!
Солус медленно посмотрел на своего ученика:
— Я прощаю вас. Увидимся завтра на занятии. Передайте Нубесу и Векси.
— Я передам. Спасибо, профессор… Я рад, что вы вернулись! — уже в спину крикнул ему Игни.
Солус подошёл к Ниа.
— Что ты хотела спросить у Доминика?
— Узнала, как дела у Халди.
— И как у него дела?
— Отлично!
Солус улыбнулся.
Поднявшись наверх, он достал ключи и открыл дверь своей комнаты.
Тёмно-синие занавески, и ветер колышет тюль.
За окном тихо падает снег.
Глава 57. Светлячок и море
— Ниа, вставай!
— Ещё немного… Сегодня же выходной, можно поспать…
— Вынужден тебя огорчить, но сегодня понедельник.
— Понедельник? — она резко села на кровати. — Сколько сейчас времени?
— Времени достаточно, если ты сейчас встанешь.
— Поняла, встаю…
Сунула ноги в тапочки, набросила халат и поплелась в ванную. Когда же, наконец, Новый год? Выспаться хочется и… Новый год… Она ведь ещё не сказала…
— Сол, нам тут недавно пришли приглашения, — начала Ниа, садясь за стол.
— Приглашения? От кого?
— От президента Нафта.
— И куда же он нас приглашает? — на губах скользнула чуть надменная улыбка.
— На концерт Сонара Ферри. Двадцать девятого декабря. Байри тоже там выступает, поэтому я подумала… Мы ведь всё равно собирались съездить к Мэту на праздники.
— Но я не планировал встречать Новый год в Албалии, — бросил Солус. — И что это он так расщедрился?
Щедрость Олеума Нафта объяснялась просто. Каждое приглашение давало право взять с собой ещё одного человека. И Ниа знала, кого она должна взять.
— Не знаю, но Сонар Ферри очень красиво играет. Я по телевизору видела. Байри тоже… Я понимаю, ты сердишься на Албалию…
— Если ты попросишь, я готов помириться с целым миром… — рассеянно произнёс Солус.
Иногда он говорит что-то с рассеянным видом, и у него появляется такой взгляд, будто он смотрит сквозь неё.
Ниа обняла его за плечи.
— Пожалуйста…
— Хорошо, но двадцать девятое — рабочий день, вряд ли Доминик нас отпустит.
Об этом она не подумала.
— Ну, я не знаю. А вдруг отпустит?
— Ладно, посмотрим… Доедай завтрак, и пошли на занятия.
Три пары с Халди, а потом Байюлу нашёл её в коридоре и сказал, что заместитель ректора срочно собирает всех преподавателей в зале заседаний. Что опять случилось?
Заняв своё место, она вопросительно посмотрела на Солуса, но тот только пожал плечами в ответ. Значит, он тоже не знает.
Вошёл заместитель ректора, опёрся руками о стол и сказал:
— Сегодня ночью умер ректор.
На большинстве лиц почти ничего не отразилось, никто не знал ректора лично, а известие о смерти незнакомого человека редко причиняет боль. Только у тех, кто был уже очень стар, в глазах промелькнул страх.
— От чего он умер? — спросил пожилой преподаватель.
— Сердце. Ректора нашли в его кабинете. Врачи пытались ему помочь, но, увы, безуспешно. Он был третьим ректором университета, и первым, кто умер в его стенах. Похороны состоятся в среду. Тогда же будет назначен новый ректор, — в свете, отбрасываемом красной мантией, казалось, что его лицо горит. — Пока все свободны, — он бросил короткий торжествующий взгляд на Ниа, и она поняла, кто станет следующим ректором.
***
Утром в среду бушевала страшная метель, но с восходом солнца перестала. На главной аллее собралась целая толпа. Всем было интересно посмотреть, что из себя представляет третий ректор Университета языков, пусть даже и после смерти. Ниа с Солусом стояли в стороне.
— Да, плюнь ты на них! — сказала Рейчел, глядя на побледневшую девушку. — Если люди идиоты, им уже не поможешь!
— Я видел! А он даже не старый! — к ним подбежал Игни.
— Ну, а я что тебе говорила? — Рейчел выразительно посмотрела на подругу.
— Я в порядке. Просто неприятно, — пробормотала Ниа.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А что такое? — удивился Игни.
— Слушай, иди уже отсюда! — шикнула на него Рейчел. — И вообще, здесь преподаватели стоят!
— Подумаешь! — обиженно буркнул юноша.
По дороге на кладбище толпа значительно поредела, а около могилы осталось стоять всего несколько человек.
Доминик подошёл к гробу и начал свою речь.
— Он был третьим ректором Университета языков. Во многих религиях мира «три» — великое число. Время, в которое он жил, было сложным. Государства, медленно оправлявшиеся от ужасных последствий Четвёртой войны, начинали новую борьбу за власть. Сначала Алголия, — короткий взгляд на Солуса, — потом Албалия. Университет выдержал всё и сумел сохранить независимость — во многом благодаря своему руководителю. Мы нечасто видели его в стенах университета, но он заботился о благе каждого ученика и преподавателя. Доказательством этого является то, что умер он здесь, где находилось его сердце.
— Доминик сегодня в ударе, — прошептала Рейчел на ухо Ниа. — Наверное, всю ночь сочинял!
— Он был строгим, но справедливым. Основой его политики было чёткое соблюдение Правил университета, созданных более ста лет назад. И мы, те, кто будут жить и работать здесь после него, должны свято чтить эту традицию.
— Он про свою политику нам рассказывает, — снова прокомментировала девушка.
— Другие могут делать с правилами, что хотят. Но мы учим соблюдать законы всех языков, на которых говорит мир! Нельзя допускать ошибок, ошибки должны наказываться.
— А это про нас, подружка. Солуса-то оставят, а вот нам, похоже, придётся искать другую работу.
— Посмотрим, — тихо произнёс Солус.
— Поэтому сегодня, над телом этого человека, я хочу призвать всех: и наших преподавателей, и наших студентов — никогда не забывать того, чему мы учим и чему учимся!
Он отступил назад, наклонив голову.
Солус отошёл в сторону, чтобы не мешать рабочим, несущим крышку гроба.
— Странно… — пробормотал он.
— Что странно? — спросила Ниа.
— Ректор… Он напомнил мне… У нас на факультете висел портрет Макса Людера.
Ниа выглянула из-за его плеча и вдруг дёрнулась вперёд. С возвышения, где они стояли, было хорошо видно бледное худое лицо, нос с горбинкой, тёмные с проседью волосы аккуратно уложены на белой подушке. Этого не может быть!
— Вы живёте уже сто пятьдесят лет?
— Примерно, признаться, я давно перестал отмечать свой день рождения.
— Этого же не может быть!
— Разве у каждого народа не хранятся предания о том, кто живёт дольше других?
— Бог? Вы считаете себя Богом?
— А что, я не похож на него?
— Не может быть… — прошептала Ниа.
— Конечно, не может, — сказал Солус. — Макс Людер был деканом физико-математического факультета ещё до Четвёртой войны. Просто лицо очень похоже.
Ниа медленно подошла к гробу. Даже смерть не стёрла эту улыбку, полную торжества и отчаяния. Она наклонилась и поправила выбившуюся седую прядь.
Подошли рабочие и закрыли крышку, раздался стук молотков. Гроб опустили в яму, рядом с могилой профессора Сатабиша, засыпали мёрзлой землёй, и люди медленно потянулись с холма.
— Рейчел, забери Рои и Халди, — сказал Солус, заметив, что Ниа продолжает потерянно стоять около могилы ректора.
— А вы?
— Мы скоро придём.
Солус подошёл к Ниа и положил руки ей на плечи.
— Он напомнил мне одного человека… — тихо проговорила Ниа.
Она смотрела на две могилы перед собой, потом сказала:
— Давай сходим к Эридану?
Небольшую плиту почти замело. Солус наклонился и смахнул снег с высеченных букв, Ниа сняла варежку и коснулась рукой камня. Некоторое время оба о чём-то молча разговаривали с умершим, потом медленно спустились с холма.