Каждый день на его подушке остаётся всё больше волос. Идя вместе с ним по коридору, ей приходится замедлять шаг, а иногда и останавливаться, делая вид, что завязывает шнурок на ботинке. Какое у него было лицо, когда она попросила достать что-то из ящика стола, и он увидел там тёмно-синий шарф и свитер! Она сказала, что хотела подарить их ему этой зимой, а он посмотрел на неё и сказал: «Можно, я возьму это сейчас?» А когда в один из вечеров с неба вдруг полетели снежинки, он прошептал, глядя в окно: «Последний первый снег…»
Он умирал. Теперь это было заметно всем, кроме Игни. Детям тоже не сказали, но Рои, наверное, догадывалась.
Сегодня Ниа собиралась делать из бисера цветы для её праздничного платья, а она вдруг сказала: «Может быть, не надо? Без цветов тоже красиво».
Разве можно без цветов? Тем более у Солуса всё равно урок языка Аин с Нубесом. Скоро Эдита привезёт учебник… Ай!.. Она уколола палец иголкой.
В комнату вбежала Рейчел. Волосы — как кровь, а лицо — как мел.
— Хидори… мы занимались и вдруг…
— Что? — клубок серебристых ниток упал и покатился по полу.
— Он в госпитале… Ниа… он…
— Я сейчас приду… я…
— Солус…
— Я скажу…
Ниа спустилась по лестнице и вошла в класс.
— Что случилось? — он поднялся медленнее, чем обычно.
— Хидори… — больше ничего сказать не получилось.
— Где он?
— Госпиталь… в госпитале…
Как долго едет лифт… На улице ветер гоняет пожухлую листву. В палате врач и Рейчел, прижавшаяся к стене.
— Ниа, Солус… — прошептал Хидори, когда они вошли.
Ниа остановилась рядом с подругой, Солус подошёл к умирающему. Они смотрели друг на друга и беззвучно говорили о том, что было понятно только им двоим.
— Я прочитала неправильно, и он стал писать на доске слово… а потом… — зашептала Рейчел.
— Ниа… — еле слышно позвал Хидори.
Девушка вздрогнула. Солус подвёл её к постели.
— Ниа, прости… — в его глазах почти не осталось цвета, только свет.
Она прижалась к Солусу.
— Что вы… Что вы говорите…
Раздался стук каблуков, и в палату влетела Эдита.
— Профессор! Профессор, как же это? Я… я привезла вам учебник, смотрите! — она протянула Хидори книгу, но он уже не мог поднять руку.
— Профессор, не умирайте! Вы не можете умереть! Как же… как же мы будем без вас? Как же я буду? Вы не можете умереть! — женщина, плача, упала на кровать и обняла его. Сейчас она оплакивала то, что потеряла, то, что не сбылось, то, в чём разочаровалась.
По щекам Хидори тоже покатились слёзы. Из-за света, наполнившего глаза, нельзя было понять, слёзы боли это или слёзы радости.
Ниа помертвевшим взглядом смотрела, как бьётся в рыданиях Эдита. Ей бы тоже надо упасть и просить прощения… Может, существовал другой выход? Может, и это не выход? Может, через несколько месяцев она будет также рыдать над его телом?
Скоро профессор всё узнает… Простит ли он её? Что почувствует, увидев оттуда, с холодных небес, значение самого важного для него слова? Будет ли кто-нибудь рядом с ним, чтобы разделить боль?
Если бы сказать, если бы только сказать… Это уже будет не предательство, не такое предательство… Она бы сама взяла часть его страдания… Но говорить нельзя, вдруг Венатор слышит. Ниа непроизвольно подняла глаза.
— Так нельзя! — Эдита резко выпрямилась и посмотрела на Солуса. — Надо что-то делать! Давай отвезём его в другую больницу! Нельзя же просто стоять и… Придумай что-нибудь!
— Эдита, — тихо сказал Солус.
— Надо что-то делать! Надо…
— Эдита, он умер.
Она испуганно повернулась к Хидори.
Отблески лампы уже замерли в наполненных слезами и светом глазах.
— Нет! — женщина вскочила с кровати. — Нет!
— Эдита, тебе лучше пойти с доктором.
— Нет! — она прижала дрожащие руки ко рту.
— Пожалуйста, — сказал Солус. Потом посмотрел на Ниа и Рейчел.
— Я в порядке, — пробормотала Рейчел.
Ниа просто кивнула.
Солус наклонился над Хидори и закрыл светлые глаза.
Всё. Так просто… Всегда так просто…
— Надо сказать заместителю ректора.
— Я скажу, — Рейчел оторвалась от стены.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Спасибо, — он повернулся к Ниа.
Если бы можно было, она бы пошла с ним гулять. Под дождём, под снегом — не важно. Гуляла бы долго, до самого вечера. И завтра, и послезавтра — пока боль, не растворится настолько, что можно будет жить дальше… Но он не может гулять. А без него она не может идти.
— Давай оденемся потеплее и посидим наверху? — попросила Ниа.
Он надел на неё шерстяную кофту, она завязала ему шарф. Потом они поднялись на крышу и сели на серые камни. Только облака, ветер. И редкие птицы расчерчивают крыльями небо.
***
В день похорон шёл дождь. Холодный, почти зимний дождь.
Во взгляде Ливоры были удовлетворение, бессилие, отчаяние, зависть. Доминик прятался под большим тяжёлым зонтом. И только когда гроб опустили в могилу и засыпали землёй, он вышел вперёд, чтобы произнести свою речь.
— Сегодня мы провожаем в последний путь нашего уважаемого коллегу, талантливого преподавателя, учёного, замечательного человека. Хидори Сатабиша всегда был гордостью нашего университета. Он обучал иностранным языкам студентов из разных уголков мира. Он написал и издал учебник языка Аин, который всего за несколько дней приобрёл огромную популярность. К сожалению, слава пришла к нему уже после смерти, но все мы надеемся, что сейчас он смотрит на нас с неба и радуется плодам своих дел…
— Не дай Бог, чтобы обо мне сказали такое, — прошептал Солус.
Ниа беззвучно плакала, уткнувшись лицом в его плечо.
***
Вечером они просто сидели вместе в комнате, и каждый думал о том, чего не мог рассказать другому.
Ниа осторожно коснулась его плеча:
— Я пойду посмотрю, как там Рейчел?
Солус кивнул.
Но она пошла не к Рейчел. Спустившись на третий этаж, Ниа тихо постучала в класс в конце коридора.
Венатор не ответил.
Ниа толкнула дверь.
Он сидел за столом, опустив голову на руки, как тогда.
— Ты ведь, кажется, сказала мне «прощайте», — криво улыбнулся он.
Впалые щёки, глаза горят в жёлтом свете лампы.
Ниа села за парту напротив него.
— Вот он и умер, — тихо сказал Венатор. — Так и не узнав правды. Как тот путешественник, который до конца своих дней верил, что открыл новый путь в старую страну.
— Я не видела… Эдита — женщина, которая издала учебник, — она плакала, я смотрела на неё, а потом… Я не увидела, какие у него были глаза в самое последнее мгновение.
— Добрая Эдита — очередной брак в работе великого профессора, — усмехнулся Венатор.
— Брак?.. Я тоже… брак?
— Может быть, все мы брак, только проба у каждого разная, — задумчиво произнёс он. — Но ты ведь пришла спросить о другом.
— Он простит меня? — шёпотом произнесла Ниа.
— Хороший вопрос. Я тоже хотел бы знать на него ответ.
Глубокие резкие тени на бледном лице, он откинул голову — и всё лицо стало сплошной тенью.
Ниа встала и медленно вышла из класса.
На лестнице её позвал Байюлу.
— Извините, профессор, но вам тут письмо, — он протянул ей конверт.
Она быстро разорвала его и пробежала глазами короткие строчки. Зашла к Рейчел и вернулась к Солусу.
— Знаешь, Рейчел решила съездить к Мэту… Можно мне с ней?
Его лицо на мгновение увяло, потом он слабо улыбнулся.
— Конечно… Если бы можно было, я бы уехал с тобой куда-нибудь…Ты, права. Так будет лучше, тебе нужно отвлечься.
— Спасибо.
— Когда вы поедете?
— Утром.
— Утром?.. Тогда… тогда тебе, наверное, надо собрать вещи.
— Я не буду ничего брать с собой.
Она села рядом и обняла его. Худое тело в её руках, кажется — ещё немного — и оно исчезнет, растворится, а ей останется сжимать воздух.
Ещё немного, пожалуйста, подожди ещё немного…
***
Рейчел действительно собралась навестить Мэта и сообщить ему о смерти Хидори. Она довезла подругу до Альнаира. Там Ниа села на экспресс и в пятницу вечером уже была в Порриме. Такси остановилось у нового корпуса клиники и выпустило её под дождь. Пробежав по залитой отражениями фонарей аллее, она поднялась по ступенькам и постучала в кабинет доктора Залюбера.