— …Это уже не совсем по теме, — пояснил Тино, останавливая видео.
Сержант хмыкнул и почесал макушку.
— Я все равно не понимаю такого обучения. Как-то это неправильно.
— Знаешь, Нолан, я бы тебе объяснил, но… — тут лейтенант развел руками… — я ни фига не психолог. Для меня это просто практика. Это удобно и это работает, а что еще надо?
… 3 октября. Сигнал начала загонной охоты: дичь уже видна.
«Глубокоуважаемая доктор Хок. Мое имя Чен Мо, я младший партнер доктора Ляна, и я рад присоединить к его добрым пожеланиям свои добрые пожелания вам, вашему дому и вашей семье. В силу несовершенства мироздания, досадные дела, подобные тому, которое беспокоит нужного вам человека, встречаются, увы, довольно часто, и процедура решения таких дел известна. Отец и будущие опекуны должны лишь подписать некоторые бумаги, в т. ч. доверенность адвокату наших американских друзей, и все будет сделано наилучшим образом. Дети обретут гармонию в новой семье, а их отец вернет себе душевный покой».
Приложения: Формы (12 файлов). Инструкция по заполнению и пересылке (1 файл).
Все бумаги (дюжина многостраничных форм) были тут же распечатаны, и Шойо начал их подписывать. По мере подписания, Ула отправляла их факсом на разные адреса, следуя инструкции доктора Мо. В ходе этого праздника бюрократии, позвонил Микеле.
— Солнышко, как дела? Дети спрашивают, где самая лучшая в мире мама. Любящий муж не знает, что им ответить, и листает камасутру, постепенно впадая в депрессию.
Она улыбнулась (про себя) и ответила:
— Только без паники, милый. Я просто улаживаю запутанные дела одной семьи.
— Семьи или «семьи»?
— Как тебе сказать? Понимаешь, тут эти вещи оказались несколько переплетены…
— А-а, — протянул он, — Понимаю. Это значит, дети еще раз получат на ужин ту ужасную стряпню, которую их папа делает из полуфабрикатов сомнительного происхождения.
— Я тебя люблю, — сказала она, — Я тебя люблю. Я тебя люблю.
— Я тебя тоже, — ответил он, — Это так здорово. Но я все равно впадаю в депрессию.
— Я буду как только, так сразу, — пообещала она и чмокнула губами рядом с трубкой.
Шойо, подписал последний лист последней формы, перебросил его через стол, и коротко поинтересовался:
— Это звонил ваш муж?
— Да, — ответила Ула, сверяясь с инструкцией и скармливая факсу очередную бумажку из внушительной пачки. Она не успевала отправлять так быстро, как Шойо их подписывал. А ей приходилось еще переправлять факсы, приходящие от семьи Уорвич из Нью-Плимута.
— Жена должна заниматься домом и детьми, — изрек лейтенант, — А муж должен заниматься делами. Иначе в семье нет заведенного порядка, и это отражается на воспитании.
— Знаете, Нэд, я совсем не уверена, что заведенный порядок это главное в семье.
— А что вы считаете главным?
Ула, не отрываясь от своего занятия, сообщила.
— Есть афоризм утафоа: maika ohana aha hauoli ohai pua. Вольный перевод: хорошая семья это праздник цветочных побегов.
— Утафоа это папуасы? — уточнил он.
— Утафоа, — поправила она, — это самоназвание древнего этноса центральной Океании, одно из самоназваний всего народа Меганезии и один из официальных языков нашей страны.
— Я так и думал. Афоризм бессмысленный, как и все, что делают туземцы. Политические мотивы требуют такой риторики, как ваша, но это просто слова. А практически туземцы не создали ничего. Цивилизацию строят только те, кто осознает свой долг перед нацией, а это осознание начинается с понятий о семейном долге и твердо установленном порядке.
Пропустив через факс последний лист, Ула пихнула его в папку к остальным, и бросила папку в ящик стола.
— У меня возник вопрос, — сказала она, — что такое нация? Это люди или это символ?
— Нация, религия, знамя, это символы, — ответил Шойо, — Символы, которые указывают людям правильный путь. Киплинг называл это «Бремя белых». Почетное бремя людей, знающих, для чего живут. Вы, Ула, можете коротко и четко ответить, для чего живете?
Она пожала плечами.
— Коротко и четко не смогу. Жизнь сложная штука. Я могу долго рассуждать об этом, а если требуется короткий ответ, то скажу вашими словами: сейчас это не имеет значения.
— Да, верно, — он усмехнулся, — Для вас имеет значение, сообщу ли я информацию, которая вам необходима. Вы нарушили рамки своих полномочий. Вы сделали рискованный шаг, а теперь беспокоитесь, оправдан ли был этот риск. Мне это знакомо.
Ула вытащила из пачки еще одну сигарету и прикурила. Выпустила изо рта аккуратное колечко дыма и спокойно спросила:
— А вы допускаете возможность не сообщить необходимую мне информацию?
— Представьте, что у меня ее просто нет, — ответил он, — Тогда вы проиграли. Контракты того рода, что вы заключили с этим типом, нельзя аннулировать, не потеряв лица.
— Да, — сказала она, — Аннулировать нельзя. Так что это ваш риск, а не мой.
— Поясните, — потребовал Шойо.
— Я не могу аннулировать контракт, — согласилась она, — Но я легко могу изменить пункт назначения. В моем распоряжении все необходимые для этого доверенности от вас и от ваших новозеландских родственников.
— Ясно. Продадите моих детей в бордель для извращенцев. В Таиланде за них дадут где-то по 15 тысяч долларов. Этим вы не покроете и десятой доли своих расходов по контракту.
— Не столь уж далекие предки современных людей были каннибалами, — тусклым, очень спокойным голосом, произнесла Ула, — У них считалось в порядке вещей использовать захваченного иноплеменника, как источник пищи. Больше всего ценился костный мозг. Это рыхлая масса, наполняющая внутренние полости некоторых костей. На первобытных стойбищах мы находим расщепленные и выскобленные человеческие кости. У взрослого человека около 2,6 килограмма костного мозга, а у ребенка 1–2 килограмма. Времена изменились, но человеческий костный мозг ценится и сейчас. Не как продукт питания, а как биоматериал, содержащий стволовые клетки и ткани, регенерирующие кровь. 1 грамм костного мозга стоит 25000 долларов. По данным ООН его теневой оборот 7 миллиардов долларов в год. Поставки идут в основном из стран Юго-восточной Азии. Никакие меры борьбы с теневой торговлей костным мозгом пока не дали результата нигде.
Шойо покачал головой.
— Значит, в двух детях содержится 50 миллионов долларов. Это, конечно, покроет ваши расходы. Но такая сделка сильно повяжет вас с мафией. Руководству это не понравится.
— Я еще не закончила, — заметила Ула, — Не дали результата нигде, кроме Меганезии. За любое участие в этом бизнесе суд применяет к виновным высшую меру гуманитарной самозащиты — расстрел. В Меганезии нет торговли детьми. Вы ничего не поняли, Нэд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});