Командир гондорской пехоты тоже не стал бежать от боя. Полки сжались железной «черепахой»: стрелки получили приказ встать в первые ряды войска.
Друзья, как всегда, держались вместе. На обращенную к врагу сторону четырехугольника гондорского строя ставили самых лучших, и, конечно же, Торин, и Малыш, и Атлис, и эльфы, и хоббит — все они стояли лицом к неприятелю.
Ждать гондорцам было нечего. Где-то бродила, наверное, роханская конница, но стоило ли рассчитывать на ее приход? Не таясь, гондорский строй двинулся вперед.
— Щитоносцам — разомкнуться! Лучникам — в промежутки! Стрелы — готовь!
Непривычный к мгновенным воинским перестроениям, хоббит едва не запутался под ногами у воинов; помог Беарнас, вовремя дернувший его за руку.
Теперь вместо сплошной стены щитов враги видели надвигающиеся на них несколько отрядов латников, пространство между которыми заполняли стрелки.
Фолко не мог знать, что происходит на крыльях, но, судя по тому, что он читал, конница Вождя просто обязана была их атаковать.
Она и сделала это, но лишь когда гондорские лучники пустили первые стрелы — и свистнули первые ответные.
Справа и слева грянул многосотенный конский топот, лихие крики… Но гондорский строй, как и гномий хирд, нелегко было остановить кавалерийской атакой. Воины не замедлили шаг, и — Фолко знал — сейчас конные налетят и откатятся.
Шум боя нахлынул и отдалился, затем вновь нахлынул… Все шло, как и обязано было идти.
А коренастые воины с шестиугольными щитами недолго смогли простоять под гондорскими стрелами. Раздался дружный рев добрых десяти тысяч глоток — и вражеский строй покачнулся и покатился вперед, ломаясь и разрываясь…
— Строй — сомкнуть! Щиты — поднять! Копья — вперед!
Команда была исполнена четко, без лишней суеты. Некоторые из гондорских лучников — и Фолко в их числе — смогли протиснуться поближе к первым рядам, продолжая стрелять в упор. А Малыш с Торином, пренебрегая твердыми правилами боя, вышли вперед — искать рукопашной схватки.
Вал вопящих врагов с размаху ударил в гондорский боевой порядок. И замелькали в привычной кровавой работе копья и мечи, топоры и кинжалы, с грохотом столкнулись щиты. С неимоверной быстротой меняясь, хаос схватки разлился перед глазами Фолко; и сознание его, уже приученное и закаленное, делало лишь одно дело — не задерживаясь ни на одной детали, отыскивало врагов, находящихся в пределах досягаемости его стрел. Ловкий и гибкий, несмотря на доспехи, хоббит ухитрялся просунуться между могучими боками гондорских щитоносцев и копейщиков, чтобы выпустить стрелу прямо в глаз какому-нибудь подбегающему вражескому воину.
Он так и не запомнил тот момент, когда наконец темное предчувствие превратилось в четкое осознание того, что дело плохо. Враг не рассыпался от натиска гондорцев; бородачи с топорами остановили этот натиск и, хотя потеряли, наверное, две трети своих, отступили, но и не разбежались.
Отойдя на короткое время в глубину строя — для отдыха и чтобы пополнить колчан, — Фолко понял, что бой кипит со всех сторон, гондорцы бьются в полном окружении. Все больше и больше становилось убитых и раненых — их оттаскивали к повозкам. Строй гондорцев остановился. Сил давить врага своей массой и слитностью, как у хирда, недоставало. Гномье искусство боя с длинными копьями, когда никто не мог даже приблизиться к стене щитов, оставалось тайной Подгорного Народа.
Было холодно, пар валил от разгоряченных рубкой людей. У хоббита появилось уже знакомое горькое предчувствие близящегося поражения. Стиснув зубы, он двинулся к своему месту в первых рядах сражающихся.
Мало-помалу рос беспорядок в первых шеренгах гондорских бойцов. Враг рубился, не щадя себя, и платил четырьмя за одного — но он мог менять своих воинов много чаще. Стена гондорских щитов уже не была сплошной, появились разрывы, промежутки; все чаще и чаще вспыхивали одиночные поединки, когда побеждает не искусный, а сильный; силы же воинам Востока было не занимать. Для стрелков недоставало места; тела погибших мешались под ногами у живых.
Несмотря на суматоху боя, хоббиту было легко держаться подле друзей-гномов, бессменно сражавшихся в первом ряду. Малыш орал «Хазад!» так, что окружающие на секунду глохли… Вокруг двух казавшихся неуязвимыми бойцов стихийно сплачивались самые стойкие из медленно тающих передовых гондорских шеренг. И — странное дело — враг, обычно избегающий самых сильных воинов неприятеля, сегодня прямо-таки зубами вцеплялся в гномов: на смену павшим вставали новые…
Бой длился весь день, до темноты. Гондорцы устояли, но прорваться не смогли. Набросав вокруг себя вражеских тел, полки Соединенного Королевства остались на прежнем месте. Здесь была вода, а значит, сражаться они могли долго.
Ночь после сражения прошла в стонах раненых и мрачном молчании оставшихся невредимыми, принимавших сейчас последние вздохи умирающих друзей. Наутро гондорские фаланги вновь выстроились для боя.
Несмотря на тяжелые потери во вчерашнем бою, враги повторили свою атаку. Однако теперь командир гондорцев приказал ограничиться обороной — и беречь людей!
Они выдержали и этот день. Разрушенная деревня давала пищу кострам; в колодцах плескалась мутноватая, но добрая вода, мешки с провизией еще бугрились, туго набитые…
Словно по негласному уговору, сражающиеся выстроились на смертном поле и на третье утро.
— Мы будем стоять, пока не подойдет король или роханцы! — объявил своим командир гондорцев.
Воины Олмера попытались сменить меч на стрелу, но не слишком преуспели.
Гондорская пехота имела крепкие доспехи; сколотили деревянные щиты для защиты лошадей — и продолжали стоять. И, верно, неистовую ярость — а потом и некий страх — вызывали во вражеском войске трое, дерзко выходившие из гондорских рядов, даже не беря с собой щитов: один невысокий, с длинным луком и двое кряжистых, с арбалетами, таких широкоплечих, что с ними не мог бы сравниться никто из людей. Эти трое казались заговоренными — даже пущенные с близкого расстояния стрелы отскакивали от их доспехов.
На четвертый день северный ветер, кроме холода, принес и долгожданные звуки гондорских рогов. Шла королевская конница!
Зовя на помощь своих, затрубили в рога и в лагере гондорской пехоты.
Люди расхватывали оружие, поспешно строясь. Сейчас, сейчас все изменится, и победоносная кавалерия Гондора опрокинет самонадеянных вояк Олмера, довершив дело, начатое пешими воинами!
А полки Олмера, поняв, что происходит, действительно стали раздаваться в стороны, размыкая кольцо окружения. Поспешно, будто в панике, они отступали на юг; конные лучники прикрывали это отступление.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});