– Что ж, рад за вас, – с сомнением протянул младший волшебник. Он просто понятия не имел, что следует говорить в таких случаях.
Мерлин низко поклонился и снова упал в кресло. Гарри выжидающе посмотрел на него. Поттер рассчитывал, что их беседа кончится на этом.
– Вы даровали мне прощение и ничего не попросили взамен, – напомнил Мерлин.
Гарри поморщился. Он совершенно забыл о том, что должен что-то стребовать с древнего мага. Моргана осуждающе зашипела с портрета.
– Я учился в Гриффиндоре, – усмехнулся Гарри. – Мы не привыкли требовать плату.
– Как я уже сказал, было бы честью служить вам, но, боюсь, единственное, что я могу сделать, это снять проклятие, – склонил голову Мерлин.
– Я буду рад, – спокойно сказал Гарри. – Нам с Марволо совместными усилиями почти удалось нейтрализовать его, но это лишь единичное решение проблемы, которое лечит только меня. Мне всегда хотелось большую семью и толпы детишек. Но я не рискнул бы завести их и передать проклятие.
Мерлин на секунду прикрыл глаза, а потом зашептал что-то на чужом языке. Моргана в картине настороженно прислушивалась к словам, но Гарри, просто бросив на нее взгляд, понял, что она счастлива. Ведьма так долго ждала этого дня, так долго надеялась и теряла надежду. Что она чувствовала, когда род Певереллов исчез, оставив только ее, простой беспомощный портрет на стене? Что пережила эта жестокая и немного безумная женщина, век за веком наблюдая за тем, как волшебники превозносят того, кто стал причиной гибели всего их рода, одновременно забывая о некогда великих Певереллах? Должно быть, этот день дал ей что-то необъяснимо важное.
Мерлин закончил читать заклинание и улыбнулся. Гарри не почувствовал ничего, но, возможно, так и должно было быть.
– У меня есть небольшая просьба к вам, – попросил Мерлин вдруг. – Не могли бы вы не передавать потомкам знаний о путешествиях во времени? Позвольте этому ритуалу затеряться в неизвестности, в глубине веков. Не дайте вашим детям шанса повторить то, что сделали ваши предки.
– Я не стану делать этого, – покачал головой Поттер. – Каждая крупица знаний должна быть сохранена. Кто знает, может, когда-нибудь это спасет наш род. Но я пообещаю другое. Я тщательно запишу вашу историю, причины вашего поступка и доводы. Так же я опишу свои приключения и к чему они привели. Мои потомки будут знать о возможных последствиях, возможно, их это остановит от необдуманных поступков.
– Это не поможет, – отрезал Мерлин раздраженно.
– До меня не дошло не единого клочка бумаги, повествующего о семье Певерелл. Никакого семейного наследия, которое могло бы предостеречь меня, – спокойно возразил Гарри. – Если бы тогда, перед ритуальным кругом, я знал, что ничего нельзя изменить, я бы ни за что не согласился пройти ритуал. Гипотетическая любовь Темного Лорда не стала бы для меня веским аргументом.
Мерлин несколько минут молчал, смотря на Гарри тяжелым взглядом, но потом вздохнул и кивнул. Великий волшебник снова с трудом поднялся с кресла и низко поклонился.
– Да будет воля ваша. Вряд ли мы еще когда-либо увидимся, мой лорд, – сказал он печально. – Но пока я жив, если вы в опасности – я приду защитить вас.
– Спасибо, – кивнул Гарри, тоже поднимаясь со своего места. – Не скажу, что мне приятно было познакомиться, но все же… Если вам нужна будет защита Певереллов, в этом доме вам не откажут.
– Мой лорд, мне, напротив, безумно приятно познакомиться с вами, – со спокойным восхищением ответил Мерлин. – Вы похожи на мою Нимуэ. Что за странное сочетание высокомерия и простоты, жестокости и милосердия, благородства и лживости? Мне не понять! Я могу лишь наслаждаться зрелищем со стороны.
– Вот именно, – буркнула Моргана, хотя и без прежней злости. – Тетушка Нимуэ никогда не согласилась бы стать твоей.
Мерлин нехотя кивнул. Он сказал Моргане пару слов на незнакомом языке, что заставило ее мгновенно побледнеть. На глаза леди навернулись слезы, которые она быстро вытерла. Старый волшебник с трудом развернулся и медленно покинул комнату. Ему было явно тяжело передвигаться. Провожая старого волшебника взглядом, Гарри не садился, пока Мерлин не покинул его кабинет. После чего повернулся к Моргане. Она улыбнулась, но как-то грустно.
– Когда он умрет, уйду и я, – тихо сказала леди.
– Почему?
– Ни один волшебный портрет не проживет тысячу лет, Гарри, – пожала плечами она. – Картина, на которой когда-то появилось мое изображение, давно уничтожена, так что я лишь тень, путешествующая по чужим рамам.
– Не знал, что такое возможно. Ты не портрет? – с любопытством поинтересовался молодой человек.
– Я – Фея Моргана, – ответила она, усмехнувшись. – Когда все вокруг начали сходить с ума, меня эта участь не настигла. Наверное, рано или поздно я последовала бы за остальными, но моя мать спасла меня. Если это можно назвать спасением.
– Твоя мать, леди Мэб?
– О да! Могущественная и прекрасная, почти королева магии! – с восторгом отозвалась Моргана. – В ту пору, когда я стала портретом, Мерлин бежал и скрылся, но уже тогда он был проклят сильнейшими магами нашего рода, которые после своего последнего магического подвига погибли. Некоторых мы убили сами, потому что сойдя с ума, они становились опасны для мира. Другие покончили с собой. Никто из нашей семьи не хотел, чтобы бывшие когда-то нашей гордостью маги кому-то навредили. И мать сказала, что хоть кто-то должен проследить за тем, как все кончится. Она убила меня и заточила дух в картины. Во все картины мира, чтобы я могла ходить по ним и видеть, как Мерлин страдает, чтобы я могла дождаться момента, когда он снимет проклятие, чтобы я могла сохранить мой разум.
– Она уже была безумна тогда? – с сочувствием спросил Гарри.
– Да, но от этого не менее могущественна, – ответила Моргана. – Мое существование должно длиться до тех пор, пока заклятие с нашего рода не снимется, либо пока жив Мерлин. Похоже, оба условия выполнены, так что я, наконец-то, обрету покой.
– Значит, когда ты договаривалась со мной и Мерлином о перемирии, ты заботилась о своем покое? – уточнил Поттер.
– Кто знает? – задумчиво протянула она. – Я хотела для нашего рода продолжения и логического конца для этой бесконечной истории с проклятием. Надеялась на тебя, заботилась о тебе, но и о себе не забывала.
– Каждый должен заботиться о своем личном счастье, – пожал плечами Гарри. – И хотя всеобщее благо это тоже не плохо, все же кто мы такие, чтобы рассуждать о нем?
– К черту всеобщее благо! – махнула рукой леди. – Мне нужно было благо Певереллов. Честь погибшего рода намного ценнее для последних его представителей, чем собственная жизнь. Как ты думаешь?