– Отец, я не хочу, чтобы меня бросили одну!
– Прошло уже тридцать лет с тех пор, как ты в последний раз назвала меня отцом. Хорошо, тебя не «бросят одну» – с этого момента ты будешь охранять меня. Ты умнее меня, оба мы это знаем. Держи свое оружие в тайне, как всегда делал я.
– Но ты же меня этому научил. Не подробностям, а самому приему. Ты приписал его Эдгару По. «Способ похищенного письма» – так ты это называл. Лазарус осекся.
– Если я правильно тебя понимаю, в эту минуту я смотрю на то место, где ты его спрятала, но ничего не вижу.
– Не подсказывай ему больше, – шепнула Афина ей на ухо. – Лазарус не настолько глуп, как выглядит.
– Хорошо, сестричка, – неслышно ответила Минерва и сказала вслух: – Ваша логика, по-моему, безупречна, сэр. Хотите еще шоколадку?
К счастью, их разговор был прерван: один из помощников Афины принес Лазарусу распечатки – программу для каждого со всеми последними изменениями и информацию о почетных гостях для Лазаруса. Идя через восточный перистиль нового крыла здания, они принялись читать на ходу. Лазарус спросил:
– Фина, есть что-нибудь новенькое про Исаака, Роберта или Артура?
– Нет, ноль, ничего.
– Черт возьми! Сразу сообщи мне, если что-то будет. Джубал, вот что странно. Для включения в ограниченный список приглашенных на съезд – он насчитывает многие тысячи фамилий, но тем не менее строго ограничен – вовсе не требовалось иметь докторскую степень. Но у большинства она есть. Или ее эквивалент в соответствующей цивилизации, или что-нибудь еще почище – у Уорзела, например. У меня составлен другой список, намного короче, – там те, с кем я хочу повидаться снова: Бетси, Патрисия, Баз, Джоан и другие. Или познакомиться… почти всех их я считал вымышленными, пока эта машинка Джейка не открыла перед нами другие вселенные. Вас, например.
– И вас, сэр. Лейф, я считал вас на редкость неправдоподобной выдумкой, пока не получил от вас приглашения и не принял его. И даже тогда вашей посыльной пришлось приложить необыкновенные усилия, чтобы меня убедить… потому что из-за этого я должен был отказаться от одной важной встречи.
– А кто был моей посыльной?
– Ундина.
– У вас не было ни малейших шансов. Ставлю два доллара против фальшивого пятачка, что она сначала обработала Джиллиан и Дон[70], а потом весь ваш штат, прежде чем соблазнить вас. А от какой встречи вы отказались из-за меня?
Харшоу смутился.
– Никому ни слова?
– Ну нет! Джубал, я обещаю хранить тайны только из собственных низменных мотивов. Если не хотите мне говорить, не говорите.
– Э-э… Черт возьми, только постарайтесь иметь в виду – мне не хотелось бы, чтобы это стало предметом широкого обсуждения, а там поступайте, как хотите, вы все равно сделаете по-своему – точь-в-точь как я. Лейф, когда мне исполнилось пятьдесят, я сам себе дал торжественную клятву, что закрою лавочку в тот самый день, когда мне стукнет сто, – если только мне удастся столько времени продержаться. Я сделал все разумные приготовления, включая раздачу своего мирского имущества с таким расчетом, чтобы оно не прилипло к рукам мытарей, и тут как раз пришло ваше приглашение – за пять дней до моего сотого дня рождения. И вот я здесь. Одолеваемый дряхлостью, это сразу видно. Несмотря на то что я еще много лет назад нанял множество врачей, не говоря уж о геронтологах, чтобы регулярно меня осматривали, – с целью закрыть лавочку раньше, если понадобится.
– Джубал, если вы еще не обращались к Иштар, вы не имели дела с настоящими геронтологами.
– Это верно, – подтвердила Афина. – Иш ничего не стоит отвести ваши часы назад и сделать вас таким молодым и похотливым, что вам придется вставать на руки, чтобы пописать.
– Афина, – строго сказал Лазарус, – повтори вслух свою программу, касающуюся частных разговоров.
– Дедушка, я исполняла обязанности секретаря твоего почетного гостя, когда мне пришлось прерваться, чтобы передать сообщение, – пришлось, потому что сообщение было адресовано вам обоим. Меня до сих пор не сменили, так что дядюшка Тобайяс все еще остается в том ведре. Там уже сорок три тысячи слов. Прошу указаний. Или мне утопить его к черту?
– Может, и стоило бы, – ответил Джубал. – Там далеко до кульминации?
– Нет. Пора или переходить к развязке, или оборвать на самом интересном месте.
– Сделай и то и другое. Сначала продай это как рассказ, а потом как первый эпизод бесконечного сериала под названием «Стоунбендеры». В двух вариантах: один приключенческий, другой – почувствительнее. Продавай авторские права в тех вселенных, где это возможно, а в остальных хватай деньги и беги. Лазарус, ведь здесь есть литературные агенты из других вселенных, верно?
– Десятки, а может быть, и сотни. Джубал, насколько богатым ты намерен стать?
– Не знаю. Пока что я нищий и живу благодеяниями – вашими и моих бывших сотрудников. «Стоунбендеры» могут все изменить. Фина, я сказал тебе название – «Дядюшка Тобайяс», – но я ничего не говорил о Стоунбендерах. И о тете Алисии тоже. И о брате Джуле. Мои заметки об этой семейке хранит Энн… а она скорее позволит сжечь себя на костре, чем покажет их кому бы то ни было, кроме меня. Ну?
Компьютер не ответил. Харшоу ждал. Наконец Минерва нерешительно произнесла:
– Доктор Джубал, Фина не виновата. Но в нее заложена этическая программа, такая же строгая, как и у Беспристрастного Свидетеля. Вы можете не беспокоиться.
– Минерва, – перебил ее Лазарус, – перестань морочить нам голову. Ты хочешь сказать, что Фина читает мысли?
– Я хочу сказать, что она ничего не может с этим поделать, сэр! Большой компьютер с развитой системой интерфейсов невозможно полностью экранировать от излучений мозга. Ради самосохранения, чтобы избежать путаницы, она должна как-то их сортировать. Через несколько квадриллионов наносекунд она обнаруживает, что читает их, как будто все это напечатано крупными буквами, – так маленькие дети начинают понимать язык, слушая, как на нем говорят.
– Доктор Харшоу, – сказал Лазарус официальным тоном, – я не подозревал, что по моей вине вам может грозить такое. Я приму все необходимые меры, чтобы исправить положение. А пока надеюсь, что вы примете мои пристыженные извинения и поверите в искренность моих намерений.
– Лейф, не относитесь к себе с такой отвратительной серьезностью.
– Прошу прощения?
– Тут две милые девушки – одна из плоти, другая наоборот. Даны категорические заверения, что никто ничего плохого не имел в виду и что это неизбежно. Могу добавить свои столь же категорические заверения, что я перестал стыдиться своих грехов лет пятьдесят назад. Пусть кто угодно читает мои мысли: моя жизнь – открытая книга… которую следовало бы запретить и изъять. А пока что я вижу здесь возможность делового сотрудничества. Я выдумываю сюжеты для рассказов, но больше не даю себе труда сочинять их – вместо этого Фина извлекает их из моего мозга во время сна. Минерва берет на себя грязную работу – руководство. Делим все на троих. Как, девочки?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});