были реализованы. Впоследствии в результате отколов возникли Эквадор (1830 г.), Гондурас (1838 г.) и Гватемала (1839 г.). Таким образом, после перерыва в существовании Мексиканской империи в 1822-24 гг. на внешний суверенитет претендовал и завоевывал его целый архипелаг республик, хотя успехи во внутреннем государственном строительстве зачастую были очень долгими.
Менее революционно развивались события в Бразилии, где креольская элита не порывала с непопулярным имперским центром. В 1807 г. португальской династии удалось бежать от французов в свою важнейшую колонию, а после падения Наполеона регент Дом Жуан (впоследствии Иоанн VI) решил остаться в Бразилии, возведя ее в ранг королевства и управляя ею с 1816 г. как король Португалии, Бразилии и Алгарве. После его возвращения в Европу сын остался в качестве принца-регента, а в 1822 г. короновался как император Педру I в Бразилии, мирно отделившейся от материнской страны. Только в 1889 г. самая густонаселенная страна Латинской Америки провозгласила себя республикой.
В Европе единственным новым государством, возникшим на базе империи, стала Греция. Здесь коренные силы, действующие как внутри страны, так и в эмиграции, объединились с активными филэллинскими движениями в Великобритании и Германии, чтобы в 1827 г. отделить Элладу от Османской империи, чему в конечном итоге способствовала морская интервенция Великобритании, России и Франции. На данный момент границы охватывали только юг современной Греции плюс острова Эгейского моря. Если период османского владычества, начиная с XV века, условно определить как "колониальный", то освобожденная Греция была постколониальным образованием, однако она стала результатом не полностью автономной революции, а процесса, поддержанного великими державами и не имевшего широкой социальной базы. Греция в то время оставалась более зависимой от великих держав, чем новые государства Латинской Америки. Она получила признание, став реальностью международного права, только в Лондонском протоколе от февраля 1830 года. Но внешняя оболочка еще не соответствовала социальному и культурному содержанию: «Греческое государство теперь существовало, но греческую нацию еще предстояло создать».
Также в 1830-31 гг. возникло бельгийское государство - традиционно Южные Нидерланды. В отличие от греков, жители Брюсселя и его окрестностей не могли пожаловаться на многовековое иностранное владычество. Главной их претензией была самодержавная политика нидерландского короля Вильгельма I, проводившаяся с момента объединения королевства после наполеоновской войны в 1815 году. Однако в этом конфликте отсутствовало идеологическое измерение, подобное борьбе свободных европейцев против восточного деспотизма, которая принесла грекам столь широкую известность и поддержку. В большей степени, чем Греция, Бельгия была порождением революции. На фоне волнений, вызванных во многих странах Европы июльской революцией 1830 года, в августе во время представления оперы Обера "Муэтта де Портичи" в Брюсселе начались беспорядки. Затем последовали восстания в других городах, и голландцы направили туда войска. Полное отделение от Нидерландов, ставшее через несколько недель целью быстро радикализирующегося движения, было достигнуто без иностранного военного вмешательства, хотя царь и король Пруссии грозились прийти на помощь Вильгельму, и на некоторое время связанный с этим международный кризис опасно обострился. Однако, как и в случае с Грецией, независимость Бельгии была гарантирована договором о великой державе, в котором Великобритания вновь выступила в роли главной акушерки.
В 1804 г. в гораздо более отдаленном от центра внимания пашалыке Белграде - пограничной провинции Османской империи с населением около 370 тыс. человек - христиане сербского происхождения восстали против местных османских янычар, которые, едва перейдя под контроль Стамбула, осуществляли террор. В 1830 г. после длительного конфликта султан признал княжество Сербия, номинально продолжавшее входить в состав Османской империи. В 1867 г. - примерно в то же время, что и аналогичные события в Канаде, - сербы достигли такого уровня, когда им уже не приходилось опасаться вмешательства в свои внутренние дела со стороны своего далекого сюзерена; последние турецкие войска были выведены. Наконец, в 1878 г. великие державы, собравшиеся на Берлинском конгрессе, признали Сербию независимым государством в международном праве, как и Черногорию и Румынию (долгое время разрывавшиеся то в одну, то в другую сторону между российской и османской защитой). Болгария выиграла от крупного поражения султана в русско-турецкой войне 1877-78 годов, но осталась данником Порты и добилась международного признания как государства с собственным "царем" только во время младотурецкой революции 1908-9 годов в Османской империи.
Можно ли утверждать, что все эти новые политические структуры были национальными государствами во внутреннем смысле? Есть основания сомневаться в этом. После ста лет существования в качестве государства Гаити пришлось продемонстрировать "сомнительное прошлое и плачевное настоящее"; ни строительство политических институтов, ни социально-экономическое развитие не достигли значительного прогресса. В континентальной части Южной и Центральной Америки первые полвека после обретения независимости не были спокойной консолидацией; большинство стран достигли политической стабильности только в переломное десятилетие 1870-х годов, когда во всем мире происходила централизация и реорганизация государственной власти. Греция поначалу находилась под баварской опекой, великие державы поддержали в качестве монарха принца Отто, сына Людвига I Баварского. Затем в стране произошли первые государственные перевороты (1843, 1862, 1909 гг.), и только после 1910 г., при либеральном премьер-министре Элифтериосе Венизелосе, в ней сформировались более стабильные институты. Даже Бельгия не была образцовым национальным государством. Ее доминирующий национализм, явно дистанцируясь от Нидерландов, закрепил в конституции французский язык в качестве единственного официального, но с 1840-х годов ему бросил вызов этнолингвистический фламандский национализм. Для этого самопровозглашенного "фламандского движения" вопросами были равные права в рамках бельгийского государства и трансграничное единство с голландским языком и культурой.
Гегемонистская унификация
Государственное строительство на основе добровольного союза союзных народов - исторически древняя модель. В условиях отсутствия главенствующей роли одной державы речь идет о создании территориальной государственности на основе "многоглавой" федерации городов или кантонов. Примерами такого полицентрического равновесия являются Нидерланды и Швейцария, основа которых была заложена задолго до XIX века. Даже после 1800 года, столкнувшись с соседством гораздо более крупных государств, обе страны сохранили федеративный характер, который оказался достаточно гибким для смягчения социальных и религиозных противоречий. Но если Нидерланды, вызывавшие диковинку в эпоху раннего модерна, к 1900 г. стали более похожи на "нормальное" национальное государство, то Швейцария подчеркивала свою особую роль, придерживаясь слабо выраженной федеративной конституции и системы кантональных прав с необычно прямыми формами демократии. Соединенные Штаты Америки были типологически более сложным явлением, сочетая в своих истоках революцию независимости с полицефальной федерацией; у лидеров движения за независимость испанской Америки такой возможности не было. Новые Соединенные Штаты с самого начала стремились включить в состав Союза дополнительные территории, и основополагающий документ - Северо-Западный ордонанс 1787 года - устанавливал для этого четкие правила. В Европе не