Неприятное чувство. Но ребята и не ждали, что все будет так легко. Марионетки умеют прятаться.
День постепенно клонился к вечеру. Для ночного наблюдения ребята планировали задействовать Эскалибур.
За сегодня надо решить, что делать завтра.
* * *
Осталась всего одна роспись. Просто закорючка на листе бумаги.
И мост за спиной будет взорван.
- Что-то не так, госпожа капитан? – участливо спросил маленький, похожий на ученого крота, чиновник. – Какие-то вопросы?
"Вот ведь как все обернулось… Херня"
В этот маленький кабинет люди входили строго по одному. Садились за стол, брали ручку и подписывали стопку документов. Никаких церемоний, никаких речей. Обычная формальность. Я знаю язык, я знаю законы, я согласна, согласна, согласна…
Согласна отказаться от прежнего гражданства.
И согласна принять новое. Японское.
Екатерина понимала - выбора у нее нет. Кто она теперь для России? Предатель Родины, продавшийся врагу. Во время Вторжения Филиалов она сидела на японской стороне баррикады, тем самым, подписав себе приговор. Оставалось надеяться, что отец успел от нее во время отречься.
"Сын за отца не отвечает, да? А отец за дочь?"
Человек понимает истинное значение слова "Родина", лишь когда ее теряет.
Екатерина стиснула зубы и расписалась напротив своей фамилии.
Все. Кончен бал, погасли свечи.
- Благодарю вас, Орлова-сан! – чиновник сноровисто вложил ее бумажку в общую стопку. – От имени Японии позвольте сказать вам "Добро пожаловать!" – чиновник отвесил церемониальный поклон.
Екатерина молча встала из-за стола и покинула кабинет. Тут же внутрь зашел следующий по очереди. Конвейер по производству новых граждан работал без перерыва.
- Кэт, ты как? – рядом появился Кристофер, добрый, заботливый, сильный, надежный…
- Крис… Пожалей меня.
- Ну-ну, Кэт… - Крис приобнял ее за плечи. – Все будут хорошо.
- Когда?
- Когда мы с тобой дойдем до столовой и выпьем горячего кофе.
- Кофе?
- Сухой закон все еще в силе.
Екатерина пробормотала витиеватую грамматическую конструкцию на русском. Центральное слов: "очкастый ублюдок".
Утром всех начальников отделов и высших офицеров собрали в большом зале для совещаний. На трибуну поднялся господин командующий Торанага и долго-долго говорил. А за его спиной на креслах сидела троица в генеральской форме. Они молчали и никак не комментировали речь Торанаги, лишь взгляды их непрерывно шарили по залу в поисках тех, кто слушает недостаточно внимательно. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять – эти трое обладали огромной властью.
Люди слушали речь и чувствовали, как растет и жиреет страх. Сбывались худшие прогнозы.
Торонага зачитал текст официального отказа правительства восстанавливать Токио-3. Города-Крепости более не существовало.
Торонага объявил о строжайшем запрете покидать пределы базы вплоть до "особого распоряжения". Все равно, что сказать "навсегда". Персонал Нового NERV-Япония превратился в узников Геофронта.
Торонага приказал всем иностранным сотрудникам явиться в Первый Отдел и заполнить документы о смене гражданства. Несогласными займется военная контрразведка.
На фоне этого, сопливые россказни о великодушном решении Японии передать эмиссарам СовБеза ООН пленных пилотов Филиалов, выглядели сущим издевательством. Так Торонага еще и заставил людей смотреть пропагандистскую видео-агитку на большом экране. Двое пленных: парень-немец и девушка-австралийка, оба в новенькой гражданской одежде, пошатываясь, подниматься по трапу пассажирского самолета с эмблемой ООН.
А когда в конце речи, Торонага начал рассказывать о планах превратить прог-меч Евы-02, который после боя остался воткнут в холм, в великий монумент Победы, Кристофер непроизвольно нащупал пистолет в кобуре. Его это всегда успокаивало.
- Крис? А, Крис? Что теперь с нами будет? – прошептала Екатерина.
- Сначала кофе, Кэт. – улыбнулся Кристофер. – А потом пойдем домой. Хватит на сегодня.
* * *
Дата: 15 апреля 2018 года
Время: ближе к полудню
Место: Город Грехов.
Восстановленный Нью-Йорк своей структурой напоминал сэндвич из высотных уровней. Всего уровней насчитывалось четыре штуки:
Самый нижний – городское дно, одна большая помойка, мало приспособленная для жизни. Вместо неба тянулись бесконечные километры дорожного полотна. Мертвую землю пропитало содержимое лопнувших труб городской канализации. Воздух наполняли тяжелые клубы токсических испарений. Вся грязь, весь мусор, все отходы гигантского мегаполиса сбрасывались на нижний уровень. Город рос в высоту, его жители привыкли смотреть только вверх, навстречу завтрашнему дню. То, что осталось под ногами никого не волновало.
Следующий уровень, под номером два, являл собой гетто для бедняков. Люди здесь влачили жалкое существование в тени дорог третьего уровня. Солнце практически не было, только редкие лучики, мгновенно растворяющиеся в дыму автомобилей. С нижнего уровня частенько поднимались зловонные испарения. Одним словом – грязная дыра. К посещению не рекомендовано.
Уровень номер три – самый густо населенный. Условия жизни в целом приемлемые. Дорог на головами было мало, и ездили по ним в основном пижонские "экологические" автомобили. Солнце хватало всем. На третьем уровне сосредоточилась львиная доля городской инфраструктуры: линии легкого метро, школы, больницы, малый и средний бизнес, торговля и развлечения. Пространство уровня делилось на отдельные округа по территориальным, экономическим и, прежде всего, этническим признакам. Люди в стране победившей демократии предпочитали селиться большими замкнутыми диаспорами.
Высший уровень города – номер четыре – не для простых людей. Филиалы крупнейших корпораций, богатые рестораны, элитные клубы, многозвездочные отели и пентхаусы с зимними садами, размерами с небольшой парк – все это располагалось здесь, на вершине мира под затянутым серым смогом небом. Покой небожителей стерег отдельный департамент полиции, по сути – маленькая, отлично вооруженная и вымуштрованная армия.
Такие разные уровни, такие разные люди… Однако и те и другие и третьи жили в одних и тех же зданиях, только на разных этажах. Огромные небоскребы Города Грехов тоже делились на уровни. Для бедняков – обшарпанные стены и одна грязная конура на несколько семей. Для "середняков" – обычная городская жизнь: квартиры, офисы, магазины, автобусные остановки и вывески на стенах. Для богачей – сияние тысяч окон на блеклом солнце, нарядные фасады и деревья на гидропонике.
Никто из создателей города специально не планировал подобное разделение. Все получалось само собой. С тех пор город продолжает эволюционировать. Население уровней растет, нижние подпирают средних, а те, с не меньшим усердием, давят на верхних. Когда ситуация достигнет опасной точки, богачи поднимутся с кресел, построят себе новый, еще более высокий уровень, и всей толпой переселятся туда. Их место займут середняки, в свою очередь, освободив дополнительную место для бедняков. Жизнь на некоторое время вернется в нормальное русло.
Только невозможно до бесконечности строить лестницу в небо. Однажды она рухнет вниз. И чем больше люди успели построить, тем громче будет грохот.
Тодзи и Хикари подпирали стену между двумя ярко разукрашенными лавками с широчайший ассортимент барахла "Made in Chine". Над их головами на высоте одного этажа переливалась всеми цветами радуги реклама модного напитка "Slusho!", слоган: "You Can't Drink Just Six!"
Время от времени Тодзи пытался украдкой заглянуть в большие пакеты с покупками, которые ему, по долгу службы, приходилось таскать. Хикари пресекала все попытки окриком "Нельзя!" или подзатыльниками, если до Тодзи сразу не доходило.
Вокруг пел, играл, бурлил и сиял Чайна-таун Города Грехов. Стен зданий не было видно за призывно сияющими вывесками и транспарантами с иероглифами. В воздухе пахло пряной смесью из сотен запахов. Толпы людей всех национальностей ходили между лавками, приценивались, торговались, покупали, ели, спорили, общались, кричали, смеялись… Стоять на месте можно было только у стены опорного небоскреба или у ограждения на противоположной стороне дороги. За ограждением открывался вид на пропасть, через которую было перекинуто несколько пешеходных мостиков, соединяющих Чайна-таун с соседним округом. Где-то под ногами находился второй уровень Города грехов. Тодзи мечтал перегнуться через ограждения и смачно сплюнуть вниз. Хикари запрещала.