– Нет, – возмутилась Руби. – Хэйзел никогда не убьет меня. Так же как и я не смогла бы прикончить ее.
– Хэйзел больше не контролирует свои действия, – спокойно возразил искусственный интеллект. – Ими управляю я.
– И все-таки ты командуешь ими с огромного расстояния, – сказал Рэндом. – Ты сможешь лишь реагировать на наши действия, а это весьма сужает твои возможности.
– Реакция компьютера опередит реакцию человека. К тому же вы сможете овладеть ситуацией, только убив Оуэна и Хэйзел. Думаете, вы легко пойдете на это? Уверяю вас, убийство друзей будет самой маленькой ценой вашего освобождения.
– Мне они не друзья, – заявил Тобиас Мун. – А в быстроте своих рефлексов я дам фору любому компьютеру. Можешь убивать других, если хочешь, а я, несмотря ни на что, добьюсь освобождения собратьев.
Тут он с нечеловеческой быстротой отпрыгнул в сторону. Стволы оружия Оуэна и Хэйзел дернулись за ним. Рэндом и Руби бросились вперед в надежде выхватить оружие. Оуэн вскинул руку и не целясь выстрелил в киборга, но хэйденмен уже прикрылся силовым щитом, и луч энергии срикошетировал в стальную стену Лабиринта, которая поглотила его и осталась неповрежденной. Хэйзел повернулась, чтобы выстрелить в Рэндома, но Руби, сделав высокий пируэт, выбила винтовку из ее рук. Тем временем Оуэн достал из-за пояса пулевой пистолет и прицелился в Рэндома, а Хэйзел обнажила меч.
Мун быстро отбежал назад:
– Можете продолжать драку, а я иду будить моих людей.
Он повернулся и в одну секунду исчез во мраке, который простирался за пределами Лабиринта.
Рэндом втянул носом воздух:
– Я никогда не доверял киборгам. В сражении у Холодной Скалы они совершенно не выполняли приказы.
Оуэн хотел закричать, но не смог. Его пистолет нацелился в грудь Рэндому. Он знал, что выстрелит быстрее, чем легендарный старик сможет привести в действие силовой щит. Он убьет Рэндома, Хэйзел расправится с Руби – или погибнет сама. Тут же Оуэн заметил Жиля, который, наклоняясь то в одну, то в другую сторону, изготавливался для верного выстрела. Оуэн был уверен, что Жиль будет стрелять. Родоначальник Искателей всегда был способен на суровые решения. Непонятной фигурой оставался вольфлин, но он был безоружен и не делал попыток вмешаться в схватку. Пытаясь восстановить контроль над своим организмом, Оуэн напрягал все силы, но тело не слушалось. Его палец все туже обхватывал спусковой крючок.
И тут что-то пробудилось в самой глубине его мозга, там, где под налетом повседневных мыслей скрываются мощные импульсы подсознания. Оуэн не зря побывал в Лабиринте: он вышел оттуда преображенным. Время как бы замедлилось, а потом и вовсе остановилось. И он мог потратить на поиски решения хоть целую вечность. У него было преимущество, которым мог воспользоваться, но не воспользовался, Озимандиус, – «спурт». Благодаря «спурту» он мог превзойти в быстроте и силе всех своих товарищей, но компьютер не решился активизировать это состояние. На это были свои причины. Искусственный интеллект не пренебрег бы таким козырем. Но «спурт» мог помешать Озимандиусу контролировать бывшего хозяина. Собрав волю, сконцентрировав все силы, Оуэн стал произносить заветное слово. Он твердил его в такт ударам своего сердца, как приказ и заклинание. И все-таки этого было недостаточно.
И вот то новое, что появилось в нем, та странная сила, которая поднималась из подсознания, выплеснулась наружу и проникла в мозг его товарищей. В ответ последовали новые вспышки той же странной силы, а общий импульс был намного мощнее, чем сумма отдельных вспышек. Губы Оуэна едва заметно зашевелились и произнесли слово «спурт». Энергия, которая стала заряжать его организм, соединилась с духовной субстанцией Лабиринта, и компьютер утратил над ним власть. Искатель отошел от Рэндома и опустил пистолет.
Хэйзел в отчаянном броске метнулась к Руби, но Оуэн отдал ей мысленный приказ, и она замерла с занесенным мечом. Сознание Искателя, соединенное невидимыми узами с сознанием его товарищей, стало ясным и светлым, засияло, как бриллиант. Оно устремилось куда-то вдаль и перенесло Оуэна за грань реальности, где были только он и Озимандиус. В этом странном месте все было бесформенно и размыто, и Искатель был светом, а искусственный интеллект – тьмой. Оуэн сиял, как яркое, лучистое солнце; его обступал мрак, густой и непроглядный, как беззвездное пространство Черной Тьмы. Но Оуэн не был одинок. Рядом с ним находились его друзья, преображенные, обретшие новые силы. Свет сверкал все ярче и ярче, и темнота отступала, размывалась и бледнела, пока не превратилась в легкую тень и не сгинула вообще. Издав последний отчаянный крик, Озимандиус произнес имя Оуэна, но Искатель не внял ему. Свет оказался сильнее тьмы.
А потом все исчезло, неведомая связь нарушилась, и Оуэн вновь возвратился в свою телесную оболочку. Неохотно, как бы рывками, пробуждаясь, он постепенно понял, что лежит на полу Лабиринта. Рядом с ним на коленях стоял Джек Рэндом. Повернув голову, он увидел лежащую в двух шагах от него Хэйзел. Ее колотил озноб. Склонившаяся над Хэйзел Руби не знала толком, как ей помочь. Оуэн медленно приподнялся и сел. Он снова ощущал тело, хотя ему казалось, что он вернулся туда после долгого отсутствия. Воспоминания о слиянии сознаний становились все более блеклыми и обрывочными, как о давнишнем сне, и Оуэн был даже рад этому. Все это было слишком сложно и непостижимо, поэтому он предпочел бы никогда не вспоминать об этом.
– Что с нами происходило? – спросил Рэндом. – Я никогда не чувствовал ничего подобного.
– Все позади, – успокоил его Оуэн. – Не думай об этом.
– А что с твоим искусственным интеллектом? Ты прервал контакт с ним?
– Да. Озимандиус мертв. Я убил его.
– Он был всего лишь компьютером, – сказал Жиль, взглянув на Оуэна.
– Он был моим другом, – возразил Искатель и отвернулся в сторону.
***
– Ты хочешь сказать, что у нас теперь нет связи с «Бесстрашным»? – спросил капитан Сайленс, глядя на офицера службы безопасности В. Стелмаха, который, похоже, находился в полной прострации. Разведчица Фрост стояла рядом с капитаном и недвусмысленно хмурилась.
Стелмах смотрел куда-то вдаль, не желая встречаться взглядом со своими коллегами по экспедиции.
– Да. Связь с кораблем прервана, капитан. Наши имплантированные средства связи позволяют вести переговоры под поверхностью планеты, но выйти за ее пределы мы не можем.
Сайленс чертыхнулся от досады. Нарушение связи с кораблем, а значит, и с Империей никогда не радовало, а в сложившейся ситуации особенно. Оказавшись изолированными в чреве этой проклятой планеты, они были обречены на непредвиденные осложнения. Обычно космическая связь обеспечивала надежный и мгновенный контакт с любой точкой и любым человеком Империи. Сейчас, по словам Стелмаха, что-то или кто-то на этой замороженной планете препятствовал прохождению сигналов. На первый взгляд это казалось невероятным. Сайленс еще больше помрачнел. Полеты в Черную Тьму никогда не вызывали у него энтузиазма, а путешествие без контактов с окружающим миром и знания обстановки казалось и вовсе безрадостным. Особенно после знакомства с историей планеты Хэйден. Однако приказ императрицы был предельно ясен. Она хотела, чтобы капитан возглавил высадившуюся группу и лично принимал решения по ходу развития ситуации.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});