Читать интересную книгу Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус - Дэн Абнетт

Раздался пушечный выстрел в двадцати метрах к югу от Майло. Потом еще два, несколько ответных лазвыстрелов. Венар завязал бой.

Еще одна перестрелка, краткая и яростная, в соседнем ряду вагонов. По связи он услышал ругань Уэльна, потом смех.

Баффелс полз впереди Майло вдоль вагона. Призраки уже все были серыми от пыли, руки и колени перемазаны маслом.

Вдруг Майло услышал глухой стук изнутри вагона.

Он выкрикнул предупреждение и метнулся в сторону, как раз когда зойканский штурмовик показался на краю вагона и выстрелил вниз. Баффелс инстинктивно откатился под вагон и врезался в его колеса и шпалы, как раз когда зойканский огонь вспорол землю там, где он только что был.

Майло выстрелил вверх и всадил три лаззаряда в алюминиевую стену и врага за ней. Фигура в охряных доспехах дернулась и неуклюже вывалилась из вагона. Он приземлился рядом с Баффелсом, и тот автоматически обернулся и прострелил трупу голову в упор.

Нескон, Рыс и Токар отстреливались, высматривая зойканцев по другую сторону путей. Зойканский лазерный огонь и обычные снаряды рикошетили между и над вагонами и вынудили Токара на заднице отползти за перевернутую цистерну. Нескон использовал тяжелые ударно-тяговые приборы вагона как прикрытие и содрогнулся, когда плотный огонь хлестнул по кузову и врезался в массивные железные колеса у него за спиной.

Рыс поднялся, едва увернувшись от лаззаряда, и закинул гранату так, что она попала аккурат в гущу зойканцев и испепелила их. Треснувший зойканский шлем, расколотый поперек бесстрастно ухмыляющейся маски, вылетел из взрыва и упал к его ногам. Он потянулся забрать его в качестве трофея, но обнаружил, что в шлеме остался большой кусок головы.

Майло услышал вскрик Уэльна. Его подстрелили. Майло слышал его стоны всего в паре шагов от обратной стороны вагона.

— Моя нога… нога…

— Заткнись! — прикрикнул Майло, затем перепрыгнул сцепление двух вагонов, чтобы оказаться по другую сторону путей. Уэльн растянулся на ответвлении путей, его левая нога ниже колена была месивом крови, костей и изодранной плоти.

Майло, пригибаясь, подбежал к нему, подхватил его под руки и начал оттаскивать в укрытие. Выстрелы прошили воздух вокруг них. Двое зойканцев показались на крыше следующего вагона и еще двое вылетели из-за платформ. Лазвыстрел просвистел у самого носа Майло, а другие два прошили его болтающийся маскхалат.

Раздался рев пушки, и двое зойканцев на крыше поезда разлетелись на куски. Оставшиеся нырнули в укрытие. Майло дотащил Уэльна в укрытие в конце вагона, волоча его между путей. На другом конце того же вагона показалась еще одна группа зойканцев. Некоторые стреляли вниз, но выстрелы отскакивали от рельсов. Майло отчаянно оглядывался, ища поддержки. Он увидел Баффелса на позиции позади ближайшего поезда, того самого, с которого Майло только что сорвался, чтобы добраться до Уэльна. Баффелса слишком сильно обстреливали, чтобы он мог прикрыть.

Майло посмотрел вверх, пытаясь не обращать внимания на стоны Уэльна, и всмотрелся в сцепление, скреплявшее вагон, в котором они скрывались, и соседний. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы сообразить, как расцепить их, хотя руки соскальзывали с грязного железа.

Когда они расцепились, Майло подвесил гранату на тормозном кабеле и вытянул чеку. Затем выдернул Уэльна из-за платформы, и тот упал на насыпь с другой стороны следом за Майло, вереща от боли.

Граната разорвалась, и отдача столкнула отцепленный вагон, все восемнадцать тонн, по рельсам прямо на зойканское укрытие, и еще один вагон в дальнем конце путей. Грохот и лязганье прокатились по всему подвижному составу.

Рыс, Нескон и Баффелс подбежали к Майло, когда мальчик отчаянно пытался остановить кровотечение, перевязывая искалеченную конечность Уэльна.

Уэльн не прекращал кричать. Майло хотел позвать врача, но знал, что вокс-линии сейчас бесполезны, да и Уэльн, падая, сломал вокс-аппарат. Это даже если предположить, что где-то здесь нашелся бы медик.

Баффелс увел Венара и остальных зачистить двор. Несколько коротких перестрелок с отступающими зойканцами усеяли рельсы новыми охряными телами.

Майло внезапно расслышал что-то другое, не стрельбу и визг Уэльна, не постоянный грохот главной битвы.

Пение. Монотонное пение, низкое, глухое и злобное.

Закончились патроны, так что автопушка стала бесполезна. Корбек отшвырнул ее и вытащил из-за плеча лазружье, чтобы снова открыть огонь. Его часть была сейчас прямо во вратах, погрязла в хаосе сражения с главными силами зойканских штурмовиков. Битва сверкала сквозь разбитый остов ворот над усыпанной каменной крошкой землей.

Зойканцы были повсюду.

Корбек больше не был командиром. Некем было командовать. Он был просто человеком, сражавшимся изо всех сил и со всей злостью, которые у него остались. Он сражался, чтобы выжить, чтобы убивать охряные фигуры, набрасывавшиеся со всех сторон.

То же самое происходило со всеми Призраками на воротах. Единственное, что сдерживало наплыв зойканцев, — недостаточная ширина разбомбленного прохода. Будь врата открыты, сорок или около того Призраков вместе с Корбеком были бы уже мертвы.

Корбек истекал кровью, сочащейся из дюжины легких ран. Врагов, которых не убивал на месте лазерным огнем, он добивал одиночными вспышками из ружья или закалывал штыком.

Рядом с ним внезапно возник Дреммонд, окатив врагов из огнемета. Но огнемет словно икал. Корбек знал этот звук. Бак почти пуст.

Он крикнул Дреммонду окатить врата. Те остатки пламени, что у них были, лучше было использовать так.

Дреммонд крутнулся, и изрыгаемый его огнеметом огонь хлестнул, словно плеть. Дюжина зойканцев попадала, доспехи горели и оплавлялись на них. Некоторые превратились в живые факелы и, прежде чем упасть, спотыкаясь, проходили еще несколько шагов.

Дреммонд выиграл Корбеку секунду на размышления.

Корбек двинулся, продолжая отстреливаться, к изрытой дырами наружной стене здания, радуясь, что прихватил все силовые батареи, которые нашел в карманах утром.

Дженкс был в укрытии у стены. Боль уже начала распространяться, и Дженкс был бледен. Без руки он не мог управляться с лазганом, хотя вокруг валялось несколько, брошенных мертвыми зойканцами или танитцами.

Корбек дал Дженксу свой лазпистолет, и парень (Дженксу было не больше двадцати, хоть и здоров, как буйвол) начал отстреливать все цели, какие попадались на глаза.

Сержант Фолс и трое его людей прикрывали вход на лестницу во вратах, крышу которых снес еще первый краб. Почерневшие трупы артиллеристов Вервунского Главного со Стены лежали среди погнутых обломков их орудий и кусков керамита.

Фолс посмотрел на могучие врата, которые они защищали ценой стольких жизней. Было почти больно видеть снесенную крышу, просто две здоровенные створки, крепящиеся к Куртине. Укрепление наверху обвалилось, и они сейчас сражались на обломках.

Фолс еще заметил, что Щит над ними пошел волнами и стал прерывистым. Взрыв краба, выбивший верхушку массивных ворот, также сбил транслирующую точку, и балдахин Щита истончился и искрил над ними.

Фолс ощутил влагу и понял, что это дождь. Обложной ливень, все еще продолжавшийся снаружи, теперь, когда Щит ужался метров на сто, колотил и по ним.

Земля походила на кашу, поскольку дождь превратил слой золы в липкий суп по щиколотку.

Призрак рядом с Фолсом без единого слова упал, ему оторвало челюсть. Потоки дождя стекали повсюду, окрашиваясь грязью и кровью.

Фолс впихнул оставшихся двоих соратников на лестницу, обстреливая ворота. Дождь и дым ухудшали видимость.

Фолс увидел невдалеке яркие вспышки огнемета Дреммонда, увидел клубы пара, в которые превращался дождь от раскаленных выстрелов и горячих камней.

Рядом с ним крикнул напарник, и Фолс увидел зойканских штурмовиков, десятками прорывавшихся через Стену.

Он оглянулся и сразу убил троих. Но шквал лазвыстрелов разорвал его соратников и забрызгал кровью стену, служившую им укрытием. Фолс потерял колено, глаз, локоть, а четвертый выстрел вспорол ему живот.

Но когда зойканский штык пригвоздил его к стене, он все еще стрелял.

Пение продолжалось. Зойканские ударные войска пробивались через Вейвейрские врата, подняв знамена, мечущиеся флаги, исписанные символами Феррозойки и эмблемами, которые резали глаз и вызывали рвоту: руны и значки Хаоситской скверны, шокировавшие защитников.

У некоторых зойканцев к шлемам крепились громкоговорители, скандирующие гнусные гимны и подвывающие молитвы во разрушение.

Со своей позиции Корбек видел, что зойканцы уже праздновали победу.

Хотел бы он поспорить с ними, но с жалкими силами, которые у него остались, шансов не было.