Бекуит сурово глядел на связанного северянина, барабаня пальцами по подлокотнику трона.
— Почему я должен тебя отпускать? Ты ничего не можешь мне дать. — Он кивнул на купца. — Этот добрый господин мне все уже рассказал.
— Невозможно, сир! Он мог передать вам лишь то, что ему наговорил его наймит. Только я был рядом с этим ублюдочным мерзавцем чуть ли не с самого начала его путешествия. Я один посвящен во все его планы и намерения. — Он склонил голову и понизил голос. — Кроме самого убийцы, одному мне известны самые сокровенные подробности кончины вашего сыночка.
К чести бин Гру, лицо его ни разу не дрогнуло.
— Он лжет, — отрывисто проговорил купец.
— Лжет? — Беварин Бекуит задумчиво окинул взглядом торговца. — Лжет о чем? Вы хотите сказать, что, возможно, этот чужеземец неповинен в смерти моего сына?
— Нет, сир, конечно, нет. Мы оба все отлично знаем.
Эхомбе показалось, что бин Гру покрылся испариной, но сказать наверное он не мог. Как и во всей Лаконде, в приемном зале было жарко и влажно.
— Тогда о чем же он лжет? — допытывался граф. — Не о своем участии в убийстве моего сына. Вы сами говорили мне, что оно было совершено только высоким южанином.
— Верно, сир, но… мне кое-что известно об этом разговорчивом типе, и я знаю, что ему нельзя доверять.
— У меня нет намерения ему доверять, но если он знает о смерти моего сына больше, нежели вы, его по крайней мере надо выслушать. — Подавшись вперед, граф пронзительно посмотрел на полулежащего северянина. — Говори, бродяга, и если то, что ты скажешь, меня удовлетворит, я, возможно, решу сохранить твою ничтожную жизнь.
Симна заерзал по полу.
— Ваша милость, сир, от этих веревок у меня так невыносимо болят руки и ноги, что путаются все мысли,
Бекуит снова сел на свое место и безразлично махнул:
— Ну хорошо… развяжите его.
— Сир, — возразил бин Гру, когда два дюжих воина выступили вперед, чтобы освободить Симну от пут, — я не думаю, что это хорошая мысль.
— Как, неужели вы его боитесь, Харамос? Мне казалось, что колдуном назвался убийца.
— Нет, сир, я его не боюсь. — Купец внимательно следил за освобожденным Симной. — Я попросту не доверяю ему. Я не доверяю ни одному из них.
— Вы и не должны им доверять, друг мой. Волосатый скот и гигантская кошка тщательно и надежно связаны, воины, которых вы здесь видите, — моя дворцовая стража, гордость Северной Лаконды. — Граф указал на Симну, который, освободившись от тугих веревок, растирал себе запястья и ноги. — А это всего лишь один человек, да и то не очень крупный, если уж на то пошло. Успокойтесь. Знаете, даже несмотря на разницу в возрасте, я сам мог бы одолеть его в честном поединке.
— Полагаю, смогли бы, сир. — Освобожденный северянин изо всех сил старался угодить.
— Лесть оставь для ослов, бродяга. Итак… кончина моего сына. Как это произошло? Не опускай ни одной подробности, даже самой ничтожной.
Бросив взгляд на двух здоровенных стражников, вставших у него по бокам, Симна начал.
История была затейливая, богатая перипетиями и приключениями. Даже стражников захватило это повествование, хотя бдительности и не притупило. Только бин Гру, знавший настоящую правду, не увлекся. Не имея возможности протестовать более настойчиво без того, чтобы не навлечь на себя подозрений, он мог лишь наблюдать и дивиться представлению северянина. С чисто театральной точки зрения, должен был признать рациональный купец, это был истинный бенефис.
Эхомба же сидел молча и размышлял о побуждениях своего попутчика. Хотя он и мог понять желание Симны любыми средствами попытаться спастись, пастух предпочел бы, чтобы тот не рыл еще более глубокую могилу для единственного местного представителя наумкибов, которые ничего не могли сказать в свою защиту.
Симна вводил в свою историю все больше и больше деталей, то молитвенно закатывая глаза к небу, то дрожащей рукой указывая на Эхомбу. Прохаживаясь позади пастуха, он по ходу рассказа начал бить его по голове и плечам, осыпая оскорблениями и обвинениями наряду с настоящими тумаками. Бекуит следил за происходящим бесстрастно, а бин Гру нервно грыз сигару и старался угадать, что же северянин выкинет под занавес.
Это выяснилось довольно скоро. Когда Симна вернулся и встал между рослыми гвардейцами, он прокричал, дрожа от омерзения и ярости:
— Смотрите на него! Видите ли вы какие-нибудь признаки раскаяния на этом лице? Видите ли вы хоть какой-то намек на раскаяние или тень стыда за чудовищное преступление? Нет! Вот таков он всегда. Каменное лицо, лишенное выражения, неменяющееся, что бы он ни делал — порабощал волю человека или отнимал у него жизнь. Он заслуживает смерти! И я сам убил бы его за то, что он сделал со мной, но я безоружен. — Отступив назад, Симна с силой толкнул одного из охранников к пастуху. — Иди сделай это! Покарай его немедленно! Мне хочется посмотреть, как прольется его кровь! Я заслуживаю того, чтобы это увидеть! — Стражник замешкался, а Симна уже настойчиво толкал вперед и второго: — Покажите мне, как его голова покатится по полу!
— Симна ибн Синд, ты вероломный и безнравственный человек! — Лицо Эхомбы исказила гримаса негодования и отвращения. — Ты умрешь одиноким и жалким, что станет достойным завершением твоей никчемной жизни!
— Вероятно, — парировал северянин, — но не сейчас.
Тут он метнулся, быстрый, как кобра, в противоположную сторону. Оба стражника обернулись, чтобы схватить его, однако хитрый Симна, пихнув их на несколько шагов вперед, оказался вне досягаемости.
Наполовину усыпленные рассказом, гвардейцы немедленно кинулись перекрывать ближайшие выходы. Другие поспешили на защиту графа. Напуганные внезапно поднявшимся переполохом, декоративные парящие рыбки начали беспорядочно носиться туда-сюда. Еще дюжина гвардейцев бросилась ловить проворного северянина. Они взяли наперевес или обнажили свое оружие, а отчаянный Симна бешено рылся в куче своего и Эхомбиного скарба. Вцепившись в эфес меча, он выдернул его и швырнул, но не в наступающих с мрачными лицами стражников, а своему товарищу:
— Эй, братец! Сведи-ка сюда частицу небес! Вызови ветер, что реет меж звезд, и выдуй этих мошенников из их драгоценных стен. Пусть пол замусорится их костями, когда ветер сорвет мясо с костей!
Выскользнув из опутывавших его веревок, которые гибкими пальцами Симны были ловко развязаны между ударами, сыпавшимися на голову и тело пастуха, Эхомба вскочил на ноги и успел поймать летящий меч за рукоять. Однако выполнить дерзкие и кровожадные просьбы товарища мешала одна деталь.
Это был не тот меч.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});